Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников - Гордон Оллред

– Итак? – произнес сержант.

Никто не отозвался.

– Когда я учился в школе, нам такое в голову не приходило. Очень умно. Да, очень умно! – Вдруг Богомол резко рванул стул из-под себя, грустно взглянул на нас и покачал головой. – И вы ничего не знаете об этом, не так ли? – Сержант указал на Накамуру: – Эй, ты, прыщавый, отвечай!

Накамура судорожно глотнул, но ничего не сказал.

– Прекрасно! Честный прямой ответ. Странно только, мой дорогой прыщавый друг, что ты не выражаешь ни удивления, ни непонимания. Очевидно, ты знаешь, что я хочу… выяснить?

– Нет, господин старший сержант!

Богомол встал и начал прохаживаться по комнате, затем остановился перед Мориямой, глядя на него ледяным взглядом.

– Нет, нет… ты ведь тоже ничего не знаешь, верно? Слишком глупо!

Сержант непроизвольно ударил Морияму по носу, затем отпустил нас. Когда мы выходили, он крикнул нам вслед:

– Одна небольшая деталь: на следующее построение каждому из этой эскадрильи принести свои наборы принадлежностей для починки одежды. Сообщите об этом курсантам из других казарм.

Богомол выглядел бесстрастным, когда обнаружил, что у каждого из нас в наборе для починки одежды есть иглы. Он даже оценил нашу умную стратегию и добавил, что в связи с этим приготовил для нас специальный подарок.

И снова первая половина дня прошла спокойно. Даже на физической подготовке не случилось никаких инцидентов.

Потом пришло время наших ежедневных летных занятий.

– Кажется, пару недель назад кто-то очень сильно согрелся в своей форме, – заявил Богомол. – Некоторые даже в обморок от жары падали. Сегодня вы увидите, какой я милосердный человек. Мы не будем надевать летные костюмы. Как вам это нравится?

Забравшись в заднюю кабину самолета, я не заметил, кто сегодня был моим инструктором. Он обернулся, и я узнал своего старого знакомого по базовой подготовке Змея. Его перевели в инструкторы. Я начал пристегиваться ремнями, но сержант покачал головой:

– Извини, но пристегиваться не разрешается, Кувахара!

Я отпрянул назад. Нельзя пристегиваться ремнями! К тому же Змей говорил со мной очень любезно, и это тоже очень сильно пугало.

Мы взлетели и быстро набрали высоту. На пяти тысячах футов Змей с усмешкой оглянулся. Его глаза за стеклами очков выглядели узкими щелями.

– Держись!

Холодный воздух уже бил меня в открытой кабине. Вцепившись в недействующие рычаги, я увидел, как мир перевернулся и ринулся на нас. Мы не спеша выполняли мертвую петлю. Я прижал голову к груди и ухватился за болтавшиеся свободно ремни. Момент был крайне неприятный. Самолет выровнялся и влетел в облако. От сильного ветра я окоченел. Затем, вырвавшись из белого пара, мы начали выполнять вторую петлю. Без ремней! Воздух рвал меня на части, словно гигантская рука. Еще секунда, и меня выбросило бы в небо! Я мрачно боролся с земным притяжением и обжигающим ледяным ветром.

Когда самолет наконец снова выровнялся, я уже не понимал, где находился верх, а где низ. Перевести дыхание мне не удалось. Машина стала резко падать по спиральной траектории. Кровь в моей голове стучала так, будто я залпом выпил целый стакан ледяной воды. Перед глазами все расплывалось и погружалось в темноту. Когда я пришел в себя, мы готовились к посадке. Не в силах двигаться, я просто вывалился из самолета.

Все шестьдесят курсантов прошли через это испытание, и полчаса спустя большинство из нас не могло стоять на ногах. Мы были столь измождены, что Богомол фактически извинился перед нами.

– Ведь вы же служите в военно-воздушных силах. Вы должны приучать себя к подобным вещам.

Однако для меня это был не последний неприятный полет. Всего через две недели произошло странное, необъяснимое событие. Шестеро из нас летели в одном строю, когда Богомол приказал совершить маневр и следовать за ведущей машиной, в которой летел он. Я летел первым в строю и потому сразу последовал за сержантом, когда его самолет сделал вираж, плавно снизился и начал выполнять петлю. Выполнив, в свою очередь, фигуру и выходя из петли, я продолжал держаться на хвосте Богомола, но вдруг по какой-то причине – причине, которая непонятна мне до сих пор, – вместо того чтобы сбросить скорость, нажал на газ.

Почувствовав, что я очень близко, Богомол изменил курс и начал подниматься вверх. Я продолжал держаться в опасной близости от него. Странное это было ощущение. Казалось, самообладание покинуло меня. Мои наушники стали разрываться от криков.

