Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

кольнуло где-то внутри, и Стальной Барс зло ответил, чувствуя, как наполняется гневом:

– Разве не вы меня поддержали в этом решении? Каждый день я горько сожалею о тех, кто погиб в бою с тварями, и о тех, кто ещё погибнет, но это неизбежно! Каждый из нас знал, на что шёл! Разве мы не жаждали подвигов?!

Краем глаза воевода заметил, что воины прислушиваются к их перепалке, и хотел оправдаться, снять с себя хотя бы часть вины, чтобы ушла та боль, день за днём безжалостно глодающее его сердце. Это было просто невыносимо, и хотелось хоть на немного облегчить это тяжкое бремя.

– Рут прав. – Сказал Аласейа, пытаясь пригасить совсем ненужную, разгорающуюся ссору, и прекрасно понимая, что творится в душе у друга. – Разве он мог знать, что ждёт нас в Проклятых Землях? Разве вождь кахтов нас предупредил об этом? Он хотел нашей смерти, и он сделал всё, чтобы мы спустились в долину. Тем более что он решил идти по землям мутантов не один. Лурфар, ты же сам поддержал его, говоря, что так будет быстрее!

– Я никого ни в чём не обвиняю! – Монах чуть не вскочил, и порывистым движением свернув карту, спрятал её в складках когда-то серого, кое-где порванного, и тщательно зашитого хитона.

– Давайте не будем ссориться, а вместе подумаем о том, что делать дальше. От того, что мы сейчас решим, будет зависеть наше дальнейшее существование, и то, сможем мы или нет, найти убежище Древних Богов.

Стальной Барс посмотрел на лица воинов, обращённые к нему, и, кажется, всё понял правильно. Они, как и раньше, были готовы выполнить любой его приказ, но сейчас им было нужно хотя бы пару дней отдохнуть. Им было нужно понять, что они живы, и могут с наслаждением дышать этим пьянящим воздухом, оглушённо и поражённо слышать гвалт обезумевших птиц, и видеть всё то, чего были так долго лишены, блуждая во мраке подземелий Егдера.

– Я думаю, что никто и не собирается повернуть назад, в страну Лазоревых Гор, не выполнив завета военного вождя? – Рутгер испытующе посмотрел на воинов, будто мог взглядом пронзить их насквозь, и узнать, какие мысли бродят в головах, покрытых рогатыми шлемами.

– Рут, об этом не может быть и речи. – Вымолвил после непродолжительного молчания Сардейл, и было в его голосе столько усталости, что это показалось чем-то необычным, тем, с чем необходимо считаться, хотя и ни разу не было такого момента, когда его слова не воспринимались всерьёз. – Нам нужна неделя, чтобы собраться с силами, и мы снова будем готовы идти за тобой хоть в огонь и воду. Пусть тогда нас ждут хоть сотни мутантов, мы сможем задать им хорошую трёпку!

– Все согласны со словами Сардейла? – Воевода ещё раз обвёл взглядом лица тех немногих, уцелевших воинов, ставших за время похода такими родными, что потеря любого из них отзывалась бы невосполнимой потерей в душе. Он повернулся к Микону, стоящему чуть в стороне, и спросил: – Найдётся на берегу реки место, где мы смогли бы отдохнуть, и вволю поесть свежего мяса? Мне и самому надоела солонина, выменянная на волов и лошадей на постоялом дворе.

Дружинники заулыбались, и Стальной Барс понял, что опять угадал общее настроение. Собственно и угадывать-то было нечего. Рутгер и сам от всего этого смертельно устал. Потрясения, волнения, постоянные опасности сделали своё дело. Ему до безумия хотелось однажды проснуться утром самому, осознать, что находится в безопасности, и услышать тихое посапывание пристроившейся рядом Эррилайи. Возможно ли это? Будет ли это в далёкой, незнакомой стране, где друзей можно перечесть по пальцам, а врагов так много, что всегда приходится быть настороже, и держать руку на рукояти меча? Сможет ли Микон указать место, где отряд сможет провести какое-то время в покое?

И всё же, было одно, что безжалостно терзало сердце воеводы с тех пор, как погиб Герфур. Предстоящий разговор с царём россов страшил, и в то же время был необходим, чтобы между ними никогда больше не возникало никаких неясностей. Дружбой с таким человеком, как Аласейа нельзя разбрасываться, и нельзя допустить, чтобы Росса и Лазоревые Горы отвернулись друг от друга. Как же убедить его, что это необходимо воеводе Снежных Барсов? Какие слова сказать, чтобы он принял это так, как нужно, и не стал врагом?

– Хорошо. – Рутгер решительно поднялся, оглянулся на лаз, ведущий глубоко под землю, туда, откуда они совсем недавно с таким трудом вырвались, и проговорил: – Выставить дозоры. После завтрака мы уйдём отсюда.

Поправив серебряный жезл, знак власти, он не торопясь направился в видневшийся невдалеке лесок, чтобы немного побыть одному, привести свои мысли в порядок, и просто прикоснуться к стволам деревьев, по коим так соскучился, послушать шум листвы, и пение неведомых птиц. Он видел, как поднялась Эрли, собираясь идти с ним, и остановил её движением руки:

– Мне нужно побыть одному.

Стальной Барс слышал за спиной шуршание травы под тяжёлыми шагами, и безошибочно определил, что за ним направился царь россов. Это обожгло сердце, и в голове пронеслось: «Неужели уже пришло время? С чего же начать?» Он хотел уйти как можно дальше, чтобы никто не смог услышать и слова из их разговора, и бесконечно пытался представить себе, куда это может их завести.

– Рут! Нам нужно поговорить!

Да. Так и есть. Кем же они вернутся к отряду? Людьми, не доверяющими друг другу, или ещё большими друзьями, связанных одной, общей тайной, о какой лучше никому не знать?

Они остановились в длинной тени большого, раскидистого, неизвестного дерева, и долго молчали. Никто не решался начать разговора, которого боялись оба, но он был необходим, и оба же это понимали.

– Зачем ты это делаешь? – Наконец спросил Аласейа, и пытливо взглянул в глаза воеводы.

Рутгер не смог выдержать этого взгляда, и посмотрел на солнце, набирающее силу, через крону дерева. Ему нужно было время, чтобы найти слова, сообразить, что сказать своему другу, и он пустился в рассуждения, какие росс от него наверняка не ожидал:

– Мы делили с тобой глоток воды и вина, преломляли кус хлеба, сражались с людьми и мутантами плечом к плечу, мы вместе испытали многие опасности…

– Так что же случилось с тобой? Почему ты не хочешь сказать мне правду? Что ты пытаешься скрыть от меня?

– Друг мой, я никогда, слышишь? Никогда не собирался от тебя что-то скрыть, и не хочу этого. Просто