Глаза урагана. Том I. Другая музыка - Demi Urtch

вид лепёшку, отламывает ломоть и кладёт в чашу для подношений. Зоэ когда-то была человеком — наверное, не побрезгует хлебом.

А что Энис может подарить ей? Он тоже просил, будет честно, если и он оставит что-то. Только у него ничего нет…

Встрепенувшись, Энис принимается рыться в сумке. Случайно задевает цитру, и по залу, троясь эхом, коротко рассыпается звон струн. Наконец Энис выуживает яблоко, маленькое и сморщенное, из тех, что хранились в подвале. Кладёт в полупустую чашу. Вообще-то он хотел отдать яблоко маме. Но так лучше, пускай Зоэ его получит и сбережёт маму от болезней.

Некстати вспоминается, что, когда Энис просил у Творца немного удачи, его толкнули в сугроб, отобрали серёжки и вообще весь день потом пошёл наперекосяк. Но это, наверное, потому что тушь была плохая. Фирмин же говорил. А ещё Энис тогда ничего взамен не давал. Как-то так получается, что всё гораздо лучше работает, если что-то даёшь взамен.

— Вам в пансионе дали яблок в дорогу?

— Нет, это… друг подарил.

Ну да, пускай на лето все они будут его хорошими друзьями. Такими же хорошими, как Фирмин.

— Тот мальчик, сын жреца?

— Другой друг. Его зовут Фелис, и он… младший сын одного знатного человека.

А может, и не младший. И вообще он бастард, но какая разница?

— Ты обживаешься связями, — с улыбкой говорит мама, гладя по голове, и Энис не может понять, шутит она или нет.

— Да. Он очень… рассудительный, а ещё хорошо играет на флейте. И ему постоянно везёт. Однажды мы на спор бросали тер, и ему трижды подряд выпала молния. А этот тер он же и нашёл, в пироге попался, представляешь? Фелис шутил, что чуть не сломал зуб.

Всё это Энис действительно видел и слышал. Издали.

— Фелис дал мне яблоко, а ещё проводил до площади и следил, чтоб меня не задавили — он очень добрый.

Добрее некуда.

— А ещё я дружу с Фирмином. Он племянник одного из учителей и с четырёх лет играет на скрипке. Как я на цитре, да, но он немножко старше, и играет гораздо лучше. Наверное, когда-нибудь станет придворным музыкантом! Ну, то есть, мы оба станем. И Фелис, наверное. А ещё Фирмин так много читает и всё время рассказывает мне всякие интересные истории… А ещё я дружу с Матео, он сын купца. И очень вспыльчивый, но всё равно хороший.

Наверняка ведь. Просто если б Матео правда стал дружить с Энисом, то его непременно бы затравили — и так есть с чего. Поэтому Матео чаще просто его не замечает и отлично живёт в компании Фелиса и старших. И это справедливо — Энис бы, пожалуй, так же себя вёл, если б они поменялись местами. Ну а плохого Матео ему ничего не делал. В отличие от того же Фиакра, который очень уж хочет выслужиться перед Арно.

Но в том замечательном мире, про который Энис рассказывает маме, вообще не будет Арно. И Дами. И Корина. А тот добрый старший, как его там, — будет, пускай. С ним Энис на самом деле просто почти не пересекается. В общем-то, старшим вообще редко есть дело до малолеток.

Про всех них Энис говорит так вдохновенно, что даже сам себе ненадолго верит. Какие у него замечательные друзья!

Может, только зря он вот так разом всё это вываливает. Но маму его болтовня, кажется, успокаивает.

— Похоже, ты в хорошей компании.

Она тянет руку, будто хочет приобнять, прижать к себе. Но только неловко касается платка на плече. Наверное, вспомнила про ту жрицу, Моник.

— Я переживала, — говорит тихо.

Энис хочет обнять маму сам, но она уже оборачивается к выходу.

— Пойдём, побудем ещё где-нибудь.

Они возвращают платки Моник, и та, небрежно кивнув, снова прячет их куда-то под стол.

На улице за это время стало ещё жарче, а может, так только кажется на фоне прохлады храма. Даже немного жаль уходить — где теперь они переждут? Но и топтаться под взглядом Моник — и, может быть, Фира — не хочется, конечно.

Прежде чем спуститься по ступеням, мама вновь оглядывает площадь, наверное, решая, куда идти.

Жаль, Энис совсем не знает города и не может помочь ей. Он, пожалуй, даже не нашёл бы постоялый двор, где они ночевали осенью.

— Думаю, не стоит нам уходить далеко, — не очень уверенно говорит мама, глядя на расходящиеся вокруг улицы.

В них легко потеряться — это Энис уже хорошо знает.

— Давай пройдёмся по рынку. Может, увидим что-нибудь для тебя — ты ведь, наверное, уже изо всего вырос.

Энис осторожно пожимает плечами. Стоит ли, вообще-то, покупать ему что-то, чтоб только походить в этом летом? В пансионе всё равно носят лишь то, что выдали.

— А если нет — просто найдём Перрина, — вздыхает мама.

— Это кто?

— Он повезёт нас домой.

Энис кивает.

Суматошная толпа принимает их в себя и как-то сразу наваливается со всех сторон шумом. Энис судорожно стискивает мамину ладонь, чтоб люди случайно не снесли его прочь, маленького и незаметного.

— Когда я впервые пошла на рынок — в том городе, который ты, наверное, и не помнишь, — мне хотелось убежать, едва я прошла один ряд, — вдруг признаётся мама.

Энис поднимает голову, чтоб увидеть мягкую усмешку.

— Потому что шумно и много народу? — спрашивает. — Я не их боюсь, я потеряться боюсь.

На папиных выступлениях тоже всегда было людно. Правда, за последнее время Энис как будто немного отвык от всего этого.

Мама улыбается и ничего больше не говорит. И становится жаль, что Энис встрял — может, она бы ещё что-то рассказала. Чего, вот, он?

От пестрящих всякой всячиной лотков разбегаются глаза. По одну сторону завлекательно разбрелись по столу резные игрушки, крашенные синим узором по светлому дереву. Энис быстро отворачивается. Вряд ли дёшево стоят.

По другую весело бликуют на солнце нитки самодельных бус. Мама как-то назвала их безвкусицей и сказала, что лучше вовсе не носить украшений, чем надевать такие. Это она с папой тогда ссорилась, не из-за бус, из-за чего-то ещё, но они, подаренные накануне, пришлись к слову.

У палатки с одеждой они притормаживают. Мама, хмурясь, осторожно перебирает лежащие на прилавке тряпки. Торговка смотрит цепко и без приязни. Но всё-таки говорит вполовину от обычного напора:

— Помочь чего?

Мама дёргает плечом. Ей не нравится ярмарочная навязчивость.

— Я посмотрю.

— Смотри, — крякает торговка, пожимает плечами. — За смотр денег не беру.

Но продолжает с подозрением переводить взгляд с рук мамы на Энисовы.

Чтоб меньше беспокоить,