Pticy - Tarjei Vesaas

- Передохни чуток,— сказал он,— я тут немного подправлю.

Маттис сел. В руках Ёргена скобель летал сразу по всему бревну. Одна навязчивая мысль, словно жужжание мухи, преследовала Маттиса: зачем я здесь?

- Зачем я здесь? — спросил он вслух.

- Чтобы учиться,— ответил Ёрген.

- Для чего?

- Быть лесорубом не так уж плохо.

Больше Ёрген не стал ничего объяснять. Маттис думал: это из-за того, что они хотят уехать.

- Ты и в грозу меня вытащил.

- Да. И ты вел себя молодцом. А сейчас давай малость поедим и передохнем.

Он протянул Маттису хлеб.

- Я не об этом...

- Знаю. Ты ешь. Небось всю жизнь недоедал.

Хоть и куцая, но все-таки со стороны Ёргена это была дружба, однако Маттис не был склонен ее принимать.

- Что у тебя на уме? Зачем ты привел меня сюда?

Ёрген медленно жевал хлеб.

- Злого умысла у меня, во всяком случае, нет,— сказал он.— Можешь не сомневаться.

Доев наконец кусок, он снова открыл рот.

- Никак не придумаем, что нам делать,— сказал он и вдруг посмотрел Маттису прямо в глаза.

- Со мной? — с неожиданной прозорливостью спросил Маттис.

- Да.

Сильный лесоруб ел завтрак, который ему приготовила Хеге, лицо у него было доброе. Маттис не боялся Ёргена, просто его страшило то неизвестное, которое этот Ёрген знал, но не хотел ему открыть.

- Мы потом поговорим об этом,— сказал Ёрген.— А сейчас тебе надо учиться владеть топором. Тогда ты сможешь зарабаты­вать деньги и станешь самостоятельным.

- Я и так самостоятельный! — вырвалось у Маттиса.

- Да, но все-таки лучше, когда человек может обходиться без посторонней помощи,— сказал Ёрген со свойственной ему добро­душной черствостью.

Все эти дни Маттис был настороже и потому теперь сразу по­нял: его хотят бросить.

- Я не буду учиться! — заявил он.

- Надо! — сказал Ёрген тем же тоном, каким говорил с ним, когда велел ему выйти под молнии.

Маттис вынужден был подчиниться. И вдруг ему пришла в голову блестящая мысль, за которую он с радостью ухватился:

- Можно я схожу домой?

Ёрген, который уже отвернулся, только пожал плечами, но Маттису этого было достаточно.

Новый план озарил Маттиса как молния, и осуществить его следовало немедленно.

- Сейчас глупый ты, а не я! — сказал Маттис Ёргену.

И убежал.

36

Хеге увидела брата, бегущего к дому. Она выронила все, что держала в руках, и бросилась к нему навстречу, с крыльца, за калитку, на тропинку, петляющую среди заросших вереском кочек.

- Его зашибло?

- Кого?

- Как кого?

- Нет, он там рубит — так, что только щепки летят.

- Слава богу, что все в порядке.—Хеге просияла.—Ты так мчался, что я даже испугалась, думала, что-нибудь стряслось. Ты помни, Маттис, с лесосеки так прибегать нельзя, а то люди могут

подумать, что там случилось несчастье.

- Я забыл об этом,— тихо сказал Маттис.— Я думал совсем о другом.

- Что с тобой?

- Да нет, пока ничего. Я не могу сказать тебе это наперед.

Маттис чувствовал, что все запутывается.

- Я прибежал домой, потому что мне нужно поговорить с то­бой, я хотел увидеть тебя.

Хеге фыркнула.

- Увидеть меня! Придумаешь тоже! Ты меня так напугал: я уж решила, что его зашибло.

Это было неподходящее начало для Маттиса и его блестящего плана, который следовало осуществить немедленно. Как он мог так глупо примчаться домой, надеясь вернуть себе расположение Хеге, пока Ёрген работает в лесу? Там ему показалось, что это выход. А теперь? Нет, Хеге так любит Ёргена, что на седьмом небе от счастья только потому, что его не зашибло.

И все-таки, пока они стояли у изгороди, Хеге сама невольно помогла Маттису попробовать осуществить его план. Он никак не мог отдышаться. Хеге на радостях обняла его и усадила на кочку рядом с собой.

- Сядь и отдышись,— весело сказала она.— Ты весь вспотел, пока бежал.

Они сидели на кочке бок о бок, будто на всем свете не было никого, кроме них, как раньше.

Перед Маттисом блеснул выход — он понял, что ему делать.

Сперва он улыбнулся Хеге.

И она весело улыбнулась ему.

Потом он кивнул.

Она тоже кивнула.

Словно давнишняя игра, которую они забыли и вдруг вспомни­ли вновь.

Но Маттис был уже не таким простачком, как она думала. Он помнил о своем плане.

- Мы сидим с тобой на кочке,— начал он.

Хеге кивнула. Он продолжал:

- Мы и раньше сидели с тобой на кочке.

- Да,— подхватила Хеге,— это было совсем недавно.

