Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2 - Александр Кваченюк-Борецкий

– Мое имя вам ни о чем не скажет! – с едва сдерживаемым раздражением ответил человек, который провел ночь в одиночной камере. – Поймите, мы зря теряем время!

– Вот именно! – охотно согласился начальник лагеря. – Вы присаживайтесь… В ногах правды нет!.. И мы спокойно обо всем поговорим!..

Леонид Мартынович жестом руки указал незнакомцу на нары. Но тот понял это любезное приглашение по-своему.

– Я – не преступник, и вы не имеете права учинять мне допрос! – справедливо возмутился он.

– А мне, откуда знать, грабитель – вы, с большой дороги, мелкий жулик или, извините меня, просто дурак, который сам напросился в кутузку? – злорадно возразил Леонид Мартынович. – У вас на лбу ни фига не написано! А сами о себе вы ничего не рассказываете…

И в подтверждение своих слов Сахар недоуменно пожал плечами.

– Я вот запру вас в камере до тех пор, пока вы не вспомните своего имени и фамилии и по порядку не ответите на все интересующие нас вопросы!

И полковник круто развернулся на каблуках яловых сапог, как видно, собираясь оставить несговорчивого собеседника в гордом одиночестве. Но, едва он сделал шаг, чтобы осуществить свое намерение и вместе с Поляковым и Филинчуком отправиться восвояси, как почувствовал, что на его плечо легла чья-то ладонь.

– Постойте! – горячо воскликнул пленник. – Я предлагаю вам очень выгодную сделку!

– Это уже становится интересным! – самодовольно заметил начальник лагеря.

Медленно повернувшись лицом к незнакомцу, он небрежно стряхнул его ладонь с погона своего кителя.

– Я – весь во внимании!

2

Юрский проспал с раннего вечера и до самого утра. С первыми лучами восходящего солнца он поднялся на ноги и, при помощи гимнастических упражнений решительно прогнав остатки сна, неспешно осмотрелся кругом. Он стоял на едва возвышавшемся над водой камне, гладком, как яичная скорлупа. Еще несколько таких же камней в окружении воды и на расстоянии двух-трех шагов друг от друга лежали перед ним на пути к береговой косе. Но сейчас сквозь утренний туман, облаком, похожим на пуховую перину, спустившийся на озеро, он едва различал их. Перепрыгивая с одного островка на другой, Юрский скоро оказался на скальном уступе, далеко вдававшемся в озеро. По нему скоро добрался до берега, который, круто обрываясь вниз, метра на полтора возвышался над водой. Вскарабкавшись на него, Николай какое-то время стоял в глубоком раздумье. Его отчаянно беспокоила мысль о том, что, если он срочно что-нибудь не придумает для спасения своих товарищей, то потом его запоздалая помощь может оказаться совершенно бесполезной! Лихорадочно размышляя на эту тему, он вдруг с ужасом пришел к неутешительному выводу, что в одиночку с Ковалевым ему не справиться. У Николая не было не только оружия, но, увы, даже сил, достаточных для того, что вступить в неравную схватку с коварным противником. Юрский почувствовал, что зверски голоден и ослабел настолько, что едва стоит на ногах. И, все же, он не имел никакого морального права на то, чтобы вот так взять и сдаться на милость врагу. Да!.. Вокруг – тайга, дикие звери и ни единой человеческой души, если не считать Ковалева и геологов. Но теперь они – не в счет! А материк – очень далеко. Там – его дом и мама, которая каждый божий день ждет, пускай, если не его самого, то хотя какой-нибудь весточки о том, что ее сын жив и здоров, и у него – все в порядке. При мысли о маме у Юрского защемило сердце. Как он потом посмотрит ей в глаза, если с его товарищами случится несчастье, и Николай не сделает ничего, чтобы помочь им?! Геолог отчетливо представил всегда немного насмешливый взгляд Артемьева, его удивительно белые, словно коралловый жемчуг, зубы со щербинкой, в которых он сжимал дымящуюся папироску. «Ну, что, Николаша, ни шиша у тебя не выходит? – будто бы мысленно спрашивал его Игорь Игоревич. – А ты хорошенько постарайся, напряги свои извилины, и тогда, пожалуй, оно все само собой и образуется!» Николай так явственно услышал голос Артемьева, в котором было больше сочувствия, чем тревоги за собственную и жизнь своих товарищей, что от волнения на глаза его навернулись слезы. Иногда словом, а порой и делом, Игорь Игоревич, как мог, поддерживал Юрского, к которому относился почти с отеческим теплом и заботой. И теперь, когда его не было рядом, Николай особенно остро ощущал свое одиночество. Возможно, в те же самые минуты Артемьев тоже думал о Юрском. И это было неспроста. Наверное, в испытании, которое выпало на долю геологов, проверялась на прочность их настоящая мужская дружба. Она была также необходима Николаю, как и безграничная любовь Насти.

