Печать Джа - Артем Углов

Зато обгрызены они были идеально — ровным полукругом, такое не у каждой девки встретишь. Для баб это обычная блажь, для меня же важная необходимость, обусловленная работой. Обломанные ногти имели привычку цепляться за ткань в карманах зазевавшихся прохожих.

Цирюльник тщательно обработал каждый палец, обрезая щипцами заусенцы. Когда же дошел до покалеченного мизинца… Я специально развязал тряпку, демонстрируя недавно затянувшуюся рану. Из чисто хулиганских побуждений: уж очень мастер докучал своею угодливостью.

«Позволите ли… не соизволите ли… мое почтение» — эти слова так часто слетали с его губ, что захотелось хорошенечко вдарить, прямо по напомаженной физиономии.

Поэтому в глубине души порадовался, наблюдая за тем, как побледнело его лицо. Он буквально глаз не мог оторвать от раны. Жаль только в комнату вернулся брат Изакис и закончил веселье, велев забинтовать мизинец.

Когда цирюльник удалился, мы приступили к еде. Точнее ел я один, а брат Изакис мерил шагами комнату. Периодически подходил к окну и замирал, изучая улицу.

— Ты жри-жри, — подгонял он, словно в том была необходимость.

Копченые колбаски и сдобные булочки ушли влет, даже крошек на столе не осталось. Отвалившись на спинку стула, я сыто рыгнул, а брат Изакис недовольно поморщился. Подошел и отвесил такого леща, что я едва головой о столешницу не приложился.

— Чегой это?

— А тавой. Ты барон или шантропа подзаборная?

— Так мы же не начали.

— Кто тебе сказал?

— Но…

Рука угрожающе качнулась, и я счел за благо заткнуться.

— Ты Алекс Дудиков, урожденный барон, подданный её величества королевы Астрийской. Только так и никак иначе, запомнил?

— Да.

— Повтори.

Да что же у церковников за привычка такая. Вечно требуют повторить, словно я попка-дурак безмозглый, а не человек.

— Алекс Дудиков, урожденный барон, подданный её величества королевы Астрийской.

— Как ведут себя бароны за столом.

«По-разному», — хотелось сказать. Я всякого навидаться успел и всякого наслушаться. Бывало, что господа блевали прямо на себя, и в портки мочились, не вставая с лавки. Вот только чернец ждал другого, поэтому я выпрямил спину и положил ладони на стол. Взял лежащую рядом салфетку и аккуратно промокнул губы, но брат Изакис все равно остался недоволен.

— Больно тощ, — пробормотал он, — физиономия осунувшаяся и одежда висит, что на огородном пугале. Надо было откормить тебя еще на корабле.

Надо было, кто же против.

— Если кто спросит про худобу, скажешь — болезнь морская приключилась.

— А кто спросит?

— Неважно.

— Послушайте, я помогать не против. Родную церковь всячески почитаю и уважаю, но как это сделать, ежели тыкаюсь по углам, словно слепой кутенок. Может приоткроете завесу тайны, хотя бы самую малость, хотя бы чуть-чуть. Чего от меня ждёте?

— Завтра, Танцор. Все завтра…

Брат Изакис не обманул, на следующий день убрав лишнее со стола, расстелил карту города. Качество бумаги удивило: тонкая и прочная, такую легко сложить и засунуть в карман, а не таскать неудобным свитком.

Не удержавшись, я провел пальцем по шершавой поверхности: смял уголок, потер краску — чернила не пачкались. Посмотрел на раскинувшуюся перед глазами схему: сплошные прямоугольники и квадраты, ни одной кривой загогулины. Я вспомнил родной Ровенск, как он выглядел с крыши часовни — самого высокого здания в городе. Улицы петляли и извивались меж собой, словно выпущенные в корзину змеи, а виной всему был торговый люд. Любили купцы достраивать родовые гнезда, прихватывая соседние участки вместе с дорогами, делая их узкими, а то и вовсе перекрывая.

— Запоминай, — палец брата Изакиса ткнул в нижний квадрат, — мы находимся здесь: Фонарный переулок, дом семь. Каждый понедельник будешь приходить по указанному адресу с отчетом, с трех до пяти пополудни и только попробуй опоздать.

— А если возникнут обстоятельства непреодолимой силы? — вспомнил я умную фразу из купеческого уложения, прочитанного когда-то давно.

— Сделай так, чтобы они не возникли. Ты же ловкий малый, вот и крутись… Пойдем далее, — палец чернеца переместился в центр карты. — Номер снимешь в гостином доме на улице генерала Брабиуса. За комнату заплатишь на неделю вперед.

— В центре города поди дорого, откуда столько денег возьму?

— О деньгах не волнуйся, это наша забота — брат Изакис повернул голову, и татуировка на его шее ожила, забегала тонкими линиями. — Это не значит, что ты будешь тратить сколько душе заблагорассудится. Каждая банкнота будет выдаваться подотчет.

— Банкнота? — повторил я незнакомое слово, но чернец и не подумал объяснять.

— Смотри сюда, Танцор! — палец требовательно застучал по карте. — Каждое утро будешь выходить в город: посещать кафешки, магазинчики, знакомиться с новыми людьми. Твоя задача засветиться как можно в большем количестве мест. Только не переусердствуй, не сообщай каждому встречному, что ты Алекс Дудиков — прояви смекалку. К примеру, купленный товар с собою не таскай, а закажи доставку в гостиный двор на имя его светлости. Расширяй зону действий, закупайся в разных лавках, используй посыльных мальчишек. Горожане Баненхэйма должны знать, что в их город с визитом прибыл барон Астрийский.

— Понятно, — ответил я и захрипел. Это брат Изакис схватил за грудки и подтянул к себе. Уставился черными как смоль зрачками прямо в лицо.

— Что тебе понятно? — прошипел он.

— Что… скажете, то и будет… понятно.

Пальцы разжались, и я отступил назад, с трудом переводя дыхание. Пока приходил в себя, чернец чеканил каждое слово:

— Никаких шлюх, никаких знакомств с сомнительными типами и левых подработок. Все что ты делаешь — это праздно шатаешься по городу и ждешь. Повтори!

— Шатаюсь и жду, — послушно просипел я, расстегнув ставший вдруг узким ворот сорочки.

— Чего будешь ждать?

— Чего прикажете.

— Умница, — брат Изакис похлопал меня по щеке, словно хозяин понятливую собаку, — быстро учишься, Танцор. Помяни мое слово, мы еще сделаем из тебя верного служителя Церкви. Не пройдет и месяца.

Целый месяц… Сильно сомневаюсь, что столько протяну.

Чернец до обеда зачитывал вводную, заставляя повторять одно и тоже по несколько раз. План церковников был прост до безобразия: выпустить лжебарона в город и ждать, когда клюнет покупатель, тот самый, кому предназначалась Печать Джа.

Я с самого начала сомневался, что Дудиков действовал в одиночку, тем более смог организовать канал поставки. Уж слишком молод был и глуп, а еще чрезмерно болтлив. Тот, кто нанял его на работу, то ли не знал об этой особенности, то ли понадеялся на вечное «авось».

Странно это все, учитывая сколько сил потребовалось, чтобы пронести божественный артефакт на борт. Дежурившие в порту чернецы с Ротейрами на поводках обнюхивали каждый уголок. Им было плевать на безбилетных пассажиров, на украденные драгоценности или дурман-траву. Все что они искали — Печать