Пятая печать. Том 1 - Александр Войлошников

— …По списочному составу… на полгода вперед…

А Гнус жмется и от злобы трясется. Потом прокашливает, сипя:

— Кхы-кхы… чесы не сдохнут — контра… я научу эту контру свободу любить… пусть поживут, чтобы было кому языком пролетарскому классу сапоги чистить!

Но отпускает нас. Закончилось кино.

Конец репортажа 3

Репортаж 4

Присяга

Вихри враждебные веют над нами.

(Песня)

Прошло полчаса.

Время — май 1938 г.

Возраст — 11 лет.

Место — ст. Океанская.

Ученые говорят, что животные способны к обмену информацией. Уж кто как умеет. Кто — хвостами, кто — ушами, а кто горлом на бас берет. Но ни у кого нет за тот случай недопонимания. А чем язык сложней, тем больше недоразумений. Язык шимпанзе насчитывает до полусотни звуков. А в результате — нате! — шимпанзе овладели искусством обмана! Почему б и не соврать, раз это выгодно. Вот горилла и заговорила.

Но не все обезьяны заговорили: молчат те, кто почестней, чтобы ненароком не превратиться в людей, которые придумали столько синонимов и омонимов, что словами говорить — значит мысли утаить. Ложь словом стала так правдива, что кто-то из мудрецов древних изрек: «Всякое слово реченное — есть ложь!» Так в пеленках лжи родился «гомо сапиенс».

Из-за скудости словарного запаса наши воспитатели далеки от таких филологических проблем. По количеству используемых слов им до шимпанзе далековато. В общении с себе подобными обходятся чекисты несколькими матерками, которые, по надобности, преобразуются в любое понятие. И существительное, и прилагательное, и глагол. А то и без слов обходятся — жестами. Вместо категоричного «нет» — показывают полруки. А если «нет» деликатное, то хлопают ладошкой по ширинке. Еще конкретней разговоры на пальцах: один оттопыривает большой и мизинец, а второй в ответ либо щелкает пальцем себе по шее, либо вздыхает, а большим пальцем указательный и средний потирает. Жестов и матюков у чекистов столько — сколько тем для общения. Преимущества таких бесед не только во взаимопонимании, но и в том, что в разговоре невозможно вольнодумство и крамольный в СССР юмор! А это важно для «рыцарей революции», которых Сталин назвал «идеалом для великого советского народа». Вероятно, в недалеком «светлом будущем» язык матюков и жестов останется единственным языком у идеального народа СССР из палачей и стукачей.

Но когда Гнус захотел переложить на воспитателей часть тяжкого труда по перевоспитанию чесеиров — произошел филологический сбой: язык и жесты чекистов не совсем подходили для «воспитательного процесса». Закоснелый в матерщине язык чекистов так и норовил, «для ясности», втиснуть парочку авторитетных, как «булыжник пролетариата», матюков, которые проникали даже между словами: «товарищ» и «Сталин»! Это оживляло политическое выступление, но впечатляло наповал тех, кто не достиг уровня чекистского языкознания. Поэтому инициатива Вещего Олега и Мотора проводить занятия по изучению «Биографии Сталина» нашла поддержку даже у подозрительного Гнуса. По возрасту Вещий и Мотор были старшими из огольцов ДПР. А когда созрела эта инициатива, они вошли в доверие воспитателям так, что те уважительно называли их «паханами». Заслужили они это почетное звание примитивными, а потому понятными для чекистов способами: демонстрацией силы, жестокости и жажды власти над чесиками, а главное — неукротимой тягой к доппитанию. Демонстрируя перед воспитателями силу и хамство, скрывают они то, что доппитание, которое получают паханы по их высокому статусу, попадает в желудки тех пацанов, которые в этом нуждаются. А хлесткие оплеухи, которые паханы раздают пацанам и огольцам при воспитателях, особенно при Гнусе, всем понятны и не обидны. Как доверять бразды правления тому, кто не бьет других по мордасам!

Сперва на занятиях Вещего и Мотора сидел, позевывая, кто-нибудь из воспитателей — контролировал. Потом воспитателям это надоело, потому как нарушало нормальное течение сорокаградусной общественной жизни чекистского коллектива, которая во время наших занятий радостно булькала в кабинете Таракана. Перед каждым таким собранием у Таракана появляется принесенный со станции чемодан, из которого раздается мелодичный звон бутылок. Когда чемодан открывают, чтобы достать оттуда угощеньице дежурному, то дежурку наполняет умопомрачительно волнующий запах копченой кеты. А часа через два коллектив воспитателей, крепко споянный и спаянный на совещании, шумно вываливается из дверей мансарды на крутую лестницу. Поддерживая друг друга, педколлектив сплоченно преодолевает лестницу и коридорчик с решетчатой дверью, а во дворе распадается на индивидуумов по емкости мочевых пузырей. Одни опорожняются прямо с крыльца, другие — посреди двора, а наиболее емкие, описАв по хоздвору сложную математическую загогулину, опИсивают изнутри и снаружи вонючий нужник около флигеля. А Таракан, чувствуя после мочеиспускания еще и позыв на речеиспускание, положенное ему, как начальству, возвращается к дежурному и изливает на него застойную, тоскливую муть со дна чекистской души:

