Стихотворения - Всеволод Рождественский

119. МОИ САДЫ

Мой первый сад, где в голубом апрелеВзыскательным мечтателем я рос,Расставлен был по прихоти РастреллиСреди руин, каскадов и стрекоз.

Чертеж забав и формула привычек,Рассудка друг, он научил меняИронии кукушьих перекличекИ сдержанности мысли и огня.

Но русская курчавая природаВ моей крови бродила неспроста.Меня влекли всё больше год от года —Закат в лесах и розовая Мста.

На челноке пересекая устьеРодной реки, блуждал я наугад,И цвел со мною в тульском захолустьеНеповторимый яблоневый сад.

Полна вся жизнь неугасимой жажды,И мил мне шумный лиственный народ.Свои сады встречал я не однажды,Но каждый сад был все-таки не тот.

Одни, как сон, мелькали ненадолгоВ окне кают средь тополевой тьмы,Когда меня несла чуть слышно ВолгаНа огоньки холмистой Костромы.

Другими был обманно я утешен,И с той поры во сне и наявуНи финских хвой, ни харьковских черешен,Ни ялтинских платанов не зову.

Лишь раз, в степи, измучен белым зноем,Пустив на волю потного коня,Я был охвачен сладостным покоем,Под рокот вод, шумевших вкруг меня.

На грудь снегов по каменистым скатамШел этот сад, задумчив и суров,Переплетен прохладой и закатомИ пересыпан громом соловьев.

Луна, плеща, купалась по арыкам,Пел Саади угрюмый карагач.Проснулся я — песок, холмы и в дикомЗеленом небе тонкий птичий плач.

Опять они, ребяческие бредни,Призыв ветвистых братьев и сестер!Каким же будет сад мой, сад последний,Простой мечты отрада и простор?

Над русской ли срединною рекоюСредь камышей в болотистой лунеОтдам я жизнь вечернему покою,Который здесь напрасно снился мне,

Или в кудрях насупленной чинарыКо мне дойдут — и скоро, может быть, —И ветра вздох, и волн ночных удары,И голос тех, кого нельзя забыть?

Но всё равно — и радостней и шире,На звездный зов, в скрещенье всех дорог,В живом, зеленом, вечно юном миреЯ поднимусь — раскидист и высок!

1932

120. ИМЯ

Что вашего имени проще?Прислушаюсь только — а в нем:И Волга, и легкие рощи,И в черной смородине дом.

Как детства зеленая давность,Как песни некошеный луг —Московский ваш говор и плавностьЧеремухой пахнущих рук.

Но разве зрачки виноваты,Что в их золотящейся тьмеТакие бывают закаты,Как в Кинешме иль Костроме?

И разве не вышиты бровиХвоинкой на снежной парче,Чтоб петь мне о древней любови —С татарской стрелою в плече?

О, песня, кляня и ревнуя,Нам не в чем друг друга судить!Другую под солнцем целуя,Не мог я тебе изменить.

Подымем высокую жалостьКостром в вечереющей мгле,Споем, как давно не певалось,На милой, на грешной земле!

Хочу под дождями косыми,В березах родного пути,Я легкое русское имяПоследним произнести.

Между 1929 и 1932

121. СЕВЕРНАЯ ДОРОГА

Я люблю железные дороги,Семафоры, будки и мосты…Льдинкой тает месяц тонкорогий,Чуть дымятся синие кусты,Грудь щемит от песенной тревоги,От лесной смолистой духоты.

Мчится поезд, искры рассыпая,Оставляя версты по пути.Лунная, звенящая, шальная(В памяти иной мне не найти)Юность, юность! Даже и такая,Легкая, бездумная, — лети!

Городок, рассыпанный над балкой(Память укололо, как иглой!),Продает на станции фиалки,Пахнет тесом, гарью и смолой,Дым по кирпичам водокачалкиПробежал волнистой полосой.

