Тимбервольф - Дмитрий Владиславович Федоров

урон, каким бы серьезным он не был. Помнишь фидаев? Берсеркеры, мать их… – Иван дотянулся до рамки с армейской фотографией, и, протер ее рукавом. Лицо Даниэля почернело, а под глазами показался нервный тик.

– Сомневаюсь, что тебя успокоит мысль о дефективности экземпляра, – продолжил он. – Его программа в любом случае нарушена, если вообще она теперь существует. Им движет инстинкт, инстинкт хищника. Но самое страшное, что навыки его никуда не делись. Его способности и умения на воле только обострились. Я не уверен даже, что кто-то способен его остановить, – он выдохнул и провел рукой по лицу, словно пытаясь смахнуть наваждение. – Эксперты, которых мне удалось уговорить проанализировать отчет, говорят, – очнувшись от своих мыслей, Иван кивнул на документы, – что волчица, в отличие от самца, не приспособлена к выживанию на свободе. Существует большая вероятность того, что он сломал программу после включения более высокого приоритета, чем приоритет инстинкта самосохранения.

– Выживание рода, – кивнул Даниэль.

– Вот именно, – подтвердил Иван и криво усмехнулся. И гримаса эта отдавала уже другими чувствами, нежели страхом и паникой. Больше в ней было усталого непонимания иррациональности происходящих событий и тяжелых раздумий над своей дальнейшей судьбой.

– Для всех лучше будет, если их уничтожить, как можно быстрее и тише, чтобы даже следов от этих тварей не осталось. Иначе поднимется такая буря, которая всех нас словно стог сена по полю разметет.

***

«…формально полиция и другие силы правопорядка после запрета на ношение и использование оружия все еще имели на своем вооружении некоторые виды автоматического и полуавтоматического оружия. Фактически же его использование сводилось к нулю. Каждый случай применения оружия являлся экстраординарным событием, и правомерность его рассматривалась со всей строгостью и тщательностью.

Хаос, захлестнувший города после мировой войны, связанный с потерей контроля сил правопорядка над соблюдением законности и ухудшение криминальной обстановки, рассматривался правительствами стран как временное явление, необходимым злом, не имеющим существенного влияния на растущее благосостояние граждан и в целом на стабильность в обществе. Одним из выводов, утвержденных в документальном виде Советом безопасности и Юнеско, многочисленных социальных исследований, являлось то, что с каждым последующим поколением агрессивность отдельных социальных групп и граждан в целом будет снижаться по экспоненте. Прогноз обнадеживал – через два-три поколения такие понятия, как оружие, война, насильственная смерть, сотрутся из памяти людей, навсегда оставшись в истории.

Но накапливающиеся противоречия, вызванные пропастью, разделяющей уровень жизни кучки людей, контролирующую львиную долю доходов и основной рабочей массы, грозили вылиться в социальный взрыв. Несмотря на принятый закон об ограничении применения оружия, на местах этот запрет зачастую игнорировался. Рост напряженности в обществе, вызванный растущим неравенством, временами переходил в открытые стычки полиции и преступного мира, к которому после ужесточения материального ценза стали относить основную массу неработающего населения. Именно тогда, в глубинах одного из бывших военных институтов, теряющих компетенцию из-за сложившегося бездействия, зародилась идея, которая эволюционировала в секретный план, утвержденный под названием «Timberwolf…».

«Если пришли за твоим оружием,

сначала отдай им пули».

Датчики видеофона тревожно пискнули, хаотично замелькав красными светодиодами. К нему пожаловали гости, без приглашения и предупреждения. Привычка ставить на охранную сигнализацию дом и прилегающий двор, с периметром, обозначенным высоким забором, вызывала у знакомых недоумение, у Игнатика – откровенный смех, а Вика за глаза крутила пальцем у виска. Но узнай они сейчас, кто пожаловал к Даниэлю, им было бы не до смеха. Дом был оцеплен вооруженным спецназом, а по направлению к двери продвигалась небольшая процессия из четырех человек. Даниэль не спеша выключил телевизор, переведя взгляд на часы.