– Тебе – конец, Ковалев о о ов! – во всю мочь легких остервенело закричал вдруг геолог и кулаком погрозил в сторону, где находился противоположный берег озера, над которым, словно разлитое молоко, все еще невесомо висел утренний туман, пахнувший смолистой сосновой корой, водорослями и рыбой.

Геолог с сожалением подумал о том, что Эрнест, вряд ли, слышал его. Не медля более ни секунды, он решительно зашагал, было, вдоль берега, туда, где, закипая, Быстрая речка бурно врывалась в Зеленую долину и несла с собой сотни и тысячи золотых песчинок, а подчас и самородки, величиной с рысий глаз. Но вскоре остановился. Поскольку сложный рельеф не давал возможности двигаться в нужном направлении, находясь в нескольких шагах от поверхности воды, Николай примерно около получаса, а, может, значительно дольше, карабкался на высоченную горную гряду, начинавшуюся от самой поверхности озера, чтобы отыскать удобную тропу, пока не достиг вершины. Точнее, вереницы вершин, за редким исключением из правил, представлявших собой высокогорные плато, примерно, от двух десятков до ста метров в ширину, полого спускавшихся к озеру и круто обрывавшихся к основанию возвышенности с противоположного края. Дальше какое-то время его путь шел по прямой, затем гряда резко обрывалась вниз, потом также стремительно взлетала кверху. Если представлялась такая возможность, Юрский обходил иногда попадавшиеся на пути островерхие вершины по склизкой горной тропе, огибая их, и экономил силы на подъеме. Но везло ему не так часто, как хотелось бы. Скалы возвышались метров на полста и более над озером. Сверху оно казалось на порядок, а то и два, меньше, чем было на самом деле. Еще часа через три пути горный массив, окаймлявший озеро, решительно устремился по наклонной, спускаясь к водоему. Это означало, что устье Быстрой речки было где-то рядом. Николай остановился, чтобы перевести дух, и внимательно осмотрелся. Но из-за сосен и елей, которые в этом месте вставали прямо на склонах гор, ничего толком не разглядел. Его удивило то, что он не услышал грохота летящей, словно на крыльях, Быстрой реки, которая, вырываясь из ущелья, впадала в озеро. По его расчетам она должна была располагаться не более чем в сотне метров от него.

Солнце палило нещадно, и Юрский вздохнул с облегчением, когда, наконец, спустился под прохладную сень деревьев. Где-нибудь через минуту, другую он оказался у цели. Каково же было удивление Николая, когда вместо бурного потока он обнаружил всего лишь жалкий ручей, с трудом пробивавший себе путь под нависавшими над ним громадными каменными глыбами.

– Не может быть ы ы ыть! – воскликнул геолог.

Он стоял, как вкопанный, не веря своим глазам. «Сон – это или явь?» – думал он. Если бы Николай точно знал, что чудеса существуют на самом деле, то определенно занялся бы не разведкой полезных ископаемых, а поиском этих самых чудес! Он еще довольно долго пребывал бы в полной растерянности возле еле приметного ручейка, размышляя над тем, куда исчезла река, если бы над самым его ухом неожиданно дробно и настойчиво не застучал дятел. Этот частый и отдающийся болью в воспаленном мозгу Николая перестук вернул его к суровой действительности. В поведении птицы Юрский отчетливо уловил тревожные нотки. «И впрямь, природа знает, что делает!» – подумал геолог. С этими мыслями он направился в пустое ущелье, где еще недавно, закипая и пенясь, неукротимо безумствовала стихия. И его шаги гулко зазвучали под каменными сводами.

Только выйдя из подземного лабиринта, Юрский обнаружил, что вся его одежда и обувь сплошь усыпана золотой пыльцой. Учитывая то незавидное положение, в каком он теперь находился, это роскошное и весьма причудливое украшение, в которое, видимо, шутки ради обрядила его природа, показалось ему настолько забавным и бесполезным, что геолог тихонько рассмеялся. Но чуткое эхо тут же подхватило этот неосторожный всплеск человеческих эмоций. Отозвавшись в ущелье, оно многократно усилилось и, взорвавшись оглушительным хохотом, словно дикий жеребец, галопом понеслось по долине. Николай с досадой покачал головой, словно сердясь на себя за то, что был недостаточно осторожен и дал волю чувствам. Затем он тщательно отряхнулся и пошел дальше. Ему не хотелось, чтобы, в случае, если их пути внезапно пересекутся вновь, Ковалев обнаружил, что есть гораздо более надежный, чем скалолазание, способ для того, чтобы проникнуть в Зеленую долину. Равно как и выйти из нее. И что именно этим способом воспользовался Юрский. План дальнейших действий представлялся геологу очень простым и в сложившейся ситуации единственно верным.