Pticy - Tarjei Vesaas

В этом надо разобраться раз и навсегда.

- Тебе нельзя больше здесь жить,— сказал Маттис и вспых­нул. Он и опомниться не успел, как эти слова слетели у него с губ, мысленно-то он произносил их очень часто.

- Вот как? А в чем же я провинился? — спросил Ёрген. Он даже и не рассердился, просто не мог понять, в чем дело.

- Я не хочу, чтобы ты уехал с моей сестрой! — вырвалось у Маттиса.

Ёрген держал себя как ни в чем не бывало.

- А я и не собираюсь никуда уезжать с твоей сестрой. Я во­обще не собираюсь отсюда уезжать. Зачем? Только-только обосно­вался.

Маттис оказался в тупике.

- Понимаешь, Хеге стала совсем другой, и это из-за тебя.

- Почему? Что она тебе сказала?

- Хеге...— начал Маттис и замолчал. Он хотел сказать: Хеге перестала быть доброй. Но сказал иначе: — Просто она не такая, как раньше.

Забывшись, лесоруб рассмеялся.

Этот смех подействовал мгновенно, Маттис пришел в ярость, мысли перестали его слушаться, он и опомниться не успел, как выпалил в лицо этому самоуверенному человеку:

- Нечего смеяться! Ты не знаешь того, что знаю я! Что ты знаешь о птице, которая ходила тут по дороге? Ты небось никогда и не видел такой красивой птицы! А я видел! Она была тут. Это ради Хеге. Я ее хорошо знаю. И зачем ты только явился!

Собственная смелость ошеломила Маттиса, он хотел, чтобы его слова раздавили Ёргена, чтобы Ёрген исчез и больше никогда не смел тут показываться.

Но случилось иначе.

- Да уж вот, явился,— спокойно сказал Ёрген.— Кстати, где же сама Хеге?

Маттис показал на дверь ее комнаты.

- Куда ты? — испуганно спросил он, увидев, что Ёрген направился прямо туда.

- Подожди, Маттис, сейчас мы обо всем потолкуем по-хо­рошему.

С этими словами Ёрген вошел к Хеге, вспышка Маттиса оказалась бесполезной. В комнате послышался торопливый разговор, потом, они вышли вместе — Ёрген и Хеге. Ёрген как будто защи­щая ее. На этот раз Хеге смотрела на брата с робостью.

Ёрген обнял маленькую плотную Хеге за плечи и подвел ее к Маттису. От изумления Маттис раскрыл рот. Хеге покраснела.

- Мы с Хеге — добрые друзья,—сказал Ёрген.— И тебе надо это знать.

Хеге не возражала, она покорилась обнявшей ее руке Ёргена, радостная и испуганная.

Маттис спросил с трудом:

- Вы теперь настоящие влюбленные?

Наконец Хеге подняла глаза. За всю свою жизнь она столько раз ставила перед Маттисом тарелку с едой, что имела право смотреть ему в глаза.

- Да, Маттис, мы любим друг друга,— сказала она ему. И ее лицо осветилось такой счастливой улыбкой, какой Маттис нико­гда у нее не видел.

Потом она улыбнулась уже по-другому и сказала:

- Ведь это ты привез ко мне Ёргена. Помнишь?

Маттис не мог смириться с этим, на него вдруг нахлынул ужас: теперь Хеге потеряна навсегда.

- Когда же вы полюбили друг друга?.— бессильно, но в то же время настойчиво спросил он.

- Когда ты был на перевозе.

Маттис видел, что Хеге блаженствует в объятиях Ёргена. Ее лицо было неузнаваемо — ни усталости, ни раздражения, ни угрюмости. Случившееся ошеломило Маттиса, сперва он даже об­радовался, но потом сообразил: Хеге потеряна для него.

Нет, нет!

Ты же сам видишь. Она потеряна.

- Хеге, почему же ты ничего не сказала мне раньше? — спро­сил он наконец.

- Мне нужно было убедиться в этом,— ответила Хеге.— А тем временем ты сам обо всем догадался, потому что ты умный.

Он растерялся, услыхав похвалу, которой она хотела его за­добрить. Его передернуло, он спросил, словно речь шла о жизни в смерти:

- Ты хочешь уехать отсюда?

- С чего ты взял?

- Ну, раз ты боялась сказать мне об этом!

- Нет! — сказала она очень решительно.— Мы никуда не уедем. У нас хватит места и для Ёргена. Все будет по-прежнему.

Маттис не решался поверить ей: они столько скрывали от него.

- И зачем только я стал перевозчиком,— откровенно пожа­лел он.

- Ну почему же? — возразила Хеге.— Разве плохо целый день плавать по озеру?

- Я никого не перевез, кроме Ёргена. Лучше бы мне и не браться за это!

Наконец в разговор вмешался и молчаливый Ёрген.

- Может, ты еще кого-нибудь перевезешь,— сказал он.

Маттис помотал головой.

Кто знает, на озере все может быть,— продолжал Ёрген.

Маттис считал, что у него есть все основания быть твердым и непреклонным:

- Лучше бы мне и не браться...