Вновь я ваш, товарные вагоны,Злых костров косматое тепло,Долгие ночные перегоны,Мутное рассветное стекло,Брови елок и сырой вороныПротив ветра тяжкое крыло!

Между 1929 и 1932

122. «Опущу я по туману…»

Опущу я по туману            Повода,Укорять тебя не стану            Никогда.Над собою взять победу            Нелегко, —Если хочешь, я уеду            Далеко.Нас разлука не встревожит            И во сне.И не вспомнишь ты, быть может,            Обо мне.Проживешь светло и строго            Весь свой путь.Мне же вольная дорога            Ляжет в грудь.Я пойду широкой рожью            В тот простор,Где река легла к подножью            Синих гор.Я в ручьях на косогоре            Смою больИ вдохну всей грудью море —            Синь и соль!

1932

123. ПРЕДГОРЬЕ

Ничего я не прошу у неба,Ни о чем не думаю, покаЖизнь моя черствее корки хлебаИ синей кобылья молока.

Каждый день, пуская вороного,Я считаю звезды у костра,Каждый день горчит мне душу сноваТот же ветер, что гулял вчера,

Горных пастбищ пестрое убранствоРозовеет в медленной пыли,Вот оно — овечье постоянство,Грудь и скулы матери-земли.

Всё отдать, всё выветрить, остаться,Как ковыль, летучим и сухим,Над чужой кибиткою качатьсяИли плыть, как бесприютный дым…

В кочевой неудержимой сменеЧто осталось от веков и стран?Облака, да голубые тени,Да холмов верблюжий караван…

1932 Казахстан

124. НОЧЛЕГ НА ГЕОЛБАЗЕ В ТАЛАССКОМ АЛАТАУ

Встречают нас собакиЗа ближним поворотом,Невидимая веткаХлестнула по лицу,Зевнули с долгим скрипомТяжелые ворота,И бричка подкатилаК намокшему крыльцу.

Пока над самоваромРаспарят нам галетыИ яблок пропеченныхДадут сковороду,Смотрю на полушубки,На ружья и планшеты,На мокрые платаныВ разбуженном саду.

«Ну, как дела на базе?»— «Вот письма. Завтра в горы!И надо торопиться.Подъем к шести часам!Кончайте чай, ребята!Оставьте разговоры,Задания и картыЯ приготовлю сам».

Еще чуть слышно ноетРазбитое колено,На сеновале шепот —Девичий сонный вздор,А я, как в память детства,Проваливаюсь в сено,И чертят небо звезды,Летящие во двор.

Сегодня утром в горы,Чуть зорька тьму разгонит,За розовою медью,За голубым свинцом!Сегодня утром в горы!..Оседланные кониХрапят, звеня подковой,И сотрясают дом.

Во сне моем ущельяСдвигаются, как тени,Шурфами, как иголкой,Истыкана руда.Сегодня утром в горы,В пласты месторождений,Где струями с откосаИзогнута вода.

От лекций и зачетов,От книжного азарта —К палатке в горных склонахС подножною грозой,Чтоб расступились горы,Чтоб обновлялась карта,Чтоб все раскрыл нам тайныВ веках палеозой!

1932

125. ПИАЛА

Ах, какая у меня пиала!Всем красавица бокастая взяла.

На груди у ней — прохожий, дивись! —Две фаянсовые розы сплелись,

И горячие ласкают струиРастопыренные пальцы мои.

Мой зеленый чай прозрачен, как мед,В нем стоячая чаинка плывет.

А на донышке — камыш и луна,Чтобы радость выпивалась до дна.

Если в пиалу мою налить вино,Станет розовым, как небо, оно.

Если горного ручья зачерпнуть —Будет весело усы окунуть.

Если пенного плеснуть кумыса —Заплетется вокруг сердца коса,

А коль девушку захочешь забыть —Отодвинь ее, не надо пить!

Потому что на фаянсе днаЗахохочет над тобой она,

И придется от сухой тоскиПиалу мою разбить в куски!

1932 Чимкент

126. НОЧЛЕГ