Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников - Гордон Оллред

Часть четвертая

Глава 14

Первые живые бомбы

Жизнь снова круто переменилась. Впереди нас ждала учеба на летчика-истребителя, и к нам стали относиться гораздо любезнее. Огромный груз наказаний свалился с нас, и наша жизнь теперь была посвящена небу. В первые два месяца подготовки мы летали на самолетах, похожих на настоящие истребители. Возможно только, они были не такими мощными и маневренными и снабжены малокалиберными пулеметами. Так нас готовили к полетам на «Хаябуса-2», лучшем в то время истребителе, стоявшем на вооружении в армии.

Курс обучения был сложным. Он включал стрельбу из орудий, полеты в строю, маневры и практику таранов. Последняя заключалась в пикировании на диспетчерскую вышку и была самой опасной частью подготовки из-за психологического напряжения, возникавшего от мысли, что мы готовились умереть. Считалось само собой разумеющимся, что пилот в подбитом самолете должен умереть, как настоящий самурай, и доказать тем самым, что он не может вернуться побежденным. Он должен был протаранить корабль или самолет противника, забрав с собой как можно больше врагов.

Именно с этой мыслью я в первый раз нырнул по направлению к диспетчерской вышке. С высоты две тысячи футов я смотрел на базу Хиро, на окружавшие ее окрестности – горные хребты и зеленые долины, поля, простиравшиеся до берега мерцающего моря. На земле виднелась бетонная полоса, выстроившиеся на краю летного поля в ряд самолеты и ангары. Инструкторы с гулом проносились в самолетах, поднимая звенья по три машины. Я увидел, как один из них вышел из строя и начал пикировать. Второй самолет накренился на одно крыло и последовал за ним, потом третий. Они понеслись к земле. Следующее звено. Вот и они стали пикировать, становясь все меньше и меньше. Еще одно звено.

Сейчас передо мной осталась лишь одна машина. Моя очередь. Повернув штурвал влево, я почувствовал, как земля понеслась мне навстречу. Первое звено вышло из пике, потом второе, затем тот парень впереди меня… Земля рванулась вверх. Поле аэродрома и здания стремительно росли, как по волшебству.

На какое-то мгновение я был почти загипнотизирован. Все вокруг становилось больше и ближе, больше и ближе… Я был поражен собственной отвагой. Сейчас! Штурвал на себя… Кровь забурлила в моей голове, как будто продолжая течь вниз. За стеклами кабины поплыли черные пятна. Потрясенный, я шел ровно на высоте двухсот футов над целью вслед за летящим впереди самолетом, затем стал постепенно подниматься. Мне казалось, что от столкновения с вышкой меня отделяли всего несколько футов.

Мы сделали круг и поднялись, готовясь к повторному маневру. Через несколько секунд мойсамолет снова ринулся вниз. Еще раз! Теперь я удивил всех находившихся на летном поле и не позволил себе впасть в гипнотическое состояние. На этот раз все было по-другому. Я сконцентрировал внимание на летевшем впереди самолете и с презрением проследил, как он вышел из пике. Машина пронеслась над диспетчерской вышкой слишком высоко. Однако когда пилот начал выравнивать самолет, я краем глаза заметил, что его вертикальное падение продолжалось. Машина так и не вышла из пике. Я увидел вспышку, услышал грохот и в лихорадочном волнении поднялся выше. Внутри меня все бушевало. Я проклинал себя, проклинал за то, что сделал, за то, что мои руки тряслись. На какое-то мгновение я почти почувствовал, на что это будет похоже… какими будут ощущения, если продолжить падение вниз.

Снова и снова мы повторяли таранные маневры, но в тот день уже никто из ребят не пролетел ниже чем в двухстах футах над вышкой. Со временем нам становилось все легче. Однажды чувство, что смерть близко, так нахлынуло на меня, что я потерял самообладание. Мой самолет снова прогудел метрах в трехстах от цели. В следующий заход я с досады сократил это расстояние на две трети.

Постепенно мы приобретали необходимый опыт. Нас учили пикировать также на нарисованные в конце взлетно-посадочной полосы очертания кораблей и авианосцев. Через несколько недель тренировок мы пролетали над целью с запасом всего шестьдесят футов. У нас появилось шестое чувство – что-то, что заставляло нас точно оценить расстояние до земли. Через три недели наши инструкторы ввели новое упражнение. Теперь мы должны были пикировать на цель с закрытыми глазами. Срываясь вниз с высоты примерно шесть тысяч футов, мы считали до десяти и только после этого тянули штурвал на себя. Если падение происходило с трех тысяч футов, считать полагалось до шести.

