Печать Джа - Артем Углов

class="p1">— Испугался, — констатировал я.

— А ты бы не испугался?

Пришлось согласно кивнуть.

— То-то и оно, Танцор… то-то и оно.

Мы некоторое время простояли молча: Зак катал шарики под губой, а я вглядывался в бегущую за бортом волну и все думал, как церковники смогли отыскать грамотку. Долго думал, в конце концов не выдержал и спросил.

Реакция у марсового получилась неожиданной. Он долго хохотал, пока остатки гутки не вылетели изо рта вместе с пеной слюны. Густой и зеленой, словно свежескошенная трава на лужайке.

— Где, говоришь, спрятал?

— В нужнике, — повторил я обиженно, — чего здесь смешного?

— Скажи, Танцор, ты когда в чужой дом вломишься, где в первую очередь золото искать станешь?

— Глядя чей дом. Ежели купеческий, то у них несгораемые шкафы есть, а ежели хозяйство попроще, мелкого чиновника или какого приказчика, то обязательно под матрас загляну.

— Вот! А теперь представь, что гальюн на корабле вроде матраса. На заре мореплаванья многие там прятали, умельцы даже специальные полочки под дырой приспособили. Но то было давно, а теперь даже последний лох в отхожем месте контрабанду перевозить не станет, потому как знает, куда сунутся носы таможенников.

Всеотец, какой же я дурак! Ещё повезло что церковники первыми грамотку отыскали, а не капитан или того хуже — боцман. У последнего разговор короткий — за борт и всех делов.

— Танцор, на будущее советуйся с умными людьми. А лучше вообще не связывайся с контрабандой, дольше проживешь.

— Спасибо за совет, — съехидничал я.

— Да не за что, — ответил Зак вполне серьезно. И помолчав немного, добавил: — капитан просил поговорить с тобой, предложить остаться юнгой на корабле. Уж больно ловким ты ему показался. Договор стандартный с оплатой по ставке младшего матроса. Пока только на обратный рейс до Лядово, а дальше, как проявишь себя. Что скажешь?

А что я мог сказать? Пока от чернецов не избавлюсь, в решениях своих не волен. И фигура брата Изакиса, торчащего на шканцах, тому лучшее свидетельство.

Странно, что марсовый об этом не спросил. Даже не попытался узнать, чем закончился наш разговор с Псами, и на каких условиях меня отпустили. Счел за лучшее не совать нос в церковные дела? Мудрый выбор, жаль только, у меня он отсутствует.

— Думай, Танцор… Времени тебе до прибытия в порт.

— А сам что посоветуешь?

Не знаю, зачем спросил. При любых раскладах оставаться на корабле не планировал, и даже не потому, что не мог — попросту не хотел, но вот дернул нечистый за язык.

Марсовый тянуть с ответом не стал:

— Держись от «Оливковой ветви» подальше.

— Что?

— Что слышал, Танцор. Держись подальше от этого корабля, нехорошее здесь творится.

— Ты про случай с Ленни?

— Не только… Слишком много плохих предзнаменований: грузы сами по себе отвязываются, мертвый штиль, Фартовый с ума сходит, орет сутками напролет. В добавок ко всему пропавшие члены экипажа, барон еще этот, задери шантру его светлость. Когда в Лядово прибудем, первым делом корабль сменю. Не будет «Оливковой ветви» удачи, помяни мое слово.

Марсовый хлопнул на прощанье по спине и ушел, а я еще долго стоял на палубе. Вглядывался в темные воды океана, пока на палубе не появился боцман.

— Ох ты ж вяленый кальмар… Никак на нашем корабле особа романтическая завелась, морем любуется. Барышня, может вам зонтик вручить от солнышка? А то не приведи боги, обгорите.

— Не надо зонтика.

— Раз не надо, тогда какого хера наверху отираешься, треска говяжья! Бегом вниз, помпу качать…. Бегом, я сказал!

Ор боцмана долго гремел по палубам, подгоняя нерасторопных матросов.

Следующей ночью я долго не мог заснуть. Состоявшийся разговор с Заком не отпускал. И дело тут вовсе не в советах марсового — без того знал, что на корабле мне не место. Тревожила душу таинственная загадка контрабанды. Ведь как-то же они ее перевозят?

В конце концов не выдержал и отважился спросить у Рогги, которому помогал крепить грузы. Ящики с хурмой не выдержали качки и упали, рассыпав содержимое на доски. Пока ползали и собирали фрукты, я завязал разговор.

— Рогги, ты вроде матрос опытный. Вот скажи мне, если бы потребовалось перевезти запрещенный товар, куда бы ты его спрятал?

— А что у тебя? — тут же заинтересовался он.

— Да это я так… на будущее.

— Ну если на будущее, то много зависит от объема. Ежели сверток небольшой, то лучше всего спрятать в вороньем гнезде. Нет надежнее места на корабле, чем эта бочка. Туда окромя смотровых и не лазит никто, уж больно высоко падать.

— А как же сами смотровые?

— Придется договариваться.

— На счет вороньего гнезда я понял. А другие места есть?

— В трюме полно темных уголков, на да ты и сам это знаешь. Можешь прятать, ежели крестовика не боишься, — Рогги хитро улыбнулся, припоминая давний случай с пауком. Посмотрел бы я на этого смельчака, когда бы ему приказали паучью кладку соскоблить. Страшно было до усрачки… Рассерженная мамаша до сих в кошмарах являлась, со жвалами, истекающими зеленым ядом.

— Трюм водой постоянно заливает, как в нем прятать?

— Купи водостойкую ткань.

— Так она же дорогая.

— А контрабанда в целом штука не дешевая, — тут Рогги перестал щерится и уже серьезно добавил: — паря, забудь об этом, если не хочешь закончить с петлей на шее.

— Но я…

— И даже думать не смей. Наш боцман людей на сквозь видит, ежели что неладное почует, долго разбираться не станет — без капитана на тот свет отправит… Раньше было легко, а нынче контрабанда дело сложное, без верных людей и связей никак не обойтись. Поэтому хорош голову ерундой забивать, тебе еще на камбуз идти.

Сначала на камбуз — вынести шесть ведер помоев, потом убраться за паршивцем Фартовым, нагадившем у бушприта, а потом… много чего было потом. Кружился я до поздней ночи, а потом еле-еле дополз тюфяка и рухнул без сил, забыв о том, что мне теперь вроде как гамак положен. Я бы и на досках палубы заснул, будь на то моя воля.

Следующее утро разбудило топотом многочисленных ног. Напуганный шумом, я выбежал из трюма и подхваченный живым потоком взлетел вверх по ступенькам. Хорошо, что перед балкой голову успел пригнуть.

— Справа по борту земля! Вижу землю! — орал Яруш, надрывая глотку.

Матросы тараканами высыпали на палубу. Облепили ограждения, и принялись до рези в глазах вглядываться в темную полосу на горизонте. Вышли все, даже скрывавшийся доселе пассажир второй каюты. Гарделли занял положенное место на шканцах, гордо по-капитански расправив плечи. За его спиной длинной тенью