Трое против Пинкертона - Роман Елиава

всё в твоих руках. А можно смотреть ещё шире.

– В каком смысле шире?

– Это расследование даст тебе шанс посмотреть и узнать Америку, – улыбнулся Михаил, – поверь мне, это очень интересная страна.

– Согласен. Расследование уже позволило мне снова увидеть тебя.

– У всего есть положительные стороны, – Михаил наклонился вперёд и положил руку на плечо друга. Я знаю, что ты докопаешь до истины. Я в тебя верю.

Трегубов стоял, задрав голову и приоткрыв в восхищении рот. Он никак не мог поверить, что такие здания существуют. Хотелось протереть глаза.

– Двадцать этажей! – пробормотал он себе под нос. Двадцать!

– Это здание построил Пулитцер, – пояснил ему Михаил, – кажется венгр по происхождению, он учредил премию для журналистов, его редакция занимает несколько верхних этажей и купол, а десятиэтажное здание рядом занимает ещё одна редакция, "Трибьюн".

– Но как такое, возможно?! Как строят такие высокие дома?

– Это только начало, – ответил Михаил, – и думаю, чем дальше, тем их будет больше, земля на Манхеттене стремительно дорожает. Новые технологии строительства, Ваня, новые конструкции лифтов для подъема грузов и людей. Я же говорил тебе, что здесь есть что посмотреть.

– Нью-Йорк необычный город, совсем не похож ни на Москву, ни на Петербург. Эти электрические поезда на эстакадах…забыл, как они называются?

– Сабвэй, – подсказал Михаил. Нам нужно заселится в отель, потом я покажу тебе ещё множество интересных мест в городе.

– А где здесь найти можно найти недорогой отель? – спросил Иван.

– Отели находятся в основном на «Уэст стрит» близ Гудзона и, конечно, на Бродвее. Но разве мы поселимся в разных отелях?

– Что ты имеешь ввиду? – не понял Трегубов.

– Последнее время, приезжая в Нью-Йорк, я живу в отеле "Пятая авеню", это дорогой отель, но очень удобный с точки зрения организации деловых встреч. А я признаться планирую несколько, раз я уж здесь. К сожалению, бизнес это такое дело, которое нельзя просто взять и отложить на время.

– Я понимаю, – ответил Иван и напряженно спросил, – и сколько там стоит номер?

– Не говори, ерунды, я оплачу наше проживание.

– Хорошо, – не стал спорить с Торотынским Иван, понимая что это бессмысленно, и что им действительно проще жить рядом.

Отель, выбранный Михаилом, оказался очень красивым. Построенный в итальянском стиле из кирпича и мрамора, он занимал верхние пять этажей шестиэтажного здания в юго-западному углу площади Медисон. Достопримечательностью отеля считался лифт, на котором друзья поднялись в свои апартаменты. Это лифт работал на паровой тяге. Вертикальное движение осуществлялось за счёт движения винта, проходящего через центр кабины лифта. Ходили слухи, что это мог быть самый первый построенный лифт во всех Соединенных Штатах.

После заселения Иван с Михаилом спустились в ресторан, чтобы обсудить текущие дела.

– Я устрою тебе встречу с Эммой Гольдман, только дай мне время. У меня есть партнеры в еврейской общине города. Ещё мне нужно сегодня встретится по поводу антимонопольного запроса в правительство, помнишь я тебе рассказывал?

– Да, конечно. Спасибо тебе за помощь. Чем посоветуешь заняться до встречи с Гольдман.

– Прогуляйся, посмотри пока город.

Трегубов последовал совету и посвятил оставшуюся часть дня прогулке. Нью-Йорк его очаровал. Он добрался до Бруклинского моста, стоит заметить, что в то время Бруклин ещё не стал районом города, а затем решил повернуть назад. Нью-Йорк с его многоэтажной и плотной застройкой, казался Ивану новым Вавилоном, на улицах было огромное количество людей, говоривших чуть ли не на всех языках мира. Особый интерес Трегубова вызвала статуя женщины. Она была видна с моста и, судя по расстоянию до неё, должна была быть гигантской. Всё в этом городе было просто огромным и мосты, и здания, и статуи. Он решил, что обязательно спросит Михаила, кому посвящён этот памятник.

Торотынский вернулся на ужин в отель совершенно измотанным и в плохом настроении.

– Что то случилось? – спросил Иван. Как успехи с …

– «Шугар Рефининг Кампани»? Никак. Слишком много людей в деле и у каждого свои мысли и идеи, одни обсуждения, не знаю даже, когда дойдёт до чего-то реального.

– Это не все плохие новости? – догадался Иван.

– Не все, – подтвердил Михаил.

Торотынский в растерянности теребил волосы, забыв про тарелку с ужином:

– Говорят, что в Гомстеде будет забастовка.

– И что это значит? – не понял Иван.

– Я там заказал рельсы, для своей железной дороги. Если начнётся забастовка, то мне их в этом году не видать. Может придётся туда поехать самому, чтобы разобраться в ситуации, – разъяснил Михаил.

Конечно, ехать в Гомстед большой необходимости у Михаила не было. Все вопросы можно было решить по телеграфу, который был в то время в любом крупном отеле Нью-Йорка, но он надеялся ещё раз увидеть Джейн. Однако, самому себе в этом Михаил признаваться пока не спешил.

– Конечно, если нужно поезжай, – сказал Иван. Я как-нибудь здесь разберусь, ты уже много для меня сделал.

– Это не к спеху, – ответил Торотынский, – неделю другую я могу подождать. Есть и хорошие новости.

– Какие же?

– Мне обещали устроить встречу с твоей Эммой, оказывается господин Беркман, которого ты упоминал это её новый жених.

– Встреча? Новый жених? – оживился Трегубов.

– Да, мне сказали, что она недавно развелась и встречается с неким Беркманом.

– С тем, которого перед смертью хотел увидеть Алексей Стрельцов!

– Похоже, что это может быть только он, вряд ли это совпадение. Это подтверждает твою догадку, что Беркман и Станкевич могут быть одним и тем же человеком.

– Отлично, а скажи, – внезапно вспомнил Трегубов, – что за гигантская статуя видна с моста?

– С Бруклинского? Это статуя свободы, подарена Францией к столетию американской революции. Извини, Ваня, очень устал давай уже спать. Завтра с утра множество дел.

С утра Ивана разбудил уже одетый и бодрый Михаил. Пока сонный Трегубов не спеша одевался, Торотынский прошел и уселся в оно из двух кресел номера Ивана.

– Мне придется снова тебя покинуть, дела. А вот вечером мы пойдём в кафе "Сахс".

– Хорошо, – согласился Иван, который ещё не совсем проснулся.

– Хорошо?! И это всё? – воскликнул Михаил.

– А что, это какое-то особенное кафе?

– Да, особенное, там нас будет ждать Эмма Гольдман. Мне сказали, что это место, которое любят местные карбонарии, которых так любишь ты.

– Неужели! – пораженный Иван застыл с ногой только наполовину продев её в брючину.

– Не упади от счастья, – прокомментировал ситуацию Торотынский.

– Спасибо, Миша, не знаю как тебя благодарить. Без тебя мне здесь было бы совсем трудно. А что касается карбонариев, то никакие они не любимые. Век бы их не видеть.

– Не стоит благодарностей, это тебе спасибо, что доехал до наших Америк, – улыбнулся