Великий Гусляр - Кир Булычев

– Маме нельзя больше пить, - запротестовал Бруно. - Вы же знаете, что в ее возрасте...

– Ах, оставь, живем лишь дважды, - загадочно ответила мама, выезжая из-за занавески. - Разливайте, профессор.

– Как же это началось? - спросил Минц, отхлебывая из бокала. - Я имею в виду эти курсовые?

– Это я посоветовала, - сказала Мария Семеновна. - От бумаги уже повернуться негде.

– Мы получаем в университете списки адресов, - объяснил Бруно. - Раскладываем по конвертам никому не нужные статьи. И рассылаем.

– Значит, Гаврилов не исключение?

– Он один из сотни. Каждая статья приносит нам не меньше двадцати рублей чистого дохода.

– Нужда, - вздохнула мама. - Она чему хочешь научит.

– И вы не боялись разоблачения?

– Ну, кто будет читать курсовые заочников, если они напечатаны без правки через два интервала? - спросил Бруно.

– Я замечательная машинистка, - похвалилась мама. - Я даже пыталась зарабатывать так деньги. Но случилась беда: с середины второй страницы я начинала печатать собственный текст. Меня выгнали.

Бруно поставил на стол пустой бокал и обернулся к Минцу.

– Ваше появление - тревожный сигнал. Это должно было случиться. Рано или поздно.

– Мое появление - замечательный сигнал! - возразил Минц. - Ваш талант вернется к людям.

– Не только людям плевать на наш талант, - отозвалась мама, - но и мы сами в нем разочаровались.

Но Минц был настойчив:

– Я гарантирую вам славу и благополучие! У вас остались вторые экземпляры так называемых курсовых?

– Мы никогда не тратим лишнюю бумагу, - сказал Бруно. - Надо экономить.

Минц подошел к этажерке и стал по очереди поднимать листы. Он стряхивал с них пыль и моль... Профессор зачитался.

Через полчаса он произнес:

– Я не нахожу слов. Каждая строка - шаг человечества в будущее и ваш шаг в бессмертие.

– Я тебя предупреждала, - сказала мама. - Он нас подведет под монастырь.

– Он утверждает, что времена изменились!

– Как бы они не менялись, но вечный закон российской жизни остается прежним: не высовывайся!

Сын с матерью поссорились. В ссору вмешалась Мария Семеновна.

Минц временно раскланялся. Он спешил в Международный университет. Ему нужны были адреса заочников, которые получили свои курсовые и дипломы. Надо было спасать многолетний труд странного семейства.

К сожалению, поход Минца не дал результатов. На двери университета висел амбарный замок, а у входа маялись кредиторы.

Огорчению Минца не было границ. Он ринулся обратно на Кривобокую улицу.

У дверей барака его ждала Мария Семеновна.

– Не спеши, Лев Христофорович, - сказала она. - Только что они собрались и ушли.

– Куда? Зачем? Ведь я же сказал, что эпоха непризнания завершилась.

– А они говорят, что им еще пожить хочется. Машинку в рюкзак, бумаги в мешок, а кошки за ними сами побежали.

– Вы должны знать, куда они уехали.

– Мне, Лев Христофорович, дорога память об их папе, Василии Генриховиче д'Орбе. Не дам я тебе их координатов, хоть пытай, хоть убей. Своей любовью ты их погубишь.

– Можно хоть в комнату заглянуть? - упавшим голосом произнес Минц.

– Заходи. Сделаю для тебя такое одолжение в память о твоих горячих ласках. Но я все равно ее на свое имя перепишу. А что осталось - на помойку.

Минц смутился. Он прищурился, разглядывая Марию Семеновну, но в этой полновесной пожилой женщине не смог угадать своей юношеской жертвы.

Комната была почти пуста. На этажерке лежал забытый конверт с надписью: «Курсовая работа курсанта 2-го года обучения Речного техникума». В нем обнаружилась сжатая скрепкой статья под таким названием: «К вопросу о выведении токсинов из организма».

Минц по привычке заглянул на последнюю страницу. Кончалась статья так.

«Пользуясь нашим методом вывода из организма токсинов с помощью энзима «Ф» можно продлить человеческую жизнь до бесконечности. К моменту завершения настоящего исследования продолжительность жизни подопытных добровольцев Бруно д'О. и его матери Э. С. достигла соответственно двухсот восьмидесяти и трехсот двух лет, что, разумеется, не является пределом».

Больше Минц этих людей не видел и не слышал о них.

Проблемой выведения токсинов из человеческого организма по методу д'Орбе занимаются два открытых и шесть закрытых институтов. Достигнуты обнадеживающие результаты.

Версальский флигель напротив дома № 16 по Пушкинской снесли окончательно. Здание банка поднялось на шестнадцать этажей сплошного черного стекла.

Любимый ученик факира

События, впоследствии смутившие мирную жизнь города Великий Гусляр, начались, как и положено, буднично.

Автобус, шедший в Великий Гусляр от станции Лысый Бор, находился в пути уже полтора часа. Он миновал богатое рыбой озеро Копенгаген, проехал дом отдыха лесных работников, пронесся мимо небольшого потухшего вулкана. Вот-вот должен был открыться за поворотом характерный силуэт старинного города, как автобус затормозил, съехал к обочине и замер, чуть накренившись, под сенью могучих сосен и елей.

В автобусе люди просыпались, тревожились, будили утреннюю прохладу удивленными голосами:

– Что случилось? - спрашивали они друг у друга и у шофера. - Почему встали? Может, поломка? Неужели авария?

Дремавший у окна молодой человек приятной наружности с небольшими черными усиками над полной верхней губой также раскрыл глаза и несколько удивился, увидев, что еловая лапа залезла в открытое окно автобуса и практически уперлась ему в лицо.

– Вылезай! - донесся до молодого человека скучный голос водителя. - Загорать будем. Говорил же я им, куда мне на линию без домкрата? Обязательно прокол будет. А мне механик свое: не будет сегодня прокола, а у домкрата все равно резьба сошла!..

Молодой человек представил себе домкрат с намертво стертой резьбой и поморщился: у него было сильно развито воображение. Он поднялся и вышел из автобуса.

Шофер, окруженный пассажирами, стоял на земле и рассматривал заднее колесо, словно картину Рембрандта. Мирно шумел лес. Покачивали гордыми вершинами деревья. Дорога была пустынна. Лето уже вступило в свои права. В кювете цвели одуванчики, и кареглазая девушка в костюме джерси и голубом платочке, присев на пенечке, уже плела венок из желтых цветов.

– Или ждать, или в город идти, - сказал шофер.

– Может мимо кто проедет? - выразил надежду невысокий плотный белобрысый мужчина с редкими блестящими волосами, еле закрывающими лысину. - Если проедет, мы из города помощь пришлем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});