Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Лордов, запрещающий харвеллам родниться с иноземцами!

– Разве есть такой закон? – Искренне удивился Вальхар. – Никогда о нём не слышал. Даже если и есть, то забудь про него. После войны мы отменим все новые законы, принятые лордами, и будем жить совсем по-другому.

– Это я уже где-то слышал. – Пробурчал харвелл. – В народе говорят, что Владыка Альгар пал в битве, так кто же будет править страной Лазоревых Гор? Когда придёт время собирать чёрно-белые камни, голосуя за вождей?

– Похоже, что серебряная рука, только повод, чтобы поговорить со мной? – Улыбнулся Вальхар, пытаясь в возникшей паузе найти ответы на вопросы кузнеца.

– Можно сказать и так. – Смущённо пробормотал дядюшка Огри, видя, что его немудрёная хитрость разоблачена. – Миряне волнуются, и говорят о том, что будет после войны. Почувствовав силу, они не захотят, чтобы ими правили лорды, и безвольный Владыка.

– На этот счёт можешь быть спокоен, и передать людям, что всё будет по-другому. – Вождь клана Снежных Барсов посмотрел на хмурое небо, вот-вот готовое сыпануть дождём, на клубы дыма, стелющегося над замком, на лица воинов, в безмолвии ждущих его слов. Мог ли он им сказать, что надеется на своего воспитанника, коего они с Балвером выбрали во Владыки, и хотели посадить на трон многострадальной страны? Где же он? Что с ним? Жив ли? Или его кости давно обглоданы дикими, неизвестными тварями, порождёнными Невидимой Смертью?

В просвет между свинцовыми тучами выглянул солнце, и в его жизнерадостном луче, пробежавшим по черепичным и соломенным крышам города, Вальхар увидел знак, что всё будет хорошо. Что они победят в этой жестокой войне, и Рутгер вернётся из Сармейских степей, чтобы занять трон Владыки, взяв в руки золотой меч власти.

– Владыкой страны Лазоревых Гор будет Стальной Барс, герой Волчьих Ворот, и я уверен, что он действительно будет мудрым и справедливым правителем.

– Миряне только и говорят, что о Стальном Барсе. – Задумчиво проговорил дядюшка Огри. – Я слышал, что он ещё молод, что ему только двадцать лет от роду! Сможет ли он править по совести?

Вождь клана улыбнулся. Он заметил, что харвелл и не сомневается, что так и будет. Что сын Ульриха вернётся, как бы трудно ему не было. Вальхар и раньше случайно слышал разговоры мирян, и пришёл к выводу, что многие почти боготворят Рутгера, вкладывая в его возвращение какой-то особый, только им известный смысл, наполненный радужными надеждами на будущее существование. Находясь где-то далеко на юге, он стал легендой ещё при жизни, каким-то былинным героем, какой может, прикладывая ничтожно мало усилий, круто изменить жизнь народа страны Лазоревых Гор.

– Он будет править по совести. – Утвердительно кивнул вождь клана. – Он с детства видел несправедливость лордов, рано потерял родителей, и был воспитан моей семьёй. Разве этого мало, чтобы убедить тебя в том, что он достоин такой чести?

– Этого вполне достаточно, вождь Вальхар. Я слышал о тебе только хорошее от уважаемых людей. Я удовлетворён твоим ответом. – Харвелл поклонился, и отошёл, понимая, что разговор окончен.

Вождь клана проводил его коренастую фигуру задумчивым взглядом, и ещё раз посмотрел на свой протез. Каждый палец, каждый сустав был сделан старательно, и было сразу заметно, что это выполнено настоящим мастером, всю свою жизнь посвятившим ремеслу кузнеца.

– Искусная работа. – Маркарт посмотрел вслед дядюшке Огри, и воскликнул: – Нам бы пару сотен таких харвеллов, то я бы вышел и против тысячи перманов!

– Да. Наша страна богата крепкими и сильными людьми. – Кивнул Вальхар, невольно улыбаясь своим мыслям.

Права была его жена, как-то сказав, что если бы он не был воином, то наверняка бы стал поэтом. В голове, словно из ниоткуда стали появляться целые строчки, что сами собой рифмовались с предыдущими, и скоро он уже смог бы прочитать несколько куплетов, пока не оконченной баллады, как вдруг, над застывшем в воздухе мареве, как гром среди ясного неба, тяжко и гулко ударил набат.

– Что это? – Удивлённо вскричал воевода Маркарт. – Снова тревога? Мы же ещё вчера крепко ударили им по зубам! Неужели им показалось этого мало?

– Не припомню от перманов такого упорства… – Пробормотал вождь клана, и, повернувшись к телохранителям, отдал приказ: – На стены! Приготовиться к штурму!

Всего несколько быстрых шагов, и он уже поднимался по широкой каменной лестнице на стену. Ему представилось, что он пересекает какую-то границу, грань, делящую мир на две половины. На одной стороне счастье и радость, на другой война и смерть. Казалось, что и воздух здесь какой-то другой, отличающийся от воздуха в глубине замка. Тяжёлый, щедро пропитанный запахами крови, пота и железа. Едва вдохнув его, любому становилось понятно, что забыть это невозможно, и если посчастливиться пережить осаду, то это будет являться долго, почти всю жизнь, в кошмарах, заставляя сердце рвать рёбра груди, и просыпаться в холодном поту не понимая, где находишься.

– Что же их так взбудоражило? – Попытался перекричать нарастающий шум Маркарт, глядя на опушку старого, дремучего леса, где расположился лагерь варваров.

Там происходило что-то непонятное, плохо различимое, то, что невозможно описать словами. За клубами дыма можно было разглядеть сумасшедшую суматоху. Перманы строились в ряды, рвались куда-то вперёд, от замка, и тут же рассыпались в мелкие кучки, чтобы снова встать в правильный строй. До стен долетал крепнущий шум битвы, и заполняющий своим безумием всю округу.

– Удачный момент, чтобы ударить в спину врага. – Сердце Вальхара тревожно забилось, и он понял, что это именно то, на что он так долго надеялся во время осады. – Кто-то атаковал лагерь варваров со стороны леса!

– Кто же этот неизвестный союзник? – Озадаченно спросил воевода Белых Быков. – Я не вижу ни одного стяга!

– Разве отсюда можно что-то разглядеть? – Возбуждённо крикнул вождь клана, чувствуя, как задрожала рука в нетерпении метнуться к заплечным ножнам. – Какая разница, кто наш союзник? Мы сможем снять осаду, и разбить перманов! Строй воинов перед воротами! Я сам поведу вигов и ополченцев в бой! Сегодня начнётся освобождение страны Лазоревых Гор от врага!

Низкий, тревожный рёв боевого рога. Он заставляет на мгновение замереть любого бойца. И седого ветерана, и недавно посвящённого в воины, отрока. Он возвещает о том, что наступило время для отваги, и ярости. Что пришёл день, чтобы доказать, что не зря воспитывался в клане, что не зря ел хлеб, какой отрывая от себя, давали миряне, что пора обнажить меч, и встать на их защиту. Для кого-то это будет последняя битва, а кто-то