Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Почему твои солдаты покинули родину? – Не отставал от него король. – Дело в деньгах и только?

- Скорее в религиозных распрях и нежелании проливать кровь соотечественников.

- А сейчас? Чьей стороны они придерживаются? Рима или нашей – последовательно следующей учению доктора Лютера?

- Они веруют в Господа, милорд, в вас, в меня, в свой меч и, конечно, в деньги. Они молятся на том языке, что им роднее и ближе. Могу сказать точно, что это не латынь. Их не заставишь распевать на ней псалмы, они предпочтут молчать.

- Скажи, Гилберт, а ты, что думаешь о девчонках?

- Я о них не думаю. – Бальфор хотел добавить «мой король» или «ваше величество», но удержался, памятуя о предупреждении избегать титулов. – Я женат.

- Да, да. – Грустно покачал головой Эрик. – Я забыл. Прости меня, солдат. Ты верен мне, ты верен своей жене… - Махом осушил еще один бокал, со стуком опустил его на столешницу. – А кому могу верить я? – Король задал вопрос, подняв глаза к закопченному потолку, сам на него и ответил. – Тебе, да Перссону, хоть он мне и отвратителен.

- Благодарю вас! – Не удержался, чтобы не съязвить, советник.

- Да не стоит, Йоран. – Король кивнул головой и скосил взгляд на него. – А вот ты, мой советник, доверяешь кому-нибудь?

- Доверие, мой король, само по себе чрезвычайно тяжело для избранного нами человека. Как знать, не захочет ли он избавиться от невыносимого груза, сбросить его с плеч, и причин для подобного поступка может быть неисчислимое множество.

Эрик не ответил, молча схватил кувшин, вылил остатки вина себе в бокал, вытряхивая все до последней капли:

– Эй, трактирщик, пусть меня обслужит какая-нибудь молоденькая девчонка. Только посимпатичнее. Мне надоело видеть кислую рожу моего собеседника. – Он сильно хлопнул по плечу Перссона, отчего тот поморщился. – Вон, та, например. – Несмотря на сильное опьянение, принц выхватил взглядом в полумраке трактира девичью фигурку на мгновение показавшуюся в дверном проеме, ведущем на кухню. Девушка что-то приносила хозяину, хотела уйти, но возглас Эрика заставил ее замереть на месте. – Пусть подаст мне вина!

Кантор слегка растерялся, но делать было нечего. Он сунул девушке в руки поднос, водрузил на него еще кувшин вина и приказал обслужить высокого гостя.

Осторожно ступая по каменным плитам, дабы не уронить, не разбить посудину и не разлить ее содержимое, девица приблизилась к их столу.

- Давай, давай, выставляй поскорее. – Распоряжался Эрик, стараясь получше рассмотреть милое и свежее личико. Девушка тоже с любопытством, свойственным, как ее полу, так и юности в первую очередь, не смущаясь разглядывала шумного посетителя. Король почти выхватил у нее кувшин и налил себе сам. – Как тебя зовут? – Спросил он ее, прихлебывая вино.

- Карин. – Ответила девушка, на мгновение опустила глаза, взявшись за край передника, но тут же подняла их вновь и в упор вглянула на Эрика.

- Карин… - Повторил король, посматривая то на нее, то на бокал с вином, который он держал в руке, чуть отведя в сторону. – То есть, Катарина?

Девушка кивнула в ответ.

- Мою мать звали также. – Грустно заметил Эрик. - И сколько тебе лет, Карин?

- Три месяца назад исполнилось пятнадцать, мой господин. – Тихо ответила Карин.

- Давно ты здесь? – Эрик поводил бокалом из стороны в сторону, что означало – в этом трактире.

- С прошлого года меня взяла в услужение в свой дом госпожа Кантор. А здесь, в трактире, третий день.

- Понятно, а кто твои родители?

- Мой отец – отставной солдат, его звали Монс, после ранения он оставил службу и работал лодочником, а мать я не помню. Она давно умерла. Они оба уже умерли.

- Твой отец был солдатом? Он воевал за короля Густава?

- Да и был сильно изранен во время последней войны с московитами. Так он остался без службы. Я продавала цветы, а потом меня взяли сюда. Я помогаю на кухне.

- И только на кухне? – Король хитро прищурился.

- Да, мой господин. – Девушка склонила голову.

- Не развлекаешь мужчин с остальными девчонками? – Последовал иной вопрос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Нет! – Карин замотала головой и ее щеки зарделись румянцем. Девушка поняла, что имел в виду Эрик.

- То есть ты не встречаешься с мужчинами, которые приходят сюда ради девчонок. – Король наслаждался ее смущением.

- Нет! – Она снова отчаянно затрясла головой и опустила голову от стыда.

- Эрик, угомонись, она же дитя еще. – Попробовал урезонить короля Перссон.

Эрик медленно повернулся к советнику, молча поднял бокал и вылил остатки вина ему на голову.

- Черт, Эрик, что ты себе позволяешь?! – Йоран вскочил с места, услужливый хозяин подал ему тут же полотенце и советник принялся тщательно вытирать ежик волос.

- Убирайся прочь с моих глаз. – Король процедил Перссону сквозь зубы и тут же улыбнулся Каарин. – А ты, дитя мое, присядь, пожалуйста, и составь мне компанию. Мне очень грустно сегодня. Помоги мне разогнать мое одиночество, так чтобы от него не осталось и следа.

