Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

великан, что своей силой и статью несомненно мог поспорить с былинными и сказочными героями вигов. Глядя на его тёмно-серую, почти чёрную кожу, гладко выбритую голову, на длинные руки, сжимающие окровавленный топор, и странные доспехи, большей частью состоящие из шкур животных, становилось не по себе, и казалось, что столь грозный варвар вряд ли вообще умеет говорить, а уж тем более понимать вижскую речь.

Тем не менее «тёмный» улыбнулся в ответ, обнажив острые клыки, и прохрипел, чуть коверкая слова:

– Я – вождь Мёртвая Голова!

Он тут же замолчал, не зная, что сказать дальше, только пристальным взглядом оценивал предводителя вигов, будто боялся, что тот вот-вот даст сигнал к атаке. Вождь дхоров не доверял вождю клана Снежных Барсов, и Вальхар, пытаясь нащупать какие-то общие точки соприкосновения, спросил:

– Как давно вождь Мёртвая Голова видел моего воеводу Рутгера, Стального Барса?

Гигант помолчал, и ответил после небольшой паузы:

– Пару месяцев назад, когда он проходил через Чёрный Лес. Помнится, тогда он угостил меня превосходным вином, и оно замечательно утоляет жажду!

Вождь вигов догадался, что это намёк на приглашение войти в город, но теперь восторг и эйфория от победы прошла, и в голове как раскалённый гвоздь саднила мысль о том, что дхоры, нынешний союзник – людоеды. Как он может пустить их в Роунфал? Ведь это равносильно смерти! А вдруг, не смотря на то, что они только что помогли, «тёмные» вспомнят старые обиды, в замке начнётся настоящая резня, и её никто не сможет остановить? Нельзя пускать за стены союзника, в каком не уверен!

– Пока нам трудно доверять друг другу, но мы должны обязательно научиться этому. – С расстановкой проговорил Мёртвая Голова, опасаясь, что виг не поймёт его произношение.– Будущий Владыка страны Лазоревых Гор обещал нам мир, какой мы ждём уже много веков.

– Чтож, мир будет. – Задумчиво проговорил Вальхар, тщетно пытаясь хоть что-то придумать. Как на зло в голову ничего не приходило, и он решил тянуть время, пока что-то не решит. Пока прибирают трупы, пока оказывают помощь раненым, может многое решиться, и тогда уже будет видно, что нужно делать.

– Моё войско велико, а замок слишком мал. Нам там не хватит места, и мы встанем лагерем возле стен. – Улыбнулся Мёртвая Голова, будто прочитав мысли вождя.

Виг облегчённо вздохнул, так как дхор сам подсказал ему приемлемое решение, и продолжил:

– Хорошо. Я прикажу отпереть винные погреба, и развести костры, чтобы пожарить мясо. Нашим воинам нужно отдохнуть после битвы. – Вальхар сознательно выделил слово «нашим», словно и не проводил никакой черты между двумя, вечно враждующими народами. В конце концов, кто-то же должен сделать первый шаг, и пойти на уступки. Война будет ещё долгой, и такой союзник, несомненно, пригодится.

Сзади подошёл Маркарт, и тихо, чтобы слышал только вождь Снежных Барсов, сказал:

– Мой вождь! Воины нашли сотника Ульде.

– Ульде? – Переспросил тот, вспоминая это имя.

– Это харвелл из Тайной Стражи, кого ты послал вместе с Нордом в замок Корте.

– Да-да. Что с ним?

– Его пытали, но он жив, и хочет сообщить тебе нечто очень важное. То, что не терпит отлагательств.

– Я сейчас же иду к нему. – Кивнул Вальхар, и, протянув руку дхору, как можно дружелюбнее произнёс: – Добро пожаловать к стенам Роунфала!

* * *

Глава 13.

Широко размахнувшись, Ярв бросил факел далеко вперёд, и пока тот летел, каждый пытался при его мерцающем, неровном свете, разглядеть несуразные, покрытые бледной кожей, тела. Не смотря на то, что Эррилайя уверяла, что на расстоянии полёта стрелы никого нет, никто не хотел рисковать, и держали оружие на готове.

– Вроде никого нет. – Хмуро пробурчал Сардейл, и воинам стало ясно, что вечный балагур и весельчак, задира, обожающий хорошую драку, чувствует себя не в своей тарелке. – Жаль, что человеческий глаз не создан для такой тьмы.

Рутгер до боли всматривался в свет круга от факела, и так ничего не заметив, кроме поблёскивающих двух Железных Змей, и рёбер, поддерживающих свод подземелья, повернулся к ведьме, и озабоченно спросил:

– Ты ничего не чувствуешь? Дух оставил тебя?

Эрли многозначительно постучала себя тонким пальцем по шлему, каким-то особым, полным очарования жестом поправила волосы, выбившиеся из-под него, и со вздохом произнесла:

– Он здесь с тех пор, как мы спустились в подземелья. Просто раньше я не могла его услышать, так как не знала, как это сделать. Теперь я без труда понимаю его речь.

– И на каком языке говорят вурдалаки? – Чуть с иронией спросил Стальной Барс, но девушка этого не заметила, и ответила так, что все, кто слышал, сразу же поверили её словам:

– Не знаю. Наверное, такого языка вообще нет в Обитаемом Мире. Вопросы духа появляются в моей голове так естественно, словно я сама себе задаю их и пытаюсь на них ответить. Мне временами даже кажется, что это такая забавная, детская игра: подумай – угадай.

– О чём же он тебя спрашивает? – Спросил Аласейа, заинтересованный разговором, возникшим на ходу, под размеренный шум шагов воинов, между Эррилайей и воеводой. – Пойми, нам важна каждая мелочь, чтобы мы смогли выбраться отсюда. Росса уже заждалась меня. Я должен обязательно вернуться.

Рутгер понимал царя россов. Никто не хотел оставаться здесь и быть заживо съеденным исчадиями ада. Умереть так и не увидев солнца? О, это настоящая пытка! Как трудно осознавать каждому воину, что где-то там, за огромной толщей земли есть совсем другой мир! Там свет, небо, изумительного глубокого цвета, и нет чёрной тьмы, кишащей дьявольскими тварями. Там жизнь, а здесь только вечная ночь, и жестокая смерть, что может подстерегать где угодно.

Подумать только! Если бы они все отказались, и не отправились с Рутгером на поиски Древних Богов, их судьба сложилась бы совсем по-другому, и кто знает, они смогли бы найти своё простое, человеческое счастье. И пусть бы они никогда не совершили никаких подвигов, и пусть их имена никогда бы не выбили на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри, зато они были бы живы, и не думали ни о какой близкой смерти. Их жизнь была бы сера и однообразна, как горсть зёрен пшеницы, и завтрашний день отличался от другого только тем, что подала на стол жена. Разве это жизнь?! А разве, нет? Не каждый жаждет славы, и готов ради неё всем жертвовать. Кто-то хочет просто жить. Спокойно, без жестоких битв, и растить детей, а для кого-то