Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

ним. К тому же дельфийский оракул на их стороне. Ты знаешь, какой ответ получили посланники моего города, когда обратились к оракулу?

– Я слышал, что предсказание было неутешительным, однако подробности мне неизвестны.

– Сказать «неутешительным» – это не сказать ничего, – продолжил Фемистокл. – Оракул предвещает Афинам бесконечные и страшные бедствия, разрушения и скорбь, если только афиняне осмелятся бросить вызов мидянину. Посланники были настолько подавлены, что даже не посмели вернуться в город. И тогда они решили запросить повторное предсказание. Так оракул, сам того не подозревая, подсказал мне, как уберечь город от отчаяния и паники. Следующие слова прорицательницы были не менее угрожающими, чем первые. Однако под конец она объявила, что городу удастся выстоять, если он возведет деревянные стены. Эту странную бессмыслицу я истолковал следующим образом: единственная надежда на спасение заключается в создании сильного флота боевых кораблей.

Леонид посмотрел на собеседника с удивлением.

– Ты хитрее самого Одиссея, – сказал он, – но твои слова тревожат меня. Ты и правда считаешь, что оракул не был честен?

Фемистокл умолк, не зная, что сказать. Ему подумалось, что упоминать случай, когда царь Клеомен уговорил пифию Периаллу отрицать законнорожденность Демарата, не очень уместно. К тому же он увидел, что Леонид в замешательстве опустил голову, и решил, что в этом нет необходимости.

– Я в этом абсолютно уверен, – ответил афинский адмирал. – С другой стороны, дельфийская амфиктиония находится под контролем северных народов благодаря абсолютному большинству голосов. Наш единственный шанс противостоять или смягчить эту политику заключается в том, чтобы наши союзники поняли, что мы ничего не имеем против святилища. Мы должны подчеркнуть ту часть нашей клятвы, в которой говорится, что предатели будут наказаны и будут вынуждены платить десятину храму Аполлона. Горе нам, если нас объявят противниками богов или распустят слухи о том, что мы не слушаем оракула. До сих пор мне удавалось избежать этого, хотя это было нелегко. Ко всему прочему нам приходится считаться с фессалийцами, беотийцами, перребами, ионийцами, не говоря уже о македонцах. Царь Македонии Аминтас – наш союзник. Но его позиция не слишком твердая, без поддержки он не продержится и дня. Великий царь может расположить свои войска в центральной Греции и спокойно напасть на нас оттуда, полагаясь на покорность и сотрудничество предателей. Одного этого достаточно, чтобы постараться убедить ваших правителей направить все имеющиеся войска в Фермопилы.

Спартанский царь со вниманием выслушал его и ответил:

– Согласен с тобой, Фемистокл. Можешь не сомневаться: я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить эфоров и старейшин. Однако мой авторитет небезграничен. Знай лишь то, что меня ты увидишь в Фермопилах в любом случае.

– Это много для меня значит, о царь, – сказал Фемистокл, – и в родной город я вернусь счастливым человеком. Теперь я знаю, что царь Леонид не только доблестный воин, но и мудрый и щедрый человек. Твое обещание настолько ценно для меня, что я чувствую, что должен ответить на него, как дарами отвечают на дары гостеприимства. Знай же, что, когда царь Леонид будет стоять у Фермопил, там же будет стоять и корабль Фемистокла, чтобы прикрывать царя с моря. И знай, что Фемистокл скорее отдаст свою жизнь, чем нарушит это обещание. А теперь, – сказал он, – нам всем нужно отдохнуть: пусть ночь будет благоприятна для тебя, о царь Леонид.

– Да будет она благосклонна и к тебе, афинский гость, – ответил царь и проводил Фемистокла к выходу.

В эту минуту послышался цокающий стук копыт по булыжнику. Через мгновение они услышали ржание и взволнованные голоса. В дверь постучали, и вошел охранник:

– О царь, к тебе приехал гонец. Он просит о немедленной встрече.

– Пропусти его, – велел царь.

В дом вошел человек, весь покрытый пылью и изможденный от усталости. Он вручил Леониду кожаный свиток, отдал воинскую честь и вышел. Царь распечатал свиток и быстро прочитал послание. Фемистокл заметил, что он побледнел:

– Что-то случилось?

– Старейшины послали людей, чтобы попросить у оракула совета по поводу надвигающейся войны. Пришел ответ.

И он медленно прочитал следующие слова:

Ныне же вам изреку, о жители Спарты обширной:либо великий и славный ваш град чрез мужей-персеидовбудет повергнут во прах, либо слезы о смертицаря из Гераклова рода прольет земля Лакедемона.

Фемистокл подошел и взял царя за руку:

– Не обращай внимания, Леонид. Сейчас оракул вещает в пользу персов, нельзя придавать этим словам большого значения.

Леонид задумчиво посмотрел на него:

– Наверное, ты прав, друг мой. Но иногда боги вещают нам истину, пользуясь устами злодеев. – Он открыл входную дверь. – Ранней весной я буду в Фермопилах, – сказал он твердым голосом.

Афинянин кивнул в знак согласия, подал царю руку и, завернувшись в белый плащ, вышел. Порывистый, холодный ветер кружил по улицам сухие листья платанов.

Глава 8. Лев Спарты

Тем временем на берегах Геллеспонта тысячи людей под присмотром зодчих великого царя трудились день и ночь над созданием огромного моста. Необходимо было закончить строительство величественного сооружения до наступления холодов. На азиатском берегу закрепили два каната с якорями длиной в двадцать стадиев: один сделали финикийцы из льна, другой – египтяне из папируса. Два военных корабля отбуксировали их к европейскому берегу, провели через огромные шкивы и натянули. Для подъема канатов из воды понадобилась сила шестидесяти пар быков и двадцати пар лошадей.

Корабли, которые должны были поддерживать основание моста – платформу из связанных бревен, покрытых утрамбованным слоем земли, – подвели и установили между канатами. По завершении работ зодчие великого царя с гордостью оглядели свое творение. Но радоваться им пришлось недолго: с приходом осени подул свирепый северный ветер, и налетела страшная буря. Зодчие вскоре поняли, что совершили ошибку – мост был построен перпендикулярно направлению ветра и течению моря, и льняной канат, который был тяжелее папирусного, вымок и нарушил равновесие моста. Якоря, удерживавшие мост, сорвались, и волны за несколько часов разрушили удивительное сооружение.

Разгневанный царь приказал высечь море розгами, приговаривая:

– О горькая вода! Тебя карает великий царь за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он ничем тебя не оскорбил. И никто не принесет жертв тебе, о презренная мутная соленая вода.

Зодчие были арестованы и казнены, чтобы следующие знали, как надо работать. Весной мост был выстроен заново. Количество канатов из папируса и льна увеличили до четырех, и их новое расположение позволяло равномерно распределить нагрузку. Якоря разместили так, чтобы мост стоял параллельно течению и натянутые канаты сохраняли прочность. Длина якорных канатов менялась в зависимости от силы ветра, который дул то с севера, то – по весне – с запада.

Между канатами пришвартовались триста шестьдесят трирем и пентеконтеров. На них поместили деревянные брусья, чтобы обеспечить поддержку утрамбованной земле. По обеим сторонам кораблей установили заслоны из тростника и веток, служившие ограждениями для лошадей, которые могли испугаться морской стихии.

Когда в небе над