- Но…, - Девушка застыла в нерешительности, оглянулась на хозяина, - мне нельзя, наверно, садиться за стол с посетителями, - она еще раз умоляюще посмотрела на трактирщика, но тот кивнул ей головой.

- С посетителями нельзя! – Согласился Эрик. – Только с одним. Со мной. Так как звали твоего отца?

- Монс, мой господин. – Девушка присела на край скамьи напротив Эрика. – Его звали Монс.

- Значит, ты Карин Монсдоттер?

- Именно так.

- Ты продавала цветы до того, как поступила сюда в услужение?

- Да, на Рыночной площади.

- И как? Удачно? Много зарабатывала?

- Сущие пустяки. Несколько эре в день, да и то, если повезет. Это были простые полевые цветы. Но ведь они растут только летом.

- Спроси меня о чем-нибудь, Карин! – Неожиданно потребовал король.

- О чем, мой господин? – Удивилась девушка.

- О чем хочешь! Я дозволяю любой вопрос. Обещаю ответить честно и без обид!

Карин смущенно опустила голову, опять потеребила передник и тихо произнесла:

- Что за причина вашего горя, что вы так много пьете?

- О! – Эрик изумленно вскричал. – Заметь, Перссон, - советник, несмотря на приказ удалиться по-прежнему стоял рядом с полотенцем в руках, - и ты, капитан, я встречаю первого человека, который не осудил, не спросил: «Зачем ты пьешь, Эрик?» или «Какой повод?», а задал совсем иной вопрос: «В чем причина твоего пьянства?». Ибо все видят следствие, пытаются ему противостоять, твердят одно и тоже: «Не пей, Эрик, не пей!», хотя, какой дурак будет противостоять королевской воле… Что не так, Перссон? А юное, прелестное создание, увидев меня в первый раз, даже не зная, что перед ней король, прониклась простым человеческим женским участием и спросила: «А что у тебя, Эрик, на душе? Что тревожит тебя? Какое горе?»

- Вы – наш король? – Карин мгновенно побледнела, вскочила со стула, тут же на щеках ее снова вспыхнул румянец, а рука потянулась заправлять выбившийся из-под чепца локон.

- Сядь, моя девочка. – Ласково смотрел на нее король. – Для тебя я не правитель, а просто Эрик Густавссон из рода Ваза.

- Перссон, ты еще здесь? – Король снова посмотрел на советника, который закончил вытирать свою голову и одежду и намеревался сесть на прежнее место. – Я же сказал – убирайся! Или тебе одного раза было мало? – Рука короля потянулась к кувшину. Советник немедленно развернулся и быстро покинул трактир. – Ну вот, дорогая Карин, мы остались тет-а-тет, то есть наедине. Не обращай внимания на солдата, что сидит неподалеку. Он очень спокоен и выдержан, не то, что этот… которого я прогнал.

Каарин оглянулась и посмотрела на Гилберта. Капитан кивнул ей в ответ, а девушка ему улыбнулась.

- Сядь, - повторил ей Эрик, - я прошу тебя.

Карин медленно опустилась на прежнее место. Краска заливала ее лицо, грудь вздымалась от волнения, она боялась поднять глаза на короля.

За бульканьем вина, наполнявшего в очередной раз бокал, было слышно, как на улице прогрохотала повозка, как скрипел флюгер и о чем-то тихо переговаривались солдаты, оставшиеся снаружи. Король отпил немного и стал внимательно разглядывать смущенную девушку. Ее облик, застенчивость, доброта взгляда, тепло улыбки, золотистый локон, все было знакомо Эрику. Но откуда? Почему эта дева так взволновала его? Непокорная прядь волос, постоянно выбивающаяся наружу из-под чепца и заправляемая изящным движением руки обратно… Он где-то ее видел, он знал ее… Эрик что-то говорил, произносил какие-то слова, Карин тоже оживилась, постепенно преодолевая смущение, стала отвечать ему. Эрик восхищался ей, пытался шутить, а она по-прежнему застенчиво прикрывала глаза, когда что-то произнесенное королем, можно было расценить двусмысленно, на грани скабрезности. Он тут же приносил извинения, отчего она еще ярче вспыхивала румянцем – ведь сам король просил у нее прощения. У нее, девушки из низов. Можно ли такое представить! Нет, и раньше мужчины обращали на нее внимание, пытались заигрывать, когда она торговала цветами на Рыночной площади. Один из них, очень привлекательный молодой человек, его звали Максимилиан и он служил прапорщиком, подходил чаще других, покупал у нее букетики и тут же дарил их ей, также рассыпаясь в похвалах ее красоте. Но чтобы сам король… Уму непостижимо! Карин льстило внимание того юноши, Максимилиана, как и других мужчин, когда они не делали грязных намеков. Хотя она смутно догадывалась о том, какая судьба ее ждет в трактире. Лишь благодаря юному возрасту хозяйка Катарина Кантор придержала девушку на кухне и не отправила сразу в зал к другим девушкам, что выходили сюда по вечерам. Карин знала о том, что на втором этаже есть несколько каморок, куда девушки поднимались с мужчинами, посещавшими трактир, для совсем недетских забав.