Властелин колец - Джон Толкин

– Подъем! Вставайте, лентяи! – обругал он их шепотом. – Вставайте! Мешкать некогда! Надо идти, да, идти, прямо сейчас! Мешкать некогда!

Сэм уставился на него с недоверием. Голлум весь дрожал – не то с перепугу, не то от возбуждения.

– Идти? Прямо сейчас? Что это ты выдумал? Еще рано. Еще даже время ужина не подошло – в приличных странах, разумеется, где ужинают вовремя…

– Глупый, безмозглый хоббит! – зашипел Голлум. – Приличные страны далеко, а ты здесь. Время бежит быстро, скоро его совсем не останется. Мешкать нельзя! Надо спешить! Проснись, хозяин, проснись!

И он вцепился Фродо в плечо, да так, что тот, вскочив, невольно схватил Голлума за руку, спросонок не разобравшись, что к чему. Тот резко вырвался и отпрянул.

– Хоббиты не должны быть такими глупыми, – зашипел он. – Надо идти. Мешкать нельзя.

Больше из него вытянуть ничего не удалось. Где он был и почему надо спешить – осталось загадкой. Сэма переполняли самые мрачные подозрения, и он не скрывал этого, но что думал хозяин – угадать было невозможно. Фродо только вздохнул, закинул за спину котомку и вслед за Голлумом заковылял в сгущающуюся темноту.

Голлум уверенно трусил вниз по склону, стараясь, где только возможно, держаться в тени, а открытые места пересекал бегом, пластаясь по земле. Но тьма стояла такая, что самый зоркий зверь и тот проглядел бы их даже с нескольких шагов, тем более в серых плащах и с надвинутыми на лицо капюшонами; да зверь и не услышал бы ничего, поскольку ступали они совершенно бесшумно, призвав на помощь знаменитое хоббичье искусство. Так они прошли и растворились среди теней – ни веточка под ними не хрустнула, ни лист не прошелестел.

Около часа шли они вперед, молча, гуськом, подавленные мраком и полной тишиной, иногда нарушаемой смутным рокотом, похожим на далекий гром или на грохот подземных барабанов. Спустившись немного, они свернули и пошли вдоль гребня на юг, не отклоняясь ни вправо, ни влево, насколько позволял изрытый, бугристый склон, постепенно поднимавшийся навстречу горам. Наконец вдалеке показалась крохотная темная рощица. Подойдя ближе, хоббиты начали понимать, что расстояние обмануло их: на самом деле деревья в «рощице» были на редкость старыми и огромными. Стволы их казались настоящими башнями, но верхушки были мертвы – не то разворочены бурей, не то опалены молнией. Но буря не смогла ни выкорчевать, ни потревожить могучих корней, уходящих в самые недра земли.

– Перепутье, да, да. Перепутье, – прошептал Голлум. Это было первое слово, которое они от него услышали за этот переход. – Нам туда.

Повернув налево, он повел их вверх по склону – и путники неожиданно для себя оказались на дороге. Это был все тот же Южный Тракт; обогнув подножия гор, он вел теперь прямо к Перепутью и исчезал в кольце гигантских деревьев.

– Другой дороги нет, – шепнул Голлум. – Стороной здесь не пройти. Только дорога. Надо идти к Перепутью. Скорее! Не разговаривайте!

С оглядкой, словно лазутчики в тылу врага, они выбрались на Тракт и поспешили вперед вдоль каменистой обочины, серые, под цвет камня, и бесшумные, как дикие коты на охоте. Наконец они достигли деревьев, которые образовывали нечто вроде огромной разрушенной залы с обвалившейся крышей, открытой навстречу мрачному небу. Ветви их переплетались, как огромные арочные своды. В центре круга сходились четыре дороги. Мораннонская, проводив странников к Перепутью, продолжала свой долгий путь на юг; та, что пришла из древнего Осгилиата, пересекала Перепутье и, вынырнув из кольца деревьев, пропадала во тьме, которая заволокла земли на Востоке. Туда–то и лежал их путь.

В страхе оглядываясь вокруг, Фродо, на миг задержавшийся в кольце деревьев, неожиданно вздрогнул – во тьме ему блеснул свет. Лицо Сэма, остановившегося рядом, внезапно озарилось. Быстро повернувшись на вспышку, Фродо обнаружил, что смотрит на дорогу, ведущую в Осгилиат: прямая, как натянутая лента, бежала она вниз по склону и терялась вдали. Там, на западе, за скрытым в тени скорбным Гондором, вечернее солнце достигло края завесы, медленно опускавшейся на мир, и, пылая грозным огнем, садилось за Море, которого Тьма еще не коснулась. Луч на миг осветил водруженную в центре Перепутья огромную сидящую фигуру, спокойную и торжественную. При виде ее Фродо невольно вспомнились Аргонат и каменные изваяния древних королей. Памятник изгрызло время, изувечили руки вандалов. Головы не было. Вместо нее кто–то взгромоздил на плечи статуи круглый камень и грубо намалевал на нем глумливую рожу с одним непомерно большим красным глазом посреди лба. Колени статуи, величественный трон и постамент покрывали бессмысленные каракули и отвратительные символы, которыми пользовались рабы Мордора.

Последний луч успел выхватить из мглы голову каменного короля, откатившуюся к обочине.

– Смотри, Сэм! – крикнул Фродо, от удивления позабыв об осторожности. – Смотри! Король опять обрел корону!

Пустые глазницы зияли, резная каменная борода наполовину искрошилась, но высокое суровое чело короля по–прежнему охватывала серебряная с золотом корона: его оплели, словно в знак почтения к падшему королю, мелкие белые звездочки неизвестных цветов, а в каменных кудрях желтели яркие чашечки очитка.

– Не будет им вечной победы! – воскликнул Фродо.

В это мгновение свет погас. Солнце скрылось, будто кто–то задул над миром светильник, и на Перепутье пала черная ночь.

Глава восьмая.

СТУПЕНИ КИРИТ УНГОЛА[457]

Голлум повис на плаще Фродо, шипя от страха и нетерпения.

– Надо идти, – требовал он. – Тут нельзя стоять. Скорее!

Фродо нехотя повернулся спиной к западу и последовал за своим проводником вперед, во мрак. Покинув круг деревьев–великанов, они, пробираясь вдоль обочины, направились в сторону гор. Дорога шла прямо, но вскоре стала отклоняться к югу и наконец прильнула к подножию того самого отрога, который весь день маячил впереди. Непроницаемая тьма, залегавшая у скал, побеждала своей чернотой даже тьму неба. Дорога нырнула в эту тьму, обогнула ее с запада – и, снова резко свернув к востоку, круто пошла вверх.

Фродо и Сэм брели вперед с тяжестью на сердце. Думать о грядущих опасностях они были не в силах. Фродо шел понурившись; бремя, которое он нес, снова дало о себе знать и пригнуло его к земле. В Итилиэне Фродо почти забыл о нем, но стоило миновать Перепутье – и ноша сразу стала гораздо тяжелее. Идти становилось труднее с каждым шагом… Осознав, что дорога пошла на подъем, Фродо устало поднял глаза – и вдруг увидел то, о чем предупреждал их когда–то Голлум: Обитель Кольцепризраков. Хоббит вздрогнул и отпрянул за валун, лежавший на обочине.