Великий Гусляр - Кир Булычев

– Не тебе, - сказал Минц. - Не тебе, бездельник.

– А мне? Мне же причитается!

– Молчать! - рявкнул Минц. - Давай-ка мне адрес Международного университета.

Случилось чудо. Теорема, которая не сдавалась величайшим математикам мира, покорилась безвестному сотруднику сомнительного университета.

Не задавая больше вопросов, но тяжело дыша и даже покашливая, Гаврилов пошел с профессором к себе и отдал ему конверт от реферата. С этим пакетом Минц и отправился в университет, который, как оказалось, располагался в доме купца Пиренеева, как раз перед Речным техникумом.

Университет занимал не все двухэтажное здание, а только две комнаты в подвале, вход со двора. Дверь разбухла от зимней влаги, звонка на ней не было.

С большим трудом Минц отворил дверь. Она визжала, будто ее убивали.

В первой комнате никого не было. Во второй оказалась молодая женщина с наглым советским торговым лицом. Она сидела за ученическим письменным столом и распечатывала письма.

Минц постоял с минуту в дверях, девица его не заметила. Она вынимала из конвертов письма. Если обнаруживала в конверте купюру, то клала письма направо, а если денег не было, то кидала в мусорную корзину.

– Здравствуйте, - сказал Минц. - Можно ли увидеть вашего ректора?

– Нет у нас лекторов, - ответила девица. - У нас обучение заочное. - Она накрыла стопку денег широкой ладонью и сдвинула их по столу к себе так, чтобы можно было свалить стопку на колени. - А вам чего? Если поступать, то по пятницам, а можно по переписке.

– Я именно по переписке, - сказал Лев Христофорович.

– Если претензии, то деньги не возвращаются.

Лев Христофорович подпал под влияние наглой девицы и говорил с ней так же отрывисто и быстро, как она сама.

– Деньги не нужны, - сказал Минц.

– А что нужно?

– Адрес.

– Адресов не даем.

– Конкурентов боитесь?

– Да что вы говорите! У нас в Гусляре из трех университетов наш самый клевый!

– Мне надо поговорить с вашим человеком, - сказал Минц. - С тем, кто заочно курсовые пишет по пятьдесят долларов.

– Ну вот, блин! Придется гнать его в три шеи! - рассердилась девица, хотя Минц ни сном, ни духом не собирался подводить автора курсовых.

– Вы кого имеете в виду? - осторожно спросил профессор.

– Кого-кого! Кого и вы! Бруно Васильича, черта старого! Я ему сколько раз говорила - не умничай! Не выкобенивайся, не будь других умнее! У нас в писателях достойные люди работают. Один кандидат ветеринарных наук, чтоб я сдохла! У всех высшее образование, понимаешь? Третья жалоба за неделю! Нет, я Боре прямо скажу - гнать его или потеряем клиентуру!

– А может, я другого имею в виду?

– Нет, - твердо ответила девица. - Дайте мне фамилию заочника и вы увидите, что я права. Гнать его будем.

– Заочника?

– Бруно паршивого.

– Гаврилов, - сказал профессор. - Николай Гаврилов. Первый курс.

– А у нас до второго еще никто не дотянул, - зловеще произнесла девица, словно призналась, что второкурсников приносили в жертву кровавым богам науки.

Толстые, украшенные вишневыми ногтями пальцы шустро пробежались по картотеке на углу стола.

– Так, Гаврилов, - сказала девица. - Послано две курсовых. За одну еще не плочено. Вы деньги принесли?

Минц не успел ответить. Девица вдруг обернулась к дверям. Видно, у нее было развито чутье - ждала удара в спину, что ли?

– А вот и он, - почти радостно сказала она. - Явился, не запылился. Тебя уже с милицией ищут. Шут гороховый!

В подвале было не очень светло, вошедший не сразу разглядел Минца, да и Минц его разглядеть не успел.

– С милицией? - прошептал голос от двери, и сразу же послышались легкие неверные шаги, спешившие прочь.

– Сбежал, блин, - сообщила девица. - Даже денег просить не стал. Напугали мы его с вами!

Она дробно рассмеялась, а Минц кинулся вверх по лестнице.

Конечно, консультант Бруно Васильевич далеко не ушел. Оказался он немолод, куда старше Минца, худ и плохо одет. На ногах у него были валенки с калошами - совсем уже редкая в наши дни обувь. А выше - черное узкое пальто и лыжная шапочка, вроде бы голубая.

– Стойте, - крикнул Минц.

Бруно Васильевич припустил прочь.

Минцу пришлось, скользя и чуть не падая, бежать за ним по переулку.

Старик оказался шустрее, чем думалось, но все же возраст взял свое. Минц, уже разозленный прытью беглеца и от того, что ему не желают подчиниться, разогнался, прижал старика к высокому забору и сердито заговорил:

– Не бегите, я вам вреда не причиню. Только ответьте на один вопрос.

Старик дышал тяжело и быстро.

Он был невелик ростом, расплющенный нос и выпяченные губы выдавали негритянскую кровь, впрочем, каких только кровей не найдешь у наших соотечественников. Может, потому русский расист всегда не уверен в себе и, требуя паспорт у идеологического противника, всегда избегает показывать свой. Ох, не блюли себя наши предки!

– Только один вопрос, - сказал Минц. - Вам говорит что-нибудь имя Ферма, Фер-ма, ударение на последнем слоге?

– Французский математик семнадцатого века, - машинально ответил старик.

Он замолчал и поднял лицо к серому, безнадежному небу, с которого падали снежинки и, подлетая к земле, превращались в холодные капельки дождя.

– Правильно, - согласился Минц. - И он, в частности, известен теоремой, названной в его честь.... Где бы мы могли поговорить?

– Не о чем разговаривать, Лев Христофорович, - сказал старик.

Минц не удивился. Преимущество, как и недостаток жизни в небольшом городке заключается в том, что все тебя знают. И ты обязан всех знать.

– Можем пройти ко мне, - предложил профессор. - На Пушкинскую. Угощу вас чаем с морошкой. Прислали из Норвегии. Мой аспирант всегда присылает бочонок к годовщине смерти Пушкина.

– Нет, - отказался старик. - Мне не о чем с вами говорить. Я устал.

– Мне ничего от вас не надо, - сказал Минц. - Я хотел бы лишь засвидетельствовать вам мое расположение.

– Ах, не надо шуток! - отрезал Бруно Васильевич. - Немало людей в моей жизни обещали расположение и даже деньги. Однако заканчивалось это очередным разочарованием. Вы хотите использовать меня? Не удастся! Я бесполезен.

– А это? - спросил Минц, поднося к носу Бруно Васильевича курсовую работу Гаврилова.

– Это - свидетельство моего бессилия, - уверенно ответил Бруно Васильевич.

– Если вы не хотите идти ко мне, - сказал Минц, - я вас провожу.

– Ах, зачем вам это? - почти плакал старик. - Побалуетесь, посмеетесь над стариком, а мне потом еще хуже станет! Зачем вам, профессору, к которому академики приезжают, из Норвегии морошку шлют, ну зачем такому человеку марать руки о мое ничтожество?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});