Гунны - Арман Аскаржанович Умиралиев

идет на пользу нам. Хотя у всех возник один вопрос. Зачем отпускать и вооружать извечного врага, который хотел только недавно убить тебя? Вот и сейчас нам интересно послушать, что ты надумал снова.

Я, пропуская их слова и видя бесполезность дальнейшего спора с ними, обратился к римлянину:

– Гай, четырнадцать лет назад в битве у города Кар в Сирии двенадцать тысяч легионеров попало в плен к Парфянам. Скажи сколько сейчас вас осталось? Только не начинай кипятиться, это чисто деловой вопрос и ни в коем случае не хочу оскорбить тебя, – добавил я, увидев, как скривилось лицо Гая.

Гай, сначала задумался, потом глубоко вздохнув, покраснел, и, не выдержав, захохотал:

– Прости, царь, но твое сравнение моего скверного характера с котелком для кипячения воды показалась мне очень забавным, – сказал он, отсмеявшись, а затем продолжил, при этом еле сдерживая невольно появляющуюся улыбку на своем лице:

– Три года назад, когда я покидал лагерь, там оставалось чуть больше восьми тысяч легионеров. Больше двух тысяч умерли от болезней и мелких стычек со скифами у восточных границ Парфии. Сто двадцать четыре легионера погибли здесь, в бою с солдатами империи Серес.

– А где расположен ваш лагерь?

– Отсюда примерно в восьмистах милях юго-западнее и в пятидесяти милях восточнее парфянского города Маргуш, в стране под названием Маргиана.

– И как, нравится вам там?

– Ты снова шутишь, царь?

– Нет, просто хочу понять, что вас может держать там? Есть ли у легионеров надежда, что они еще смогут вернуться в Рим?

– Последней надеждой было то, что Юлий Цезарь готовился отомстить за поражение Красса, но ты сказал, что он убит, а не верить тебе у меня нет оснований. Все, что ты сказал, выглядит столь убедительно, что все находящиеся здесь легионеры поверят тебе. Но даже если бы и была надежда, то половина из всех находящихся здесь римлян предпочтет выбор остаться и погибнуть здесь, в тысячах милях вдали от родины, чем позорное возвращение в Рим и жить там изгоем. Нас, после плена снова служить в легионы не возьмут. Нас даже не каждый ланиста наймет теперь. И что нам делать в Риме? Жить на горбах своих родственников и позорить их? Я уж точно не вернусь. Тем более, как ты сказал, мой брат сейчас триумвир, а значит один из владык Рима, и его враги могут использовать мой позор ему во вред. Пусть уж лучше я умру в скифских землях и в памяти римлян буду героем, погибшим во славу Рима.

– Слушай, Гай. Я не хочу тебе врать и потому сообщу. Сейчас, вот прямо сейчас, Марк Антоний во главе тринадцати легионов, десяти тысяч арабской конницы и вспомогательных войск из числа армян, переправился через реку Тигр и идет скорым маршем на мидийскую столицу Фараспу, где правит вассальный парфянам царь Артвадс. Но его постигнет неудача в результате того, что Антония предадут армяне. Парфяне сожгут обоз и все осадные машины. Конечно, не будет такого сокрушительного поражения как у Краса, и он сохранит армию, но поражение есть поражение. Вы не успеете на помощь к нему, – добавил я, увидев, как он встрепенулся, – даже если Фортуна будет к вам настолько благосклонна, что позволит пройти через контролируемую парфянами территорию в четыре тысячи миль. Но я все же склоняюсь к тому, что Парфяне, озлобленные нападением Антония и вашим восстанием, убьют всех вас.

Центурион, глубоко вздохнув и тяжело выдохнув, согласно покивал.

– Гай, как думаешь: легионеры захотят переселиться еще дальше на восток? Поселиться здесь, в этом городе, Таразе?

На вопросительные взгляды близнецов и Гая я ответил:

– Да, я так назвал этот город. Короче, Гай, мне нужно, чтобы находящиеся у Маргуша легионеры перебрались сюда, построили мне два города и достроили этот по моему плану. В награду я позволю вам жить в двух основанным вами городах по своим законам, самим избирать правителей сроком на четыре года, конечно, право последнего утверждения их останется за мной, брать в жены тех, кого захотите и вести торговлю. Что даст некоторым из вас возможность снова увидеть Рим. Конечно, все легионеры будут числиться в качестве солдат моей регулярной армии и за это получать соответствующую плату, размеры которой будут не меньше, чем вы получали, когда находились в составе легионов Красса. Как думаешь, согласятся легионеры?

– Царь, думаю, что легионерам без разницы в какой части страны скифов им умирать. Там мы лишь вооруженные пленники без каких-либо прав, проливающих свою кровь только за еду. Но, а ты предлагаешь нам стать полноценными гражданами в твоем государстве. Я правильно понял?

– Да, и жить по своим законам, которые немного будут подогнаны под законы Степи. Еще правители городов будут избираться всеми постоянными жителями, включая женщин. Конкретнее мы обсудим это позже после того как ты приведешь легионы.

– Но Парфяне будут преследовать и уничтожат нас еще до того, как мы сможем пройти и несколько миль. Против их кавалерии мы бессильны. Они снова просто забросают нас стрелами, не дав нам возможности вступить в рукопашную схватку.

– А сколько парфян там? – поинтересовался я.

– В лагере легионеров, которым командует парфянин, было три тысячи конных лучников. В двух милях был еще один лагерь, где их пятнадцать тысяч и три тысячи катафрактариев.

«Их сейчас, возможно, будет меньше. Хотя, царь парфян должен понимать, что если мобилизуют силы для войны с Антонием, то оголит границы с тохарами. А последние узнав, что восточные территории Парфии остались практически без защиты, точно нападут. Надо было заключить с ними союз против парфян, когда они предлагали», – подумал я и взглянул на близнецов.

Те сидели и смотрели на меня как на сумасшедшего, разинув рты. Увидев, что я посмотрел на них, Иргек произнес:

– Ты, что хочешь натворить? Лишить нас единственного союзника? Ты что совсем лишился разума? После того, как ты окончательно отобрал Согд из-под влияния тохаров и Хорезма, те объединятся с дахами и тогда вместо ханьской армии, здесь будет стоять их объединенная конница и среди них будет много кочевников. Тогда уже ты не сможешь использовать наше преимущество, и никто уже не придет тебе на помощь. Глупцам духи предков и Тенгри не помогают. Мало того еще и Сакман угрожает нам и он может объединиться с сарматами. Ты еще забыл про своего дядю Кокана, который ждет удобного случая покончить с тобой.

– Да все нормально будет. Дахи с тохарами настолько ненавидят друг друга, что союза против нас заключить не смогут, даже если и захотят. Сейчас дахи отвлечены на войну с Римом,