Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

времени осталось очень мало.

После слов царя воцарилось тягостное молчание. Затем медленно, одна группа за другой, воины покинули строй и начали готовиться к отходу. Царь Леонид вернулся в палатку и, обессиленный, упал на скамью. Вошел Аристархос.

– О царь, – обратился он к Леониду твердым голосом, – мы будем сражаться вместе с тобой до последней капли крови. Наши воины не боятся смерти.

– Я благодарен тебе, – ответил царь. – Я никогда не сомневался в твоей храбрости и в доблести наших воинов. А теперь иди, мы должны приготовиться к роковому часу.

Он сел и достал из сундука кожаный свиток, предназначенный для посланий. Затем он позвал часового и отдал ему приказ. Вскоре в палатку вошел Бритос со своим другом Агиасом; оба были вооружены и отдали царю честь. Леонид кивком приказал им сесть, затем сказал:

– Проход потерян. Жить нам осталось несколько часов. Но старейшины, эфоры и царь Леотихид должны получить это послание. Такова моя воля. – Он указал на кожаный свиток на столе. – Это важное поручение я могу доверить только таким доблестным воинам, как вы. Вы сильные и умные молодые люди, которые смогут преодолеть все опасности, подстерегающие вас на пути в Спарту. К тому же вы были членами криптии. Лучших людей для этой миссии мне не найти. Помните: послание надо вручить лично эфорам в присутствии царя Леотихида.

Бритос побледнел:

– Но, царь, как можешь ты приказать нам бросить тебя? Позволь мне спросить, разве в Спарте не узнают о падении Фермопил от наших союзников, которые прямо сейчас возвращаются домой? Мы пошли за тобой, чтобы ни при каких обстоятельствах не бросать тебя. – Бритос замолчал в растерянности. – Или, быть может, мой отец Аристархос, ослепленный любовью ко мне…

Царь Леонид вскочил и прервал его гневным голосом.

– Как ты смеешь! – воскликнул он. – Как ты смеешь клеветать на честь отца? Он и не ведает, что я тебя позвал. Я ни слова не сказал ему, потому что твердо знаю, что он был бы против. Довольно. Вы получили приказ своего царя, выполняйте его!

Он сел и нервным движением руки поправил плащ на коленях.

– О наш царь… – набрался храбрости Бритос. – Если есть хоть малейшая надежда на то, что ты передумаешь, умоляю тебя, пошли с Агиасом другого воина. Мой отец умрет вместе с вами, и я хочу быть рядом с ним в эту роковую минуту.

Лицо царя исказила ярость. Он встал, подошел к молодому воину и положил руку на его плечо.

– Неужели твой царь мог не подумать об этом? Бритос, наша родина выстоит только в том случае, если ее сыновья продолжат выполнять свой долг и не будут ставить личные интересы выше интересов народа. Наш долг – остаться и умереть, если этого пожелают боги, твой – спастись и доставить мое послание. Возьми с собой своего илота. Твой отец обратил мое внимание на него: несмотря на хромую ногу, он ловок и силен. Он пригодится тебе в дороге. А теперь ступайте, времени осталось мало.

Юноши простились с царем и покинули палатку. Вскоре Талос привел двух коней и мула. Все было готово к отъезду. Аристархос понял, что происходит, и побежал к центру лагеря, где он выстраивал в ряды спартанцев и феспийцев, которые отказались уезжать.

– Царь хочет, чтобы мы отправились в Спарту с посланием, – сказал Бритос. – Мне не удалось разубедить его. Я покидаю тебя со скорбью в сердце, отец.

Аристархос посмотрел на сына, глаза его туманились слезами.

– Если таков приказ царя, значит так и должно быть. Не думай обо мне, сынок. Любой воин мечтает о такой смерти. – Его голос слегка дрогнул. – Передай матери, что сердце Аристархоса до последнего часа неизменно пребывало в любви к ней.

Долгим взглядом он посмотрел на Талоса, ожидавшего в стороне на муле. Взор Аристархоса был преисполнен глубокой и мучительной тоски, как в тот далекий день в долине. Затем воин покрыл голову шлемом с гребнем и пошел на свое место в строю.

Солнце стояло высоко в небе, когда царь Леонид вышел из палатки, собрав в пучок свои длинные волосы медного цвета и надев шлем. Илот подал ему копье и щит, и царь занял место на передовой линии правого крыла. Аристархос тем временем давал распоряжения подразделениям. Они собирались молниеносно броситься в атаку, чтобы нанести врагу наибольший ущерб.

Вскоре в ущелье показались персы, и по сигналу царя заиграли флейты. Ровная навязчивая музыка разнеслась по долине, по которой эхом раздавались тяжелые шаги персидских воинов. Леонид поднял копье, и небольшая армия ринулась в последний бой. Подойдя вплотную к врагу, спартанцы опустили копья и бросились в атаку. Царь с силой бушующей стихии повергал каждого, кто вставал у него на пути. Рядом с ним возвышался Аристархос, который наносил удары во все стороны, чтобы отбить врагов. Его щит с драконом, словно бронзовая скала, вздымался всякий раз, когда персы пытались нанести Леониду удар сбоку. Каждая попытка персов обойти спартанцев кончалась тем, что греки быстро возвращались к узкому проходу, а затем разворачивались и снова яростно бросались в бой. Казалось, что в их телах пылает неукротимый огонь. Ксеркс наблюдал за этой сценой, сидя на троне и бледнея, а Демарат стоял рядом с ним со сжатыми челюстями и опущенным взглядом.

Эта страшная круговерть возникала еще не раз, но персам так и не удалось справиться с быстрыми и неожиданными передвижениями малого войска. Однако в какой-то момент силы спартанцев иссякли, они начали медленно отступать, и вал персидской орды накрыл их. Вдруг правую руку Аристархоса пронзила стрела, и он выронил меч. Его место сразу занял другой воин, но персидская сабля успела вонзиться в незащищенный бок Леонида. Лицо царя исказилось от боли, но рука продолжала сеять смерть, пока силы не оставили его. Изнемогший, весь в крови, Леонид упал на спину, и его тотчас же окружило множество врагов, чтобы добить его и забрать тело царя. И тогда Аристархос, вырвав стрелу из своей руки, схватил двуручный щит и в мощном порыве бросился на персов, одолел их и вызволил Леонида. Все воины Спарты сплотились вокруг павшего царя, и разгорелась неистовая схватка. Вдруг позади раздался крик, исполненный дикой ярости – это отряд персов спускался с перевала Анопея.

Аристархос отдал приказ об отступлении к холму, слева от перевала. Там воины построились квадратом, изготовившись к последнему сражению. Отряды персов метнулись на них со всех сторон, но воины Спарты, хотя и были на грани изнеможения, продолжали исступленно отбиваться мечами. Те, у кого не было оружия, бились голыми руками и кусали врагов. Наконец, не желая более терять понапрасну воинов, офицеры великого царя отозвали пехоту и вывели вперед лучников. Невзирая на