Розалина снимает сливки - Алексис Холл

родителям совсем все равно?

Ответ на этот вопрос был сложным, и Розалина не знала, сможет ли сформулировать ответ, не говоря уже о том, чтобы поделиться им.

– Нет, им не все равно. Но не в хорошем смысле.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Гарри. – Я даже не стал рассказывать об этом своим приятелям. Они бы просто охренели. Они все равно охренеют, но так, по крайней мере, мне не придется терпеть это несколько раз.

– Совет профессионала, – толкнул его локтем Рики, – скажи им, что выпечка привлекает девушек.

– Не там, где я живу.

– Ты работаешь не на ту публику, приятель. Поехали со мною в универ. Там тебя будут считать чувственным.

– Я передумала, – голос Анвиты прозвучал резко. – Пожалуйста, вернитесь к разговору о футболе.

* * *

Хотя режим съемок, ожидания съемок и ожидания уже стал ее второй натурой, Розалина не была уверена, что когда-нибудь привыкнет к судейству.

– Вполне достойно, – объявила Марианна Вулверкот, препарируя пирог Розалины с безжалостным энтузиазмом врача из фильма про медицину. – Но ничего особенного.

Ура. Ее спасла посредственность.

Опять.

Такими темпами выпечка образует ей новую дырку в заднице.

У Анвиты и Алена получилось превосходно. Флориан не дал начинке остыть перед тем, как выложить ее на основу, поэтому его выпечка стала кашей. А Рики, к удивлению всех, кроме самого себя, каким-то образом создал идеальное воплощение пирога, о котором ничего не знал.

– Понятия не имею, что произошло, – сказал он в своем интервью. – Никогда не слышал об этом пироге, никогда не видел, никогда не ел. Я понятия не имел, что делал. Но, наверно, это принесло свои плоды. Потому что я выиграл.

В отличие от него Флориан приуныл.

– Что ж, это была банальная ошибка с большими последствиями. На самом деле я плохо это воспринял. Я совсем не привык быть в жопе. Боже, а такое можно говорить по телевидению?

В своем интервью Розалина пробормотала: «Думаю, все прошло хорошо» шестью разными способами, стараясь не казаться совсем расстроенной, потому что у нее не было на то серьезных причин. Если предположить, что завтра она не облажается, или если у Флориана не все получится, ей ничего не угрожает. Но ей удалось доказать лишь то, что она не настолько плоха, чтобы ее исключили сразу. А это совсем не то же самое, что быть достойной победы.

– Ты в порядке, друг? – спросил Гарри, который тоже только что закончил говорить, что, по его мнению, все прошло нормально, но по крайней мере у него была возможность сказать это перед рододендроном.

Она вздохнула.

– Да. Мне не на что жаловаться, но я надеялась, что справлюсь лучше.

– Да, ты не выиграла. Но и не проиграла. – Засунув руки в карманы, он слегка ссутулился. – С такой стабильностью ты попадешь в полуфинал.

– Как скучная участница, которую так и не смогли выгнать.

Он одарил ее милой улыбкой.

– Эй, это ведь моя стратегия.

– Если уж на то пошло, – сказала ему Розалина, смеясь, – вряд ли тебя будут вспоминать как посредственность.

– Почему? А как, по-твоему, будут?

На это не было хорошего ответа. Хоть она и была рада игриво намекнуть, что его будут помнить как «горячего парня», она никак не могла сказать ему это в лицо.

– Спроси Анвиту.

Он стал забавно встревоженным.

– Теперь уж и не знаю, надо ли мне это.

– Нет, она… – В этот момент она увидела Алена, который выходил из гостиницы, и впервые за день смотрел на что-то, кроме своего рабочего места. На самом деле он смотрел на нее.

– Нет, она ничего плохого не скажет, – рассеянно закончила она.

Ален поднял руку в знак приветствия.

– Розалина. Привет.

– Привет. – Она старалась звучать непринужденно и собранно, как будто они оба были из тех людей, которые могут поцеловаться, а потом целый день не разговаривать.

Гарри приветственно кивнул.

– Как дела, приятель? Хорошо справился на прошлой неделе.

– А, да, спасибо. – Брови Алена изогнулись самой мрачной дугой. – Твоя похвала много для меня значит.

В разговоре наступило странное затишье. Розалина хотела спросить много всего, например: «Ты меня игнорируешь?» и «Я так ужасно целуюсь?» – но не могла, так как Гарри стоял рядом. А сам Гарри был либо неспособен распознать сарказм, либо не хотел его улавливать.

– Планируешь что-нибудь затейливое на завтра? – спросил он наконец.

Ален засмеялся.

– Мне нравится, что ты считаешь базилик затейливым ингредиентом. Но вообще хотел узнать, не хочет ли Розалина прогуляться. Конечно, если вы, – его глаза окинули их обоих, – заняты, можем увидеться позже.

Заняты? Что за вечер, по его мнению, она планировала провести с электриком, основными интересами которого были «Шпоры» и долгое молчание? Розалина сделала резкий шаг в сторону от Гарри, надеясь, что не произвела ни на кого неверного впечатления.

– Мы просто болтали после интервью. Было бы здорово прогуляться.

– Приятного вечера, друг. – Гарри тоже отступил, чтобы не создавать «ложного впечатления». – Тебе тоже, Ален.

Розалина последовала за Аленом по газону в сторону от главного дома. Похоже, они шли не тем путем, что в прошлый раз: по слегка заросшей тропинке к небольшой рощице и куче камней, сложенных в арку. И этот летний вечер тоже был прекрасен. Небо превратилось в идеальную акварель, а воздух был наполнен ароматом пыльцы и луговых цветов. Ей хотелось сказать об этом Алену. Он определенно знал, когда пригласить девушку на прогулку.

– Что меня восхищает в старых домах, – заметил Ален, – так это то, как они аккумулируют тенденции и модные веяния многих веков.

Розалина никогда об этом раньше не задумывалась. Она не посещала имения с тех пор, как в детстве родители перестали ее туда возить.

– О, да. Полагаю, так и есть.

– С людьми дело обстоит так, – неожиданно искренне произнес Ален, – что ты видишь их только в том свете, в котором они себя представляют, и их контекст – всегда то окружение, в котором ты их находишь. Но здания – это другое. Они отражают себя во всех эпохах, в которых побывали.

– Ты так считаешь? – спросила она.

– Возьмем, к примеру, этот дом.

– А что с ним?

Розалина подумала, что есть что-то пленительное в том, чтобы слушать, как тебе рассказывают о своих увлечениях – это было душевно, словно человек открывает сокровенную часть себя.

С Лорен всегда срабатывали ласки и слова, поэтому архитектура была приятным разнообразием.

– В конце девятнадцатого века, – начал рассказ Ален, – было модно иметь отшельника, живущего на территории поместья. К сожалению, те, кто хотел иметь такого отшельника, сталкивались с такой мелкой неурядицей, что отшельников больше не было.