Было без малого за полночь, и в такое время к нему пришли явно не с пожеланием приятных снов. Посреди тишины раздался сухой стук в дверь, игнорирующий кнопки видеозвонка.

– Ну, здравствуй, – стоявшая в дверях женщина со знакомым прищуром, искаженным безобразным шрамом вдоль щеки, улыбнулась Даниэлю. – Рада видеть в добром здравии. Не ожидал?

– Не ожидал. Заходи. Чего в дверях стоять.

Немолодая, элегантная женщина прибыла к нему в сопровождении двух парней с комплекцией телохранителей и молодого человека, держащего в руках ее сумку – видимо, секретаря. Столь внушительная процессия, возглавляемая старой знакомой, уж точно пожаловала не на дружеское чаепитие. «Началось», – обреченно подумал Даниэль.

– Мы пройдем? – хищно улыбнулась она, одним взглядом отдав приказ охранникам. Телохранители с хмурой молчаливостью и отработанной педантичностью обшарили покои Даниэля. Удостоверившись в безопасности жилища, они утверждающе посмотрели на начальницу и, в ответ на ее кивок, вышли за дверь.

– Кофе будешь? – спокойно и подчеркнуто фамильярно спросил ее Даниэль. От такой беспардонности гостеприимного хозяина, референт непроизвольно открыл рот и покраснел.

– Если можно, что-нибудь покрепче, – знакомым, низким, слащаво-притягательным голосом, произнесла она.

Даниэль почесал шею, и открыл бар с выпивкой.

– Что будешь, Александра? – спросил Даниэль, перебирая взглядом разнокалиберные бутылки, стоящие в старомодном шкафчике, дверцу которого открывал исключительно для гостей.

– Я? – переспросила она, повернув в его сторону все еще красивое, с обострившимися с годами восточными чертами, лицо. – То же, что и ты, Танели. – Даниэль непроизвольно дернулся, услышав давно забытое имя, но, на секунду замявшись, постарался не выдать своих эмоций, сосредоточившись на разнообразии марочных бутылок. – А помощнику, если можно, воду, – референт тактично кашлянул, разместив на столе ноутбук, и склонившись над ним, погрузился в чтение.

– Давно меня так никто не называл. А ты, насколько я помню, предпочитаешь джин, – произнес он, поставив бутылку со стаканом на стол. – Так чем обязан? – спросил он, пододвинув к ней стакан, слегка наклоняясь в кресле, – я почему-то тешил себя мыслью, что уже никогда не придется вновь увидеть твое милое личико.

– Скажи, Танели, мой приход напугал тебя, ведь так? – Александра всматривалась в Даниэля, пытаясь уловить на его лице хотя бы тень эмоций.

– С чего бы, – мрачно усмехнулся он. – Твой визит говорит скорее об обратном, – Даниэль поймал себя на мысли, что его ответ попал в точку, в самое уязвимое место гостьи. Под ее глазами резко обозначились морщинки, а опущенные уголки губ откровенно немилостиво намекнули на ее возраст.

–Ты прав, Танели, – ее лицо после некоторой паузы расслабилось. – Подыши-ка, милый, свежим воздухом, – Александра похлопала референта по коленке, – я позову. – Референт, словно и ожидал этого от начальницы, поспешил оказаться за дверью.

Александра сделала глоток из стакана, неотрывно наблюдая за Танели. Даниэль отрицательно махнул головой в ответ на ее предложение присоединиться выпить. Хмыкнув, она допила свой джин. Поставив широкий, с неженским весом, стакан на стол, она со скрипом провела тонким пальцем по его краю.

– Да, Танели, боюсь, – она сделала паузу, оторвав глаза от стола и взглянув на Даниэля. –