Тимбервольф - Дмитрий Владиславович Федоров

Вот только боюсь я за тебя. – Даниэль заглянул в ее выразительные карие глаза, пытаясь понять, насколько она серьезна.

– Вот как, – ухмыльнулся он, – а оцепление вокруг дома, я так понимаю, для моей охраны, – Даниэль всматривался, выискивая в Александре знакомые черты. Как же она изменилась и постарела. Но нет, всё: нагловатый тон, алогизм телодвижений – последствие тяжелой контузии, да и улыбка, от которой до сих пор мурашки по коже, – принадлежали ей, той Александре, которую он когда-то любил. Сколько же лет они не виделись? Целая вечность прошла.

Александра заерзала в кресле, заметив, как внимательно ее изучает Танели. Что сейчас твориться в его голове? Она терялась в догадках. Неуютное чувство ускользающей нити беседы беспокоило и сбивало с толку. Вот так всегда с ним – она совершенно терялась, когда он появлялся в ее жизни. Когда же они последний раз встречались? Пожалуй, лет десять назад. Когда он просил за своего друга.

– Вот что, Танели, – наконец она решилась заговорить, стараясь не смотреть в его сторону. – Оцепление – это часть протокола, – решив не ходить вокруг да около, выдохнула она.

– Ого, – Даниэль почесал лысеющую макушку, – и по какому поводу мне оказана такая честь?

– Думаю, что ты уже понял, – по ее губам проскочила едва уловимая тень усмешки, – догадался, откуда дует ветер, – она замолчала, ожидая его ответа.

– Иван, других вариантов нет, – ответил он, боковым зрением, пытаясь уловить хоть тень движения за окном. Александра коротко кивнула и плесканула себе очередную порцию джина. – Но я почти уверен, то, что происходит в заповеднике – лишь вершина айсберга. Так просвети, Александра, – почти шепотом произнес он, – раз уж ты объявилась у меня, в какую историю я влип.

– Просвещу, – неожиданно легко согласилась она. – Но ты даже и представить себе не можешь, куда вы влезли с Иваном, и насколько непредсказуемы могут быть последствия вашего любопытства. – О тебе он и словом не обмолвился, – отмахнулась она, увидев, как Даниэль побледнел. – Есть и другие источники, причем, весьма словоохотливые. И можешь не сверлить меня взглядом – знаешь же, всё равно не скажу. Да и неважно сейчас это. Ищейки Ивана топорно сработали, то, что им удалось разнюхать, любой достаточно сообразительный журналист бы разыскал. А вот Ивана они засветили с блеском. Ладно, – она сделала слишком большой глоток джина, и резко замахала перед носом, отгоняя выступившие слезы. – Уф, разошлась я что-то. Так о чем это мы? – спросила она уже захмелевшим голосом. – Ах, да. Ничего серьезного они не нарыли, так, мелочевка. Но тебе этого оказалось достаточно, чтобы зацепиться. Хм, – наконец она примолкла, поплывшим взглядом взглянув на дно опустевшего стакана.

– Знаешь, Александра, – Даниэль начинал закипать, – не я упустил этих зверей. Мы жили спокойно, но тут явились эти твари и перевернули всю нашу жизнь. Но я хотя бы понимал опасность, понимал к чему готовиться, до тех самых пор, пока ты не оказалась на пороге моего дома. И не нужно тут играть со мной в загадки и шпионские игры. Всё, что нужно сделать, это ликвидировать угрозу, выжечь ее на корню. И мне глубоко наплевать, чего стоило изготовить эти экземпляры, и какова их цена. Ко мне в дом проник враг – а с врагом разговор короткий. И я не понимаю, почему до сих пор, во всяком случае, с твоей стороны, – он ткнул в ее сторону пальцем, – не последовало никакой реакции.

Выпустив пар, Даниэль откинулся в кресле, ожидая ответа Александры.

– Не все так просто, Танели, – она покачала головой. – Угомонись, и включи воображение, – запинаясь, добавила она уже заплетающимся языком, – почему я здесь и разговариваю с тобой.

В комнате повисла тягостная тишина, прерываемая лишь стуком пальцев Александры о стол. Даниэль молчал.

– Шестая поправка, – тихо произнесла она, и подняла глаза на Даниэля. – И в них были лишь печаль и сожаление. – Я связана по рукам и ногам. Вот почему я не отреагировала раньше, и вот почему я здесь.

Даниэля словно наотмашь ударили по лицу. Побледнев, он пододвинул и мрачно налил себе из бутылки изрядную порцию алкоголя и разом выпил. Даниэль подождал, как внутренности отреагируют на алкоголь, и лишь когда внутри возник давно позабытый жар, из его уст раздалась нецензурная брань, заставившая покраснеть Александру до корней волос.

– Александра, зачем ты здесь? – угомонившись, спросил Даниэль, – при чём здесь эти звери. При чем здесь шестая поправка?

Александра, стараясь не смотреть на него, развернула ноутбук, держась двумя руками за его края, экраном к Даниэлю.

– Сама еще не всё понимаю, – задумалась она, – но скоро выясню. Думаю, один наш общий знакомый затеял очень хитрую и циничную игру. И я могла не заводить этот разговор, не показывать тебе эти документы, – она задержала руки на компьютере, когда Даниэль потянул его к себе. – Запомни, Танели, всё, что здесь прозвучит, что ты прочтешь и увидишь, – она кивнула глазами на открытый, мерцающий ноутбук, – должно остаться в тайне. Иначе жизнь не только людей, имеющих отношение к этому делу, но и наша собственная, изменится до не узнаваемости.

– Она уже и так изменилась, – он убрал ее руки и погрузился в чтение. Едва начав читать, Даниэль помрачнел, вскинув глаза на Александру.

– Что это? – спросил он охрипшим голосом.

– Читай дальше, – она поднесла пустой бокал к глазу, загляну в него словно в подзорную трубу. – Ты же хотел правду, – горько усмехнулась она, потянувшись за бутылкой.

– Не верю, – прошептал он, оторвавшись от экрана, – это не может быть правдой.

На глазах Александры с Даниэлем происходила страшная метаморфоза – легкое недоумение сменялось гневом, переходящим в бешенство. Его взгляд, отражающий сменяющиеся картинки, мелькающие на мониторе, метался, а руки со вздутыми венами сжимались в кулаки.

– Но это же, – лицо его скривило от омерзения, – солдатский медальон! Да кому это могло в голову прийти?! – он запнулся, не в силах продолжить.

Даниэль непроизвольно перешел на финский, из знакомых обрывков фраз которого до Александры дошел лишь смысл молитвы, перемешанной с проклятиями.

– «Death sign», – кивнув, с каменным лицом произнесла Александра. – Знак смерти.

– Воинская могила – это святое, – уже не слыша ее, сквозь зубы, прорычал Даниэль, и поднял покрасневшие от напряжения глаза, посмотрев на нее, словно впервые увидел. На какой-то миг Александре показалось, что Даниэль разом постарел на десяток лет.

– Это за гранью любой этики. Это даже не бесчеловечно, это, – он запнулся, подбирая слова, и не найдя таковых, беззвучно выругался.

– В начале, казалось, это прорыв, на словах всё было благозвучно, Танели.

Даниэль перебил ее, и, используя ненормативную лексику, озвучил, куда ведут благие