Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

посмотрел на него с любопытством:

– Для пастуха, который никогда не спускался с горы, ты много знаешь.

– Наши старики научили меня всему, что нужно знать, чтобы выполнять эту работу.

– Должно быть, ваши старики научили тебя и другим вещам, – продолжил Бритос, по-прежнему пристально глядя на него. – Ты знаешь, что я имею в виду. Я все помню, хотя прошло много лет. Ты, полагаю, тоже помнишь.

– Да, господин, – сухо ответил Талос, продолжая работать, – я все помню.

– Однако ты мудр. Урок, который тебе преподнесли, очистил твою голову от некоторых мыслей. По крайней мере, так мне кажется. Но я не вполне уверен, – продолжил он, – в тебе есть нечто подозрительное. Когда я увидел тебя на площади среди прочих илотов, мне захотелось понять, в чем дело.

– Здесь нечего понимать, господин, – пробормотал Талос, не отрываясь от работы. – Я всего лишь бедный пастух.

– На это мы и посмотрим, – откликнулся ледяным тоном Бритос. – За последние годы на горе произошло много странных событий. Не далее как месяц назад там нашли оленя, который пришел умирать на реку Эврот. Тело его было поражено весьма необычной стрелой, какими у нас не пользуются. Сдается мне, ты что-то знаешь об этом.

– Ты ошибаешься, господин, я ничего об этом не знаю; я всегда был занят только своим стадом.

– Как тебя зовут?

– Талос.

– А знаешь ли ты, кто я?

– Ты Бритос, сын Аристархоса Клеоменида.

Бритос встал и принялся ходить взад-вперед по шатру; потом остановился, повернувшись спиной к Талосу.

– А с твоей красавицей… да, с той крестьянкой, что с ней сталось?

– Семья Пелиаса последовала за благородным Кратиппосом в Тегею, а затем в Мессению.

Талос встал. Когда Бритос обернулся, он увидел слугу перед собой. Челюсти его были сжаты, он смотрел на хозяина твердым взглядом.

– Продолжай работу, пастух. Дел еще много, завтра мы выезжаем.

Бритос накинул на плечи короткую военную хламиду и вышел.

На следующий день армия вышла на построение, соблюдая строгий порядок. Впереди – спартанцы: отряд в триста воинов был разделен на четыре роты, каждая из которых состояла из восьми рядов. За ними следовали пелопоннесские союзники, замыкали шествие слуги-илоты с повозками и снаряжением.

Царь прибыл в лагерь до рассвета в сопровождении военачальников.

Вслед за ним появились матери новобранцев, которые по древней традиции должны были провести ритуал вручения щита. Одетые в белые одежды, с покрытыми головами, они заняли свои места напротив строя гоплитов. По сигналу трубы юноши выходили из строя, делали два шага вперед и после второго сигнала опускали на землю щит с красной лямбдой. Этот щит они получили от отцов в день посвящения.

Царь подал знак, и первая женщина подошла к сыну, подняла щит, закрепила на его руке и твердым голосом произнесла традиционную формулу:

– С ним или на нем.

Это означало: «Ты вернешься победителем со щитом или погибнешь, и тебя принесут на щите».

Настал черед Исмены. Город оказал ей особую пугающую честь, нарушив привычное правило – не посылать на войну всех мужчин одной семьи. Это делалось для сохранения семейного имени, но на этот раз у Исмены отобрали и мужа, и сына. Опустившись на колени, она взяла щит и встала напротив Бритоса. В бледном утреннем свете загорелое лицо юноши выглядело более суровым, чем обычно. На миг Исмене показалось, что она смотрит на лицо одного из героев Клеоменидов, высеченное из кипарисового дерева.

Она ощутила, как холодок пробежал по спине, а голос предательски дрогнул, когда настало время произносить формулу. Солнце встало над горами, когда последняя из женщин завершила обряд и вернулась на место. Мрачные отблески озарили темный безмолвный отряд воинов, стоявших напротив спартанских матерей. Они смотрели на детей сухими глазами, зная, что их сыновья рождены смертными и с самого начала, еще во тьме материнского лона, были заложниками мук и слез.

Царь надел на голову шлем с тремя гребнями и подал знак к отправлению.

Талос прислушался к бою барабанов и звучанию труб: эта странная размеренная, навязчивая мелодия была та же самая, которую он слышал еще ребенком, когда впервые тайком спустился в долину. Вскоре и дробь барабанов, и звуки флейт рассеялись вместе с пылью, взвившейся на дороге, ведущей на север.

Примерно через две недели царь Леонид достиг Фермопильского ущелья. Прежде всего он велел восстановить ветхую стену, которая перекрывала проход. Затем отправил семь сотен гоплитов-фокейцев охранять Анопею, поскольку через этот перевал враг мог зайти с тыла. Наконец Леонид занялся организацией караулов и пополнением запасов.

Получив известие о том, что персидская армия обогнула Халкидики и идет на юг, Фемистокл устроил засаду у мыса Артемисий, чтобы защитить Леонида от нападений с моря. Желая держать Леонида в курсе происходящего, каждую ночь с кормовой части флагманского судна он подавал световые сигналы с помощью факела и зеркала.

Но вот настал день, когда, проводя осмотр оборонительных сооружений, царь увидел, как из ущелья во весь опор скачет один из дозорных. Вскоре тот соскочил с лошади и, запыхавшись, предстал перед царем с докладом.

– О царь, – сказал он, задыхаясь, – они приближаются. Сотни тысяч воинов. Реки пересыхают, когда они переправляются через них. В лагере их костры освещают ночной горизонт. Никто никогда не видел столь большой армии.

Царь тотчас отдал несколько четких приказов: в полном боевом облачении отряды заняли позиции за стеной, и несколько спартанцев остались перед ней, чтобы следить за ситуацией. В ожидании битвы воины выполняли гимнастические упражнения, разминая мышцы.

Через некоторое время на вершине холма появился персидский всадник. Его было легко узнать по широким шароварам с вышивкой и коническому шлему. Молодые спартанцы не обратили на него внимания и продолжили свои упражнения как ни в чем не бывало. Перс посмотрел на них, пришпорил коня и поскакал галопом вниз с холма.

– Скоро нападут, – сказал Аристархос Леониду.

– И я так думаю, – ответил царь. – Им незачем медлить.

Однако конный отряд со знаменем появился на дороге только через час.

– Они не вооружены, – заметил Аристархос, – вероятно, это посланцы.

Так и было. Всадники пустили лошадей шагом и медленно приблизились к стене, следуя за знаменосцем. У основания стены они остановились. Вперед вышел толмач и заговорил по-гречески:

– Это посланцы Ксеркса, царя царей, правителя четырех сторон света. Мы хотим поговорить с вашим предводителем.

Аристархос вышел за стену, подошел к толмачу и объявил:

– Наш командующий – Леонид, сын Анаксандрида, царь спартанцев.

Затем он отступил, и вышел царь. С моря дул ветер и развевал три красных гребня на его шлеме.

Посол персов был укутан в накидку из голубого виссона. На его поясе висела сабля Бессмертных, ее золотая рукоять была украшена искусной резьбой. Он принял величественную осанку и произнес продолжительную речь, в конце которой слегка наклонил голову, подавая сигнал толмачу. Тот перевел сказанное на греческий, произнося слова нараспев с ионийским акцентом:

– Царь царей Ксеркс, владыка четырех сторон света, наш