Тимбервольф - Дмитрий Владиславович Федоров

намерения.

– Проект «Тимбервольф» был одобрен практически сразу, с некоторыми отступлениями, конечно, – внешне невозмутимо продолжала она, – касающимися, собственно, судьбы, самих прототипов.

– Прототипов, – горько усмехнулся Танели, и покачал головой.

– Да, прототипов. Да, неужели ты думаешь, что я появилась здесь из-за твоего зверя? – сорвалась на крик Александра. – Какими бы талантами он не обладал, он не стоит моего внимания. Спросишь меня, почему я здесь? А я отвечу тебе так – потянув за его хост, можно на белый свет такие тайны вытянуть, что даже бесы в преисподней скривятся от отвращения, – она ненадолго притихла, взвешивая в голове каждое слово.

– Люди, – Александра посмотрела на темнеющие окно, – имеющее непосредственное отношение к этому проекту, обладают нерушимым иммунитетом, обеспеченным, – она закатила вверх глаза, – на самом верху. Поверь мне, власть будет не только отрицать существование проекта, но и всячески противодействовать любому интересу вокруг «Тимбервольфа». Потому как любая информация по этим исследованиям подобна бомбе, способной взорвать наш хрупкий мир спокойствия и благополучия.

Даниэль молчал, не зная, что ответить.

– Не правда, ли, ирония судьбы? – она подняла лицо и с усилием улыбнулась, – жизнь не лишена сарказма; человек оказался в прицеле своего же оружия, самого совершенного из оружия, когда-либо им созданных.

Неожиданно тон ее смягчился, а в глазах появилась, казалось уже забытое, тепло.

– Танели, – вкрадчиво произнесла, Александра, – послушай меня, отбрось сейчас в сторону эмоции, и подумай, как мне поступить. Пойми, вся это история с Джиной и Конрадом должна остаться в тайне. Их нужно срочно нейтрализовать и доставить обратно в питомник. И я не могу, – она покачала головой и достала сигарету, – в сложившейся ситуации пойти на крайние меры. Ты лучше всех знаешь заповедник. Пойдешь в составе группы проводником. Я должна их поймать, пока вся эта история не всплыла наверх.

– Нет, – Даниэль помахал головой, – ты же понимаешь, зверь переступил черту, за которой назад пути нет.

– Даниэль, – вкрадчиво, по слогам, произнесла она, словно извиняясь, – что-то сбило его программу. – Чувствуя, что натыкается на непробиваемую стену, она по инерции добавила, – нарушив запрет, он должен был превратиться в обычного зверя, защитные механизмы должны были активироваться на генном уровне, не понимаю. – Александра уже разговаривала сама с собой, словно не видя Даниэля.

– Я даже не буду и пытаться играть с ними, – грубо прервал ее Даниэль, – Волк переступил черту, за которой назад пути нет. И теперь это моя война. Следа от него не останется, запаха. А группа.…Забирай своих молодцов и выметайся. Я сам разберусь. Думаешь, я не понимаю, что эти твари нужны тебе только затем, чтобы прижать хвост Дельгадо?

– Ты бредишь, – Александра побледнела и отвернулась.

– Нет Александра. Это вы все впали в бред, играя во взрослые игры. А я… Я живу обычной жизнью и всё еще нахожусь в здравом уме. И хватит себя тешить иллюзиями. Твой мир, Алекс, выдуманный мир «спокойствия и благополучия» уже давно таковым не является. Да и не был он таким никогда. Ваш мир – мираж, выдуманная сказка, которой вы прикармливаете сытое меньшинство. А эти звери показали нам, в каком мире мы живем на самом деле. И, если тебе еще интересно мое мнение, – она тягостно молчала, даже не смея прервать его, – я не сторонник надуманных псевдогуманитарных ценностей, и когда вижу перед собой врага, то беру в руки оружие.

– А ты хоть понимаешь, на кого собираешься охотиться? – она сжала вместе ладони, и, облокотившись, наклонилась к Даниэлю.

– Не говори мне об опасности и ценности этих зверей. Мне это уже не интересно. Ты дашь мне три дня на решение этой проблемы, – абсолютно ровным голосом продолжил он, – три дня, – по слогам, тихо закончил Даниэль.

– С чего это вдруг? – спросила Александра, нервно постукивая костяшками пальцев по столу.

– Три дня, – словно не услышав ее, сказал он сквозь зубы. – Если я не справлюсь – можешь вызывать своих спецов. А до того момента ты забираешь своих сторожевых псов, забываешь о моем существовании, и глушишь любую волну, поднятую вокруг заповедника. Я ясно высказался? – спросил он.

Александра задумалась и, натянуто улыбнувшись, встала из-за стола, повернувшись к Даниэлю спиной.

– А иначе? – она горько улыбнулась и помахала рукой, требуя продолжения, – давай, заканчивай Танели.

– Вспомни, Александра, нам ведь есть, что вспомнить – нашу первую встречу. Думаешь, я забыл, как ты меня вытащила из того пекла. Если бы не ты, я бы остался лежать в песках, и рано или поздно – это случилось бы. Мы ведь все были обречены, и ты прекрасно понимала это. Ты знала, что мы ходячие мертвецы, и поставила свою жизнь под удар, из-за какого-то рядового снайпера. Да, я долго не мог простить тебя. Ведь тогда я, ослепленный юношеским эгоизмом и злостью, считал, что ты цинично использовала меня, – он на мгновенье замолчал. – Переступить через себя и простить было выше моих сил. Но теперь я понимаю, в какую передрягу ты попала. Молодая еще совсем девчонка, вынужденная принимать взрослые решения, – он со вздохом провел ладонью по лицу. – Скажи, почему именно я? Ведь были и лучше, – Даниэль разом выдохнул вопрос, который уже столько лет не давал ему покоя.

А Александра так и осталась стоять к нему спиной, боясь повернуться. Она лишь мелко подрагивала всем телом, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться в эмоции. Даниэль, подошел к Александре, и обнял за плечи, уткнувшись носом в ее волосы. Подбоченившись левой рукой, правой она взялась за голову, неожиданно шмыгнув носом.

– Да, я выбрала тебя. В тот момент я лучше тебя самого знала, на что ты способен. Знала, что твое задание самоубийственно. И, тем не менее, я послала тебя на смерть, потому что верила, верила в твой звериный нюх и везение, – она развернулась, и, высвободившись из его объятий, устало села на диван. – О боже, – выдохнула она, закатив глаза с выступившими слезами, – что я несу. Когда ты ушел, я вдруг ясно поняла, что потеряла тебя и больше никогда не увижу твоих глаз.

Даниэль обомлел, придавленный ее откровенностью.

– Я так испугалась, Танели, – произнесла она, глотая слёзы.

Даниэль присел рядом с окаменевшим лицом, потрясенный услышанным признанием Александры. Ему всегда казалось, что она использует его, казалось даже тогда, когда она была в его объятьях. Да она особо и не разубеждала его в этом. Такой уж у нее был характер. А вот сейчас, когда она совершенно размякла, ему стало вдруг невыносимо жаль ее, жаль то время, которое они упустили, стараясь стереть из памяти воспоминая, отравленные ненавистной войной. Но, как оказалось, не всё они забыли, как