Звезда Егорова - Петр Нечай

Но все эти невзгоды ничто, если знаешь, что ты и твои товарищи — это сила, заставляющая гитлеровцев в далеком фронтовом тылу держать в готовности десятки рот и батальонов для охраны зыбкого спокойствия. И потому бодры партизаны в походе, а на привалах, вздремнув часок-другой, уже поют.

Как только вернулись с пробного минирования подрывники роты Садиленко, ходившие на линию Ковель — Сарны с Егоровым, двинулись в свои районы партизанские батальоны. План операции «Ковельский узел» вступил в действие.

Остался в своем районе батальон Федора Лысенко. Прошел еще дальше на юг, на дорогу Ковель — Ровно, батальон Григория Балицкого. К границе с белорусским Полесьем, на линию Брест — Ковель, направился со своим батальоном Федор Тарасенко.

Последними покинули Лесоград батальоны Маркова и Николенко. Им предстояло завершить окружение Ковельского узла выходом на запад — на линию Любомль — Ковель и Ковель — Владимир-Волынский. Их мины первыми должны были рваться под колесами немецких поездов, идущих с запада.

Лесоград постепенно пустел, но жизнь в нем не остановилась. Она текла размеренно и буднично. Работали штаб соединения и различные службы. Связисты не отходили от своих «Северков» — партизанских радиостанций, настроенных на волны батальонов. Полный световой день трудились партизанские мастеровые в ремонтных мастерских, из хлебопекарни вкусно пахло свежим хлебом.

Как и на Уборти, здесь был оборудован минный полигон, и в «лесной академии» Алексея Егорова молодые партизаны учились опасному делу подрывников. Сам Егоров с минерами из роты Садиленко готовил группу диверсантов-подрывников для польской партизанской бригады, сформированной в соединении. Этой бригаде предстояло в скором времени уйти на территорию родной Польши.

А из батальонов шли добрые вести. Мины замедленного действия работали безотказно. То здесь, то там летели под откос вражеские эшелоны. Взрывы гремели непрерывно, ночью и днем, — немцы были вынуждены прекратить движение поездов в ночное время.

Первая задача — сократить поток эшелонов к фронту — была партизанами решена.

Гитлеровцы всполошились. Из Берлина в Ровно к рейхскомиссару Украины Коху примчались большие и маленькие «фюреры» и потребовали усилить охрану дорог. Шло сражение под Курском, и командующим немецкими армиями на Северной Украине срочно требовались резервы. Но усиление охраны не помогало. Эшелоны подрывались порой даже на глазах перепуганных охранников. Служба безопасности начала расстреливать охранников, но крушения на железной дороге от этого не прекратились.

В бессильной ярости гитлеровцы стали вырубать лес вдоль железной дороги, образуя широкую пустынную полосу отчуждения. Уж теперь-то, надеялись они, партизаны не смогут подойти незамеченными к дороге. Но партизаны не обнаруживались, а крушения не прекращались.

Фашисты устраивали засады. Но партизанские наблюдатели, круглосуточно не спускавшие глаз с дорог, вовремя засекали их.

Гитлеровцы попытались привлечь к охране дорог местное население. Они стали выгонять на пути жителей с задачей стучать по рельсам, как только заметят партизан. Но «клопфены» — «колотушки», как называли сами себя крестьяне, — делали вид, что не замечают партизан.

А взрывы продолжались, и число их росло. Гитлеровцы поняли, что спасение не в усилении охраны. Они поняли, что у партизан появилась новая мина. В Ковель понаехали из Берлина специалисты-саперы. Началась планомерная охота за новинкой.

Немцы скоро научились находить мины и даже попытались извлекать их из земли, но это стоило жизни нескольким наиболее отчаянным фашистским минерам — «эмзедушки» были снабжены «кнопками неизвлекаемости» — изобретением Егорова и Клокова. Тогда гитлеровцы, обнаружив мины, стали их подрывать и сразу же восстанавливать полотно. По рекомендации берлинских саперов теперь впереди паровоза ставили платформу с балластом. Она взрывалась, а паровоз оставался цел.

Эффективность мин замедленного действия резко снизилась. Штаб соединения Федорова был встревожен. Егорову было приказано найти способы борьбы с этими мерами гитлеровцев.

«Салон-вагон» Садиленко превратился в лабораторию. Бывшие железнодорожники Клоков и Павлов — инженер и студент — вспомнили старину и сели за расчеты регулировки взрывателей на тяжесть паровоза, на вес балластной платформы, на вибрацию и толчки ведущих колесных пар локомотивов. Мина становилась умнее.

Но из Лесограда всего не увидишь. И Алексей, забрав с собой из роты самых опытных минеров, поехал на линию.

Снова он на том месте, где была поставлена первая мина. Но теперь лесная опушка стала дальше от насыпи метров на восемьдесят. Будка путевого обходчика та же, но обнесена колючей проволокой, за которой возвышается бруствер окопа. Рядом с будкой врезан в откос насыпи дзот, уставившийся провалом амбразуры в сторону леса. По ту сторону насыпи курится дымок. «Видимо, блиндаж. Увеличили охрану», — решил Егоров.

Шестеро разведчиков замаскировались на опушке леса. Рядом с Алексеем — Федор Ильич Лысенко, командир батальона. На правах хозяина участка он принимает гостей из Лесограда. По старой учительской привычке обстоятельно, хоть и вполголоса, он рассказывает Егорову, как организовал наблюдение и минирование полотна.

По другую сторону от Алексея залег в кустах подрывник Николай Денисов, комиссар роты минеров, щуплый парень с озабоченным лицом. Он здесь и как минер, и как представитель Дружинина.

Чуть в стороне перешептываются Всеволод Клоков, которого в роте почему-то называют Володей, и Дмитрий Резуто, темноглазый скуластый крепыш. Чуть картавя, он рассказывает Клокову что-то веселое, отчего тот негромко смеется. Будущей ночью им предстоит поставить на этом участке контрольную мину. Уже совсем рассвело. Вот-вот за спиной из-за леса появится солнце. Партизаны устраиваются удобнее. Лежать им в засаде долгий день: считать эшелоны и число патрулей, количество охраны у будки, засекать время смены патрулей, время обхода, завтрака, обеда охранников.

У Егорова промокли гимнастерка, штаны, и он стал ворчать:

— Если бы два года назад мне сказали, что я способен целый день пролежать в луже и считать это обычным комфортом, не поверил бы. Я же что ни на есть самый настоящий избалованный горожанин.

— Лежи, избалованный горожанин, и помалкивай, — сердито шикает Лысенко. — Смотри, патруль появился.

«Теперь их трое», — отметил Егоров.

Впереди шел охранник с овчаркой на поводке. Собака резво трусила, натянув поводок и низко опустив голову к земле. За ними, осматривая путь, шагали еще два охранника с автоматами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});