Он не успел закончить, Хеге вмешалась, испугавшись, что он что-то испортит. Она подошла к нему и сделала то, чего не делала никогда на его памяти: она крепко обняла его, и он почувствовал на себе ее руки. Лицо у нее было странное.

- Благослови тебя бог, Маттис, за то, что ты стал перевозчи­ком,— сказала Хеге.

Она тут же стыдливо отпустила его и отошла к Ёргену.

Маттис спросил себя: почему же она тогда так сердилась на меня, если они с Ёргеном полюбили друг друга? Спросить у нее об этом? Нет.

- Все влюбленные разные,— сказал он вместо этого, все-таки коснувшись опасной темы.

Они насторожились. Неужели то, что он сказал на этот раз, слишком умно для них? — подумал Маттис.

- Что ты имеешь в виду? — спросила Хеге.

- То, что я уже видел влюбленных,— ответил он.— Только и всего. Летом я полол турнепс вместе с влюбленными, так они все время щипали друг друга за икры.

Хеге и Ёрген развеселились. Настороженность растаяла.

- Они были молоденькие,—сказала Хеге.—Только молодые влюбленные щиплют друг друга.

Ёрген молчал.

- Но они были добрые, все время,— сказал Маттис.

- Так и должно быть,— ответила Хеге.

- А почему же тогда ты на меня сердилась?

Это вырвалось у него невольно, в ответ на то, что сказала Хеге. Вернуть назад свои слова он уже не мог. Впрочем, хорошо, что он их сказал.

Хеге смущенно заморгала.

- Я? Сердилась? Ничего подобного,—неловко попыталась оправдаться она.

Это было глупо, Маттис видел, что припер ее к стенке. И пока сила была на его стороне, он сказал:

- Пойду к лодке. Мне надо поразмыслить.

- Хорошо,— сказала Хеге.

Он сразу же ушел.

На берегу он остановился, подумал и стал было подниматься обратно к дому, но потом снова спустился вниз. Вальдшнеп, птица моя, сказал он про себя.

Он не столкнул лодку в воду, а уселся на берегу рядом с ней, вдыхая добрый смоляной запах. Но смотрел он на нее с непри­язнью: кто больше виноват в истории с Ёргеном, он сам или лод­ка? По отдельности ни он, ни лодка не могли бы перевезти Ёргена через озеро.

33

Теперь Хеге стала открыто уходить к Ёргену, когда он отдыхал по вечерам после работы, и это была первая перемена, которая произошла в доме после того важного объяснения. Мат­тис видел, какая она веселая и счастливая. Он понимал, что тоже должен быть веселым и счастливым, но не мог, ему было страшно. Однажды он осмелел и спросил:

- Что же теперь будет? Вы останетесь здесь?

- Мы еще не решили,— ответила Хеге. - Пока все будет как есть.

- А когда решите, что тогда?

- Там увидим. Ты только не волнуйся.

Неужели она не понимает, как ему страшно? Что он будет де­лать, если она уедет и ее уже не будет рядом? Он привык жить рядом с ней, стоит протянуть руку — и вот она, Хеге.

- Та птица, которая была на дороге...— начал он, но продол­жать не смог.

- Которую убили? А в чем дело?

- Да ничего, просто в нее попал свинец.

- Маттис, милый, не думай ты больше об этих птицах, бог с ними,— сказала Хеге так беспечно, как будто из нее вот-вот вырвется наружу веселое «тра-ля-ля». Но ее остановили глаза Маттиса.

- Не пойму я тебя,— очень серьезно сказал он.

«Тра-ля-ля» как не бывало.

- Будь же мужчиной, Маттис,— твердо сказала она.— Поду­май немного, как мужчина.

- О чем? — напряженно спросил он.

- Подумай немного и о других. Мужчинам приходится думать о других.

- О каких других? — беспомощно спросил он, испугав ее.

Она не ответила.

Он ходил на перевоз. Теперь уже скоро кто-нибудь позовет меня, думал он. Не одно, так другое непременно должно слу­читься.

Будь мужчиной, сказала Хеге. Раньше она таких слов не го­ворила.

Он конопатил лодку. Каждое утро он искал тряпки и лоскутки. Новая лодка пребывала в столь отдаленном будущем, что вскоре и вовсе скрылась из виду.

Быть мужчиной?

Маттис растерянно обдумывал это требование.

Хеге от счастья совсем потеряла голову и уже сама не пони­мает, что говорит,— должно быть, все дело в этом.

Маттис собирался столкнуть лодку в воду, как вдруг услыхал отдаленное погромыхивание.

Гроза.

Темная туча поднялась из-за гор. И тут же где-то загрохотало.

Ну что ж, остается одно, подумал Маттис. В грозу я перево­зить не обязан, да, к счастью, не обязан.

Он привязал лодку еще одной веревкой, на случай, если под­нимется сильный ветер, спрятал весла и, ни о чем больше не ду­мая, побежал в свое обычное убежище. Словно гроза освобождала его от всех обязанностей. Когда он поднимался к дому, его настиг­ли слова Хеге: будь мужчиной! Он остановился и повторил их несколько раз.