Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

его съест⁈

Гедимин ошалело мигнул.

— Чего⁈

— Смотри! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану. Там был снимок четырёхпалой сарматской кисти… вот только пальцы от ногтя до врастания в ладонь покрывали кольчатые щитки с белесым отблеском. Ногти почернели — и это не выглядело болезненным, скорее казалось, что они переродились в минерал, подобный обсидиану.

— С тех пор, как с ним «Элидген» заобщался…

— Чего⁈ — перебил Гедимин. Вепуат недовольно хмыкнул.

— Слышал же. Он играл для станции на уккулане? Ей нравилось? Она заобщалась. А он тоже начал слышать и общаться. А издалека неудобно — сам знаешь. И он сказал — возьми меня в Ксалан. Ну, я и взял — в скафандре, конечно… я не заставлял его расстёгивать! А он там хватил дозу и ныкался по углам, чтобы флоний не дали. Я уже потом узнал… я же не хожу за ним с утра до ночи! Ну и вот…

Он кивнул на фотографию.

— Младан теперь весь такой… белесо-чешуйчатый. И глаза светятся. И устойчивость к радиации… ну, на порядок от моей — а моя ведь тоже подросла. Говорит, так общаться легче.

— Мать моя пробирка… — Гедимин покосился на свои руки. «Нет. Я бы просто сгорел. Тут не Равнина…»

— Ага, — кивнул Вепуат. — А потом, уже после Сердца Пламени, он ко мне приходит — дай тхелена. У нас как раз было, я ему чуть выделил. А он его расковал в фольгу и съел, представляешь? Ну и вот — отложилось.

Он указал на щитки на пальцах. Гедимин мигнул.

— У него кожа пропитана кеззием⁈

— Ага. Типа такая броня, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Как-то оно встроилось. Я проверял печень, почки, — там порядок. Прошло и встроилось. Я ему говорю — ты не увлекайся! Так и отравиться недолго…

Гедимин растерянно покачал головой. «А ко мне цеплялись, что корпус реактора глажу… Вот это вот им бы показать!»

— А Младан единственный, кого так… кто так мутировал? — осторожно спросил он. Вепуат, мотнув головой, принялся копаться в передатчике.

— У Эгнация ещё очень интересно…

— Эй, ассистент Ассар… «Тория»! — Гварза неожиданно вышел в коридор. — В Биоблок уже записался?

Вепуата передёрнуло.

— Я просто показывал… И я тебе говорил — я им ничего не советовал даже! Если Равнина — такое место…

— Значит, всем надо срочно щупальца отращивать⁈ — Гварза грубо схватил сармата за плечо, дёрнул было к выходу, но замер — его собственное запястье крепко сжали пальцы Гедимина.

— Heta! — вскрикнул Вепуат, отступая к опустевшему ангару. — Я тут заболтался. А нам, и правда, пора уже. И тебе, наверное, тоже. Ты не бойся! Ему не больно. И Эгнацию тоже. Я им давал травы от зуда, когда было нехорошо. А теперь…

— Идём уже, лекарь-самоучка, — буркнул Гварза, аккуратно подталкивая его к выходу.

Только теперь Гедимин заметил, как в ангаре прохладно, а по пальцам тянет холодным ветром — где-то не закрыли дверь. Вепуат, обернувшись у портала, помахал ему пернатой рукой. Гедимин вскинул ладонь в ответ. «Оказывается, кеззий откладывается в коже,» — думал он. «По крайней мере, на Равнине. Но там это и не кеззий… может, тому металлу так — нормально. А с кеззием лучше не пробовать. А удобно было бы…»

Он отступил к стене и достал трубку телепорта. «Надо держаться подальше от моря, когда перемещаешься. „Шибальбу“ я уже видел, одного раза хватит.»

15 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

Пять килограммов ирренциевой руды лежали под тройным защитным полем в самом дальнем углу «Ксолата» — в пустующем отстойнике; туда уж точно никто не заходил, и не могло попасть ничего ценного — это место Гедимину и выделили «для опытов». Никакие опыты он проводить не собирался — в пропитке руды меей и осаждении радионуклидов из красной жижи ничего экспериментального уж тридцать лет как не было. Руда лежала в контейнерах по полкило — каждый под своим защитным полем. Бак и промывочный лоток, только что сделанные и совершенно не радиоактивные, тоже заставили заэкранировать — Кристобаль и Ургуланий следили за «опытами» с ирренцием в четыре глаза. Вот и сейчас кто-то из них заглянул в отстойник. Гедимин проверял, нет ли в экранах пробоев, и не сразу заметил пришельца.

— Не фонит? — спросил тот; в этот раз пришёл Кристобаль. — А то у нас, знаешь, дозиметров нет. Но!

Он широко ухмыльнулся.

— К одиннадцати приедет Раск. Со станции приедет. Знаешь, к чему это?

Гедимин встрепенулся.

— Ему там всё дали? Или пока неизвестно?

Кристобаль развёл руками.

— Да мы тут даже не знаем, готова ли в Тукупидо наша наковальня! А ты про свои странные штуки. Небось, ещё и секретные. Знаю одно — обещали нам дать дозиметр. У них есть один под списание. Будет чем за тобой следить!

…Может, Гедимина и наверх бы не пустили — но связываться с его «секретными штуками» никому в «Эль Сокорро» не хотелось.

— Да так и иди, куда без скафандра⁈ — махнул рукой на маскировку Ургуланий. — Облучишься там ещё! В ангар дроны не полезут.

Подняться на поверхность ему разрешили, когда уже вовсю гудел транспортёр. Первой под радостные возгласы проехала наковальня. Следом сплошной цепью потянулись тюки, туго набитые обрезью скирлина. «Отходы на переплавку,» — решил Гедимин. «Что ж, ткачество они освоили. Надеюсь, натуральные волокна им осваивать не придётся. Где я тут возьму семена льна или хлопка⁈ Да и шерсти не настрижёшь…»

— Стой-стой! — Кристобаль сунул в лицо поднимающемуся Гедимину «счётчик Конара» — списанный, но вполне рабочий дозиметр. — Ага, «чисто». Забирай своё добро!

В открытом фургоне стояли две канистры со значками химической опасности и бак с толстыми стенками и герметично пригнанной крышкой. На него Гедимин «посветил» сигма-сканером — всё остальное, чего не хватало для синтеза сивертсенита, на станции