Харклайтс - Тим Тилли

плечо. Из раны сочится кровь.

– Пуля, – говорю я, похолодев. – Это Старуха Богги. Помимо арбалета и охотничьего ружья, у неё есть ещё шестизарядный револьвер.

– Она разыскивает Фитиля, не иначе. Для нас, эльфов, это сигнал тревоги, – говорит Нокс, мрачно глядя на меня. – Твердил ведь я, что мальчишка принесёт одни неприятности.

Живот сводит. А вдруг Нокс прав? Что, если старуха и в самом деле прочёсывает лес?

– Фитиль ни в чём не виноват, – возражает Папаша Хэрн.

– Но он человек! От людей только беды! – Нокс злится не на шутку.

– Опять заладил своё! Хватит! – осекает его Папаша Хэрн. – Уймись наконец.

– Не помыкай мною! – хрипит Нокс.

Олень фыркает. Все затихают.

– Послушай, Нокс, – спокойно говорит Папаша Хэрн. – То, что произошло сегодня, взбудоражило нас всех. Но если мы будем действовать разумно, то обязательно справимся.

Нокс сжимает кулаки и, кажется, вот-вот начнёт спорить, однако молчит.

Насколько я помню, за все те годы, что я провёл в приюте, Старуха Богги почти не покидала Харклайтс, а если и выезжала изредка, то в город. Стреляла она разве что в птиц, дерзнувших приземлиться во дворе или сесть на крышу. Живот скручивает ещё сильнее.

Сердце стучит тяжело и глухо.

Что, если старухе взбрело в голову рыскать в этих краях? Что, если она явилась в лес с ружьём или револьвером?

В опасности не только я – все теперь в опасности.

Становится страшно. Эльфы, птицы, звери – все под прицелом. Может, старухе уже случалось убивать животных? Может, это из-за неё барсучата с лисёнком остались сиротами?

Непонятно, что делать: начать ли выслеживать Старуху Богги или лучше покинуть лес.

Папаша Хэрн как будто угадывает мои мысли. Он говорит:

– Ещё неизвестно, приложила ли она к этому руку. Во всяком случае, пока у нас нет доказательств. Будем держать ухо востро. Старуха вовсе не единственный человек, у которого есть оружие.

Помогаю Папаше Хэрну отыскать лекарственные снадобья в одном из разгромленных домиков. Пинцет, пучок мха, паутина. И ещё бутылочка с вязким тёмно-коричневым прополисом – его делают пчёлы. Папаша Хэрн невелик ростом, и с пинцетом ему не управиться, так что эту задачу он поручает мне. Пуля вошла глубоко в шею. Олень превозмогает боль. Каждый раз, когда пинцет чиркает о пулю, у меня внутри всё сжимается.

Почти не дыша, я стискиваю зубы. Опускаю пинцет глубже, стараясь не обращать внимания на кровь, хлынувшую из раны.

Вот и пуля. Кладу её в карман. Нужно отнести её обратно в Харклайтс, в лесу не место таким вещам.

Папаша Хэрн затыкает рану мхом и паутиной, мы с Ноксом приносим ещё. Сверху он выливает целую бутылочку прополиса.

– Как теперь быть с оленем? – шёпотом спрашиваю я.

– Оставим его в покое, – отвечает Папаша Хэрн.

– Соберу ромашки и арники, – говорит Нокс. – С ними он лучше уснёт, сон – целитель. Ну а вы ступайте и помогите остальным.

Мы долго молчим, осознавая то, что произошло сегодня. А потом Нокс смотрит на меня так, как никогда ещё не смотрел.

– Спасибо, что спас меня и достал пулю из раны. Признаю, я и вправду ошибался. Не все люди лишь причиняют вред.

* * *

Все хижины, которые были под деревом, разрушены. Эльфы в растерянности бродят среди переломанных веток и клочков мха, пытаясь достать вещи, уцелевшие после разгрома. Другие сидят, обнявшись, и плачут – не в силах поверить, что всё это случилось на самом деле, и глотают капельки росы, которые Матушка Хэрн с Ниссой подносят им на листьях.

– Он всё сломал, – жалуется Тиггс, всхлипывая и вытирая нос.

– У нас теперь совсем ничего не осталось, – говорит Линден, глядя на смятый домик, в котором они с Тиггсом жили.

– Зато остались мы. – Финн обнимает мальчуганов. – По крайней мере, все целы и невредимы.

Папаша Хэрн поднимает хворостинку, но потом бросает её на землю.

– Не беда, дома можно построить заново. Те, кто остался без крова, погостят пока в птичьих гнёздах или побудут у костра.

– Фитиль – строитель хоть куда. Мастер, – выпаливает Нисса. – Видели бы вы домик, который он тогда сделал у Оленьего пруда. Скрепил веточки смолой.

– Да так, ерунда, – отмахиваюсь я. – Просто склеил ради забавы.

– Вовсе нет, вышло замечательно. – Нисса стоит на своём. – Ну-ка покажи остальным.

Я встаю с земли, отчего кажусь эльфам ещё больше, и иду к опушке.

– Ты куда? – окликает меня Папаша Хэрн.

– Домик принесу, – отвечаю ему. И тут я понимаю, что могу пригодиться эльфам, доказать, что я способен творить добро, а не разрушать.

Шагаю к Оленьему пруду. Снова струятся переливы птичьих трелей. Жужжат пчёлы. Но на сердце тяжело.

Старуха Богги близко. Выстрелив в оленя, она объявила вой ну.

Неудивительно, если я встречу её прямо сейчас. Она выскочит из-за дерева и прижмёт ледяное дуло револьвера к моей шее.

На полпути к пруду чуть впереди меня с ветки вспархивает сойка и тревожно свистит.

По коже бегут мурашки. Останавливаюсь и озираюсь вокруг, пытаясь сообразить, что вспугнуло птицу.

Никого не видно.

Но Старуха Богги наверняка где-то рядом. Затаилась за деревом.

Захлёстывает волна страха. В висках и в горле отдаётся пульс.

– Я знаю, что ты там, – выкрикиваю я.

Жду.

Тишина.

В ярких лучах солнца из багровых зарослей папоротника медленно показываются два заострённых уха.

Лиса.

Страх отступает. Высовывается хитрая мордочка. Лиса не боится меня. Сидит безмятежно на солнышке, молча наблюдая за мной своими жёлтыми глазами. Потом вытягивает шею, сверкнув белым воротничком, и нюхает воздух.

Я дышу часто и мелко. Делаю несколько глубоких вдохов и размеренно выдыхаю, стряхивая напряжение, сковавшее меня.

Лиса внимательно смотрит.

Я тоже смотрю на неё, любуюсь яркой шёрсткой, в изумлении от того, как она спокойна и в то же время настороже. Кажется, лиса впитала в себя покой деревьев вокруг.

Не знаю, долго ли мы вот так глядим друг на друга, вдыхая чистый лесной воздух. В конце концов моя тревога отступает. На стволе одного из деревьев – рубец, почти затянувшийся свежей корой, – точно как рассказывал Папаша Хэрн.

Лиса поводит ушами, прислушиваясь к звукам, которых я не могу уловить. А затем растворяется в кружеве папоротника.

Вот и Олений пруд. Домик, который я склеил, лежит ровно на том месте, где я оставил его, когда кинулся спасать Тиггса. Вокруг никого, не считая лягушачьих деток в икринках и стрекоз, которые острыми зигзагами летают над водой.

По пути обратно вдруг понимаю, что раз с тех пор, как я здесь, Старуха Богги разыскивает меня,