Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

Вань, умру от акробатиков!

Смотри, как вертится, нахал!

Завцеха наш товарищ Сáтиков

Недавно в клубе так скакал.

Сахнин Аркадий (Арон) Яковлевич (1910–1999)

В литературном багаже С. около сорока книг — повести, рассказы и даже роман. Но, видимо, правильнее будет рассматривать этого выпускника Института внешней торговли (1936) все же как журналиста. В конце 1930-х он набирался опыта в ТАССе и ВОКСе, во время войны был редактором дивизионных газет на Западном, 3-м Белорусском и Забайкальском фронтах, а вернувшись из Кореи, где прослужил около трех лет, заступил на должность ответственного секретаря в журнале «Знамя».

И здесь-то грянул первый в его биографии скандал. Когда в редакцию поступил и был даже принят к печати роман ссыльнопоселенки Р. С. Левиной с замечательно, кстати сказать, звучащим сегодня названием «Прости, Обама», С. эту рукопись, как говорится, творчески переработал и опубликовал уже под своим названием «Тучи на рассвете» (Знамя. 1954. № 2, 3). Изумленная тем, что С. позаимствовал из ее романа многие сюжетные ходы, ситуации и фрагменты текста, Левина подала в суд, который привлек к рассмотрению дела писательскую комиссию во главе с В. Рудным и, установив правоту истицы, обязал С. не только выплатить Левиной часть гонорара, но и ставить в дальнейшем ее имя как соавтора на переизданиях романа.

За С., однако, заступился А. Фадеев[2519], не растерявший еще окончательно своего влияния, да и «редакция „Знамени“, — как 15 июля 1955 года записал в дневник К. Чуковский, — пыталась замутить это дело, прикрыть мошенника, запугать Левину»[2520]. Так что переиздания, действительно, пошли — сначала в том же году в высокотиражной «Роман-газете», потом отдельными книгами в 1957, 1965, 1968, 1975 и 1990 годах, — но, разумеется, уже безо всякого упоминания Левиной. А сам С. вступил в Союз писателей (1957), снискав славу в роли спецкора «Правды», «Известий» и «Комсомольской правды».

И пользовался, как можно предположить, особым доверием властей предержащих. Во всяком случае, именно ему было разрешено (или, скорее, поручено) разоблачить «непотопляемого» генерального капитана-директора китобойных флотилий «Слава» и «Советская Украина» Алексея Соляника.

Этот очерк с намеренно бесцветным названием «В рейсе и после»[2521] вошел в историю партийно-советской печати — и как первое выступление против коррупции в советском обществе, и как пример раздрая в высшем руководстве страны. Дело в том, что за Соляника горой встали члены Политбюро Подгорный и Шелест, министр рыбной промышленности Ишков и вся партийная знать Украины, в которую, как можно предположить, и целили их влиятельные коллеги по террариуму единомышленников.

Дело разбиралось на секретариате ЦК КПСС, чтобы завершиться боевой ничьей: и Соляник потерял свой пост, и Юрий Воронов был удален с должности главного редактора «Комсомольской правды».

Не пострадал только сам С., на газетных и книжных страницах продолжая успешно рассказывать как о героике социалистического созидания, так и о происках его внешних и внутренних врагов. Заслуживает, например, внимания, что в преддверии процесса по делу А. Синявского и Ю. Даниэля именно С. написал в «Комсомольской правде» отнюдь не о них, а о Валерии Тарсисе — тоже, мол,

литератор и даже член Союза писателей, возомнивший себя на склоне лет правдолюбцем и забросавший зарубежные издательства своими, на грани шизофрении, рассказиками, по сравнению с которыми писания Терца и Аржака — просто шедевры.

Так что, — предложил С., — надо

не судить этого слабоумного, а просто взять и выслать его за границу, туда, где его согласятся принять. К. М. <Симонов> даже черкнул Сахнину несколько строк: «Вы написали в „Комсомолке“ отличную, умную и верную статью. В самом деле — пусть едет…»[2522]

Власти так и поступили — 7 февраля 1966 года выпустив Тарсиса в Великобританию, а уже 19 февраля лишив его советского гражданства. И нам остается лишь гадать, чем было это действие. Маневром, отвлекающим внимание от процесса над Синявским и Даниэлем, или очередным примером несогласованности в решениях советского руководства?

Как бы там ни было, С. продолжал служить верой и правдой, и, как обычно предполагают, вершиной его карьеры стало задание, держа свое авторство втайне, сочинить за Брежнева «Малую землю».

Эта первая часть «автобиографической» эпопеи была впервые напечатана в журнале «Новый мир» (1978. № 2)[2523], где С., кстати сказать, состоял членом редколлегии, что, вместе с продолжениями и бесчисленными переизданиями, принесло дорогому Леониду Ильичу не только членский билет № 1 Союза писателей и Ленинскую премию в области литературы, но и суммарный гонорар в размере 179 241 рубля.

Не забыли и «книггерские»[2524] усилия С., спустя год выдав ему орден Октябрьской Революции «за многолетнюю и плодотворную деятельность».

Что же до собственных книг С., то они не переиздаются вот уже более тридцати лет.

Сац Игорь Александрович (1903–1980)

Судьба играла С. как хотела. Родившись в обеспеченной еврейской семье, обогатившей Россию самыми разнообразными талантами[2525], в ранней молодости он подавал большие надежды как пианист, но что-то, видимо, не срослось, и в возрасте 16 лет С. оказывается в знаменитом полукрасном-полузеленом Богунском полку кем-то вроде адъютанта у Щорса. В 1920 году он был ранен, контужен и полтора года провел в госпиталях — с тем чтобы после излечения очутиться в Москве, рядом со сводной сестрой — начинающей актрисой, а самое главное, фантастически сексапильной красавицей Натальей Розенель, урожденной Сац.

И здесь неясно — то ли С. познакомил сестру с Луначарским, то ли она, напротив, свела его с наркомом просвещения. Достоверно известно лишь, что в 1922 году Луначарский женился на Наталье, которая была моложе его на четверть века, а С. стал литературным секретарем у своего высокопоставленного и чрезвычайно плодовитого (в творческом отношении) зятя. Утверждают, что Луначарский — по крайней мере, в 1920-е годы — не столько писал, сколько многословно надиктовывал бесчисленные статьи, речи, даже пьесы, и, — говорит В. Эрлихман, — именно С. облекал «поток сознания своего начальника в строгие литературные формы»[2526].

Этот опыт, надо полагать, пригодился и позже, когда С. служил в Комакадемии в первой половине 1930 годов, а во второй их половине — в редакциях журналов «Литературный критик» и «Литературное обозрение» под началом неортодоксальных марксистов Д. Лукача и М. Лифшица. Дальше война, которую, — по словам хорошо его знавшего В. Войновича, — С. провел «в Армии Людовой, при генерале Берлинге. Зная несколько языков, был разведчиком, подслушивал телефонные разговоры немцев»[2527].

Что же касается послевоенной жизни С., то главное в ней связано с А. Твардовским. По рекомендации, вероятнее всего, М. Лифшица, которому Твардовский безраздельно доверял, С. пришел в «Новый