Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

тебе, потому что какая-то странная старуха…

– Я знаю, – перебил его Карас.

– Так вот, по пути я увидел человека, вышедшего из леса, и решил пойти за ним. Я старался идти так, чтобы он меня не заметил, но мне пришлось держаться от него довольно далеко из-за сухих листьев и веток на тропинке. Мужчина подошел к твоему дому и встал под окном, явно подслушивая. Я подкрался к нему и собирался наброситься, но в темноте наступил на сухую ветку. Человек вырвался, я упал, а он убежал. Но почему твой пес не напал на него?

– Этот мерзавец снова сбежал: сейчас у самок сезон течки. Он, наверное, сейчас воет под забором какой-нибудь сучки.

Они вошли в дом. Талос замер на пороге, увидев, что у огня сидит старуха, которая недавно разговаривала с ним на поляне.

– Молодой волк, – сказала она, не оборачиваясь. – Я знала, что он придет.

– Да, – сказал Карас, – но до него к нам приполз спартанский змей, который шпионил за нами.

– Я кое-что заметила, – ответила женщина, – но в последнее время мой разум затуманился. Я не вижу так ясно, как раньше.

– Подойди, Талос, – сказал Карас юноше, боязливо застывшему у двери. – Эта женщина нам не враг. Она может сделать добро или причинить зло, в зависимости от того, куда поведет ее сердце. Но тебе не следует бояться ее. Когда-нибудь ты узнаешь, кто она на самом деле. А пока она поживет у меня, потому что ей некуда идти. На нее обрушилось большое несчастье.

– Подойди, – велела женщина, так и не обернувшись. Талос подошел и сел на циновку напротив нее. В тусклом свете догоравших углей лицо старухи выглядело призрачным. Ее серые глаза, узкие, как щели, посмотрели на Талоса.

– В нем есть что-то пугающее, – вдруг вымолвила она, повернувшись к Карасу, – но я не понимаю, что это.

Талос вздрогнул. Как эта женщина может так говорить? И кто она такая? Ему никогда не доводилось встречать таких людей. Старуха закрыла глаза, достала что-то из сумки и бросила на угли очага. Комната тут же наполнилась густым, душистым дымом.

– Периалла! Нет! – воскликнул Карас.

Женщина и не взглянула на него. Она склонилась над очагом и принялась глубоко вдыхать дым. Ее лицо перекосилось.

Она схватила свой посох и стала ритмично потряхивать им, побрякивая систрумами. Талос почувствовал себя так, словно ему в голову ударило крепкое вино и он опьянел. Периалла часто и тяжело дышала, дрожа всем своим напряженным телом; на лбу выступили крупные капли пота. Вдруг из ее груди вырвался пронзительный стон, как если бы в нее вонзили нож.

– Могучие боги! – крикнула она. – Могучие боги, позвольте Периалле увидеть.

Она упала и склонила голову вперед, обливаясь слезами. Затем резко встала, опираясь на свой посох, и открыла глаза. У нее были застывшие, остекленевшие глаза. Из глубины леса донесся волчий вой. Женщина вздрогнула.

– Это твой знак… О владыка волков Феб! Периалла слышит тебя… Периалла видит…

Она вновь стала трясти систрумами, напевая странную мелодию. Мужчины молча завороженно смотрели на нее, не осмеливаясь пошевелиться. Вдруг на поверхность загадочного течения ее пения начали всплывать какие-то слова – так верхушки деревьев выглядывают из пелены густого тумана. Постепенно слова стали соединяться в текст:

Дракон и волк с лютой ненавистьюрвут друг друга в клочья;потом, укрощенный дротиком,пущенным со страшной силойдолгокудрым мидянином,пал пронзенный лев Спарты;тот, кто струсил, берет в руки меч,изогнутый лук хватает пастух,и вместе к нетленной славе они бегут…

Периалла умолкла, закрыла глаза и начала трясти посохом. Из ее уст вновь полилась странная и однообразная мелодия. Поначалу она была тихой и приглушенной, но постепенно стала нарастать и превратилась в резкий и пронзительный напев. Казалось, пророчица что-то искала в своих видениях. Мрачные мысли вспыхивали искрами в ее глазах и отражались на лбу, который временами она болезненно морщила. Вдруг глаза, устремленные в пустоту, остановились на лице Талоса. И снова полились из ее уст слова:

Сияющая слава клонится к горизонту.К народу бронзовому он повернулся спиной,когда Эносигей сотрясает землю Пелопа.Зову крови не внемлет он,когда в городе мертвыхмогучий голос сердца к нему взывает.

После этих слов она, обессилев, с глухим стоном рухнула на пол.

С этого дня начала свершаться судьба Талоса.

Периалла исчезла так же внезапно, как и появилась, но горные пастухи еще долго рассказывали истории о странствующей старухе-пророчице. Царь Клеомен раскрыл обман с изгнанием Демарата и был, в свою очередь, свергнут. Однажды вечером он закутался в плащ и ускакал на своем черном породистом коне. С ним уехали его друзья, среди которых был и Кратиппос, хозяин Талоса и Пелиаса. Крестьянину пришлось бросить хозяйство и вместе с дочерью последовать за своим господином в далекие края. В тот летний вечер Талос один стоял у молотилки и смотрел, как Антинея удаляется на ослике вместе с отцом. Он долго махал ей на прощание, подняв вверх обе руки, пока она не исчезла за пеленой жгучих слез. Тогда Талос понял, что его сердце сжалось в комок, словно раненый дикобраз: ни одна женщина не покажется ему столь красивой и желанной. Он пошел домой на гору.

Тем временем в городе чествовали нового царя Леонида, сына Анаксандрида, из рода Геракла.

Глава 7. Великий царь

Изгнанник Демарат сидел перед входом в ападану и мрачно смотрел на лакированную дверь, охраняемую двумя огромными воинами из гвардии Бессмертных. По ту сторону двери располагался тронный зал, в котором его вот-вот должен был принять великий царь Ксеркс, сын Дария Великого. Взору Демарата предстал выходящий из дверей карфагенский посланник, облаченный в пышное пурпурное одеяние, окаймленное золотом. Следом за ним вышли два жреца в митрах, усыпанных драгоценностями. Они с довольным видом переговаривались на своем непонятном наречии. Демарат с горькой улыбкой взглянул на свои изношенные башмаки, затем подтянул меч, поправил на плечах серый шерстяной плащ, задрапировал его, как мог, взял под мышку шлем с гребнем – единственное свидетельство былого царствования – и встал: пора идти. Дверь отворилась, и навстречу ему вышли камергер и переводчик, грек из Галикарнаса.

– О Демарат, великий царь ожидает тебя, – сказал он.

Следуя за ними, спартанец прошел через открытую дверь в зал. Войдя, Демарат был поражен роскошью мрамора, разноцветной эмали, золота, драгоценных камней и ковров. Никогда прежде он не видел такого скопления богатств в одном помещении. В другом конце зала под роскошным навесом восседал Ксеркс. Его длинная борода была украшена кольцами, а на голове сияла золотая митра. В правой руке он сжимал скипетр из слоновой кости, инкрустированный самоцветами. За спиной царя двое слуг размеренно обвевали его опахалами из страусовых перьев. Возле ступеней лежал гепард и лениво облизывал свою шкуру. Подняв голову, хищник пристально посмотрел на приближавшихся людей. Группа остановилась у подножия ступеней: греческий переводчик