– Убирайся с моего хвоста, придурок! Идиот! Сбавь скорость!

Позади уже появились остальные самолеты нашего звена. Богомол стал резко снижаться, а я следовал за ним как привязанный. Будь у негоболее быстрая и маневренная машина, мне никогда не удалось бы так долго преследовать сержанта. Но его попытки уйти от меня на тренировочном самолете были тщетными. Богомол крутился, вертелся, взмывал вверх, падал, но освободиться от меня не мог. Мысль сбить его в воздухе вдруг ошеломила меня, но потом я испугался. У меня возникло ощущение, будто я чуть не попал под воздействие гипнотизера.

Когда мы вошли в крутой вираж, Богомол проревел:

– Поворачивай вправо! Вправо!

Этот приказ подействовал на меня не больше, чем жужжание пойманной мухи. Я повернул влево, и мы избежали столкновения только чудом.

Богомол в отчаянии нажал на газ и помчался в сторону гор над Фукагавой, и вскоре наши моторы ревели между ними над длинными долинами. Поросшие деревьями склоны обступали нас. Я потянул на себя штурвал и увидел, как самолет Богомола взмыл вверх. Еще чуть-чуть, и сержант опоздал бы! Крыло его машины срезало верхушку сосны! Жертва безжалостного насилия – я преследовал Богомола. Мы продолжали подниматься, держась в нескольких метрах друг от друга, а потом над вершиной горы стали разворачиваться.

А потом это случилось! Финал спектакля! Безумие! Богомол выпрыгнул из самолета с парашютом. Я увидел грибок шелкового купола, под которым покачивалась человеческая фигурка размером с куклу. Она становилась все меньше и меньше. Богомол плавно спускался в долину, когда вдалеке что-то вспыхнуло. Самолет сержанта совершил свою последнюю посадку.

В моей голове стоял громкий гул. Тело стало словно восковым. Наверное, я бы разбился где-нибудь, если бы в наушниках не раздался голос:

– Кувахара! Возвращайся! Разворачивайся и возвращайся, а то пожалеешь! Вспомни о своей семье! Вспомни об императоре! Вспомни о своем долге!

Надо мной кружил Змей.

Весь этот эпизод, как отрывки сна, длился несколько минут. Я кое-как присоединился к своему звену. Здравомыслие вернулось ко мне, а вместе с ним пришел леденящий душу страх. Дрожа от постоянно растущего ужаса, я выполнил оставшиеся маневры. Сразу после посадки меня повели к командующему. Наши игры над горами Фукагавы быстро привлекли к себе внимание начальства.

Богомол был уже здесь, живой и невредимый. Его подобрала санитарная машина. Ситуация была странной. Когда я отрапортовал командующему, он приказал нам сесть. Разговор пошел в удивительно неформальной обстановке. Очевидно, мои действия потрясли командующего. Казалось он полагался больше на собственное мнение, чем слушал других.

– Ну, расскажите, что произошло. Сначала послушаем тебя, Намото.

Богомол украдкой бросил на меня пылающий взгляд.

– Господин командующий, я должен сказать, что этот курсант безумен! Это совершенно очевидно! Во время обычного тренировочного полета он изо всех сил старался протаранить мой самолет. Если бы я не выпрыгнул из машины, это ему удалось бы. Он…

– Как долго он тебя преследовал?

– Несколько минут, господин командующий. Он… – Неопытный новичок, и ты не смог оторваться от него?

– Я…

– Интересно… Много забавных случаев произошло с тех пор, как я приехал в Хиро, но ничего подобного я еще не видел.

Командующий взял карандаш, подержал его над листом бумаги, затем повертел в пальцах и стал стучать им по столу. Вдруг он на мгновение улыбнулся:

– Конечно, время от времени мы теряем одного-двух сержантов.

Богомол замер. По-прежнему постукивая карандашом и не поднимая глаз, командующий спросил:

– Что ты можешь сказать, рядовой Кувахара?

Я запнулся и посмотрел себе под ноги.

– Мне… мне нечего сказать, господин командующий.

Что я мог сказать? Как вообще можно было объяснить происшедшее?

– Ты хотел убить этого человека?

– Нет…

– Хотел покрасоваться перед товарищами?

– Нет, я…

– Господин командующий! – Богомол бросил на меня мимолетный взгляд, но командующий заставил его замолчать резким, почти раздраженным жестом.

– Гм, когда ты решился на такой поступок?

Я судорожно глотнул.

– Я не решался. Я хочу сказать… не знаю, господин командующий. Я просто летел следом… как сержант инструктировал нас. Я… просто летел вслед за ним.

– Понятно. А не слишком ли близко к самолету сержанта ты летел? Сержант Намото так и подумал. Ему стало так не по себе, что пришлось в срочном порядке покинуть самолет. Одна из лучших наших тренировочных машин разбилась.