Во время первых нескольких маневров я подглядывал. Украдкой, но подглядывал. Когда мне удалось совладать с собой и заставить себя держать глаза закрытыми, я начал считать слишком быстро. Но в конце концов все мы стали настоящими мастерами «пикирования вслепую». Даже не производя отсчета, нам удавалось определить, насколько близко находилась земля. Точно так же слепой человек чувствует перед собой стену.

Ежедневно мы оттачивали фигуры высшего пилотажа, учась выполнять резкие повороты, бочки, крены с помощью элеронов, полупетли и боевые развороты. С каждым днем мое искусство росло, потому что во время практических занятий я совершил всего лишь несколько ошибок. Три моих товарища тоже проявили себя способными летчиками. Ока и Ямамото летали бесшабашно, Накамура был более осторожен, но и техника его была выше. Никаких сомнений в его смелости не возникало. Накамура пикировал точно на цель, каждый раз пролетая почти на одной и той же высоте с разницей всего в несколько футов.

Постепенно пикирования стали менее страшными, все больше и больше походили на игру и потеряли свое истинное значение. Люди, направляющие самолет в цель и осознанно идущие на гибель? Да, я понимал это, но как-то пассивно, словно читал про летчиков-смертников книгу или смотрел кино. В это верилось… но в то же время такие вещи казались далекими от меня. Одна мысль глубоко въелась в мозг: «Это случается только с другими людьми. Не с тобой и не с твоими друзьями». Пробуждение наступило в октябре. В том месяце «Токкотай» – первая специальная авиационная атакующая группа – нанесла удар по врагу. Это были первые японские летчики-смертники.

«Самурай живет так, что в любой момент готов умереть». Каждый сражавшийся японец знал эти слова. «Мы наносим один удар». «Будьте уверены, честь тяжелее, чем горы, а смерть легче перышка». Все это были части образцового мышления, древней религиозной философии, национального синтоизма.

Однако идея целевого уничтожения наших пилотов родилась в голове полковника Мотохару Окамуры с военно-воздушной базы Татэяма. Его секретный план был представлен вице-адмиралу Такихиро Ониси, прародителю специальных атакующих групп, и, похоже, был одобрен главнокомандующим.

Окамура был уверен, что пилоты-смертники могут изменить ход войны в пользу Японии. «Я лично разговаривал со своими летчиками, – заявил он, – и убежден, что у нас будет столько добровольцев, сколько необходимо». Через некоторое время его предложения были приняты.

В конце октября, когда американские войска высадились на Филиппинах, главнокомандующий обнародовал памятное коммюнике:

«Соединение „Камикадзе“ с авиационной базы Сикисима из специального авиационного атакующего корпуса 25 октября 1944 года в тридцати морских милях на северо-восток от Филиппинских островов в море Сулу провело успешную стремительную атаку на вражеский экспедиционный корпус, в который входили четыре авианосца. Два специальных атакующих самолета вместе врезались во вражеский авианосец, вызвав сильный пожар и взрывы. Военное судно было потоплено. Третий самолет врезался в другой авианосец, также вызвав на нем сильный пожар. Четвертый самолет поразил крейсер. Взорвавшись, судно тотчас пошло ко дну».

Молодой лейтенант Юкио Сэки стал первым в мире человеком-бомбой, когда повел славных камикадзе на бухту Лейте. Он совсем недавно женился. Его командиры вызвали его и спросили, не захочет ли он принять на себя бессмертную славу. Сэки молчал ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы провести ладонью по волосам. Затем он кивнул. Атака имела потрясающий успех. Все пилоты были малоопытными. Каждая машина несла на себе бомбу весом пятьсот пятьдесят фунтов. Согласно отчету эскорта наблюдателей, все они попали в цель.

«Токкотай» было единым названием для всех летчиков-смертников, кроме того, у каждой атакующей группы было свое собственное. Однако общепризнанным стало название первого атакующего корпуса «Камикадзе», что означало «ветер богов». Этот ветер в XIII веке потопил флот Чингисхана, который хотел вторгнуться на территорию Японии. Понятие «Камикадзе – божественный ветер» стало главным обозначением атак наших летчиков-смертников, которые нанесли тяжелейший урон американскому флоту за всю его историю, обрушив сотни прямых ударов на его суда. В это же понятие входили атаки одноместных планеров с бомбой, которые запускались с самолета.