— Мы с тобой — кто? Понимаш?.. Ик!.. Не-а, не понимаааш-ш… Ик!.. Штоб понять выпившего, надо выпить поболе его! Ик! — Таракан поднимает палец многозначительно и сообщает дежурному доверительно: — Мы пере… перепитатели… ик!.. Тьфу, ну и словечко!.. Пере-вос-пи-та-те-ли… ик!.. вражеских элементов!.. ик!.. Така работа — враз хренеешь… ик!.. А наука установила… ик!.. что алкоголь в малых дозах полезен… ик!.. в любом количестве!.. В любо-ом! Ик!.. Но! токо в малых дозах… ик!.. Ученые говорят: «пить НАДО в меру». Ик! значит, главное — пить нааадо! Ну и меру знать!.. ик!.. чтоб не попасть в недопитие… ик! иль — хужее: в недоперепитие… ик!.. И… и не туды, не суды… будто без воды, ик!.. Я свою меру знаю, токо… водки стоко не бывает. Ик! Ить, надо мне и другим оставить! А есть и среди нас непьющие… Ик! Которы свое выпили… Понимаш? Ик!

«Непьющим» Таракан называет Гнуса, который не принимает участия в «совещаниях» у Таракана по хилости здоровьишка, а скорее — по своим хитрым соображениям. Давняя совместная служба связывает Гнуса и Таракана. Оба они в «органах» с самого их появления. Но ни тот ни другой высоких чинов не достигли, хотя у обоих руки по локоть в крови тысяч людей. Все эти годы профессиональный палач здоровяк Таракан служил под началом хитрого и вздорно злобного Гнуса, беспрекословно ворочая за него кровавую работу чекиста. Считались они в ВЧК закадычными друзьями. Их симбиоз считали дружбой и ставили в пример другим чекистам, всегда готовым нагадить в карман сослуживцу: раз уж служба такая… подлая. Вроде не хочешь, а надо подляну мастырить.

Но! По какому-то начальственному капризу роли друзей переменились. Самолюбивый, мнительный и желчный Гнус попал в подчинение к грубому простаку Таракану. И хотя Таракан потакает своему бывшему начальнику, завистливый Гнус не может смириться с тем, что теперь он подчинен тому, кого привык считать беспрекословным исполнителем своих прихотей. Ревниво воспринимает Гнус любое действие, особенно вмешательство Таракана.

* * *

Политинформацию в комнате политпросвета проводит Вещий Олег. Пародийно совместив демагогию пропаганды и любимые словечки Гнуса, обыгрывает Олег вчерашнее кино.

— В своей бессмертной речи Великий Воспитатель Гнус сурово заклеймил вас, писюнов, званием врагов народа… А теперь… вот ты, Пупик! Вста-ать, гаденыш, когда тебя воспитывают! Я научу тебя свободу любить! Понятно? Перестань чесать яйца, вшивка позорная! Короче, отвечай говнюк, почему ты страшен советскому народу, который тебя, Пупика вшивого, своим врагом величает?! Не знаешь? Садись, гнида серая! Короче, кто скажет? Кукарача? Давай!.. клево петришь! Если великий советский народ Пупика за врага держит, значит запугал Пупик совнарод до мандража поносного! Короче, пока народ был русский, то ни Чингисхан, ни Наполеон не сподобились звания врагов народа. А ныне так измельчал совнарод, что и Пупик — враг! А что будет с великим совнародом, если Пупик вырастет?! И станет Пупик Великим Врагом Советского Народа!! Тут и Сталин опупеет! Из сортира вылезти не посмеет! А теперь, сявки-шмакодявки, продолжение на ту же тему. Чапа! Читай плакат! Вон тот!

— «Дети — будущее народа!» — звонко чеканит Чапа.

— Хм… читать умеешь. А думать? Какое будущее у народа, у которого дети — враги народа?

— Вот такой хрен будет в попу этому народу! — и Чапа показывает полруки.

— Садись, Чапа! Похабно, но сечешь. А Сталин до этого не допетрил! Всегда у русского народа было будущее. И всегда хреновое! Менялись цари и эпохи, а будущее оставалось то же. Но ни-ког-да у русского народа… а-а-а!! — это Вещий заметил мой отсутствующий взгляд. — А вы, Граф, все в утренних грезах? Сделайте милость, Ваше Сиятельство, взгляните на нас!