Маттис засмеялся, все шло как надо. Теперь следовало осто­рожно отбить ее у Ёргена.

- Самое хорошее — это сидеть с тобой на кочке.

Она немного удивилась, и Маттис поспешно добавил:

- По-моему, нам надо почаще сидеть на кочке.

- Да?

- А по-твоему?

Она ответила:

- Ну и сиди, тебе никто не мешает.

Он заметил, что она отделила его от себя. Отступать было по­здно, оставалось выяснить все до конца.

- А ты будешь сидеть со мной?

- При чем тут я? — спросила Хеге, глаза у нее так бегали, что ему больно было смотреть.

- Но почему?

- Ты знаешь, с кем я сижу,— ответила она.

Как просто она это сказала, и его план сразу превратился в ничто. От него ничего не осталось. Решительность и изобретатель­ность Маттиса утекли, как вода сквозь сито. Он проиграл, не успев по-настоящему начать.

- Больше мне не о чем говорить,— грустно сказал он и встал.

Хеге промолчала, она даже не повернулась к нему. Маттис прибавил:

- Странно, что кочка не помогла, а я-то думал, что сумею при­влечь тебя на свою сторону до прихода Ёргена.

Хеге все еще сидела на мягкой кочке. Наконец она тоже встала.

- Ох, я даже и не знаю,— растерянно проговорила она.

- Что?

- Думаешь, мы не говорим о тебе?

- Говорите, я знаю,— быстро ответил Маттис.

- Мы сделаем все, что сможем,— сказала она.— Надеюсь, ты это понимаешь?

Маттис не слыхал ее. Он только видел, что она вошла в калит­ку и скрылась в доме. Его занимало другое: блестящая мысль. Что такое блестящая мысль, если уж на то пошло? Ничто. Ты явишься с ней, но стоит умному только раскрыть рот — и она как мусор упадет на землю. Хеге хватило одного или двух слов, чтобы он пропал, а его план рассыпался в прах.

Сделаем все, что сможем, сказала она. Что она в этом понимает!

37

С перевозом было покончено. Нрав у Ёргена был кру­той. Каждое утро Ёрген брал Маттиса с собой в лес.

- Ты должен учиться,— сказал Ёрген, он был немногословен, спорить с ним было бесполезно. Маттис ворчал, но ходил на ле­сосеку.

Однажды, вернувшись измученным после тяжелой работы, он получил своеобразное угощение и от Хеге.

- Тебе нужно пройти эту школу,— сказала она.

Ну как растолковать ей, что его мысли, которые, словно лучи, идут прямо к веслам, когда он плавает на лодке, не признают ни топора, ни скобеля. Хеге ничего не понимала.

В лесу Ёрген был добрый, этого у него не отнимешь. Он вы­искивал для Маттиса деревья потоньше, чтобы их было легче ру­бить, а потом и валил их за него, почти все. Успехов Маттис не делал, ему хотелось одного — поговорить с Ёргеном о Хеге.

Наконец это ему удалось, они сидели и пили кофе. Маттис устал, хотя сделал очень мало,— он чувствовал себя заживо погребенным под кучей еловых веток. Ёрген и Маттис растянулись на земле, положив головы на камни, и прикрыли глаза.

Вот сейчас, самое время.

Вперед на грозу! — подумал Маттис, чтобы подбодрить самого себя. Он приподнялся. Ёрген тут же открыл глаза, он был на­стороже.

- Давай, Маттис, отдохнем еще немного.

- Нет, мне надо поговорить с тобой,— грозно начал Маттис, другой тон тут не подходил.

- Тогда выкладывай.

- Ты небось видишь, что с каждым днем я работаю все хуже и хуже?

Это была правда. Маттис и в самом деле работал еще хуже, чем вначале. Ёрген все видел, и потому ему было неприятно услы­шать это от самого Маттиса.

- Да, просто не пойму, что ты за человек? — На этот раз го­лос у Ёргена был злой.

Он-то и придал Маттису мужества, этот злой голос.

- А ты что за человек? Кто отнял у меня Хеге? Это, по-твое­му, хорошо?

Ёрген смутился.

- Так уж получилось,— сказал он.

Они помолчали. Хеге стояла между ними, не принимая ничью сторону.

Но вот Ёрген сказал:

- Ты бы лучше подумал о Хеге, а не о себе. Порадовался бы за нее. Думаешь, ей раньше было сладко?

Маттис лишился дара речи, он был поражен, он не мог так бы­стро посмотреть на все с другой стороны. Ёрген, конечно, прав, только... Он сидел неподвижно и все-таки был похож на птицу, беспомощно бьющую крыльями. Мир полон силы, которая вдруг появляется и подавляет человека. И эта сила не только Хеге, Ёрген и все умные, нет, она так безжалостна и неумолима, что заставила Маттиса самого перевезти через озеро в собственной лод­ке свою собственную беду и пригласить ее в свой дом. Что же ему теперь делать?

- Давай не будем больше говорить об этом,— предложил Ёрген, потому что Маттис так и не ответил ему.