Грушевая поляна - Нана Эквтимишвили

несмотря на то что никто не слушает: ему все равно. Открывается дверь и заходит Лела.

– Леван, твоя мама пришла, – сообщает она.

Леван, который вечно скалит здоровые, но неровные зубы (кажется, будто передние налезают друг на друга), встает со своего места растерянный и нарочито степенной походкой выходит из класса. Еще не хватало, чтобы он бежал навстречу маме как маленький, это его недостойно. Вано ничего не произносит. Да и не нужно. И разрешения покинуть класс у него никто не спрашивает. Лела уже собирается выйти, но Вано неожиданно останавливает ее:

– Отнеси это Гульнаре.

Вано идет к своему письменному столу. Лела за ним. Ребята только того и ждут: Ираклий, Васка, Коля и остальные вскакивают, бегут к окну. Им хочется посмотреть на маму Левана. Одни выбегают из класса якобы в туалет, другие прямо идут за Леваном, чтобы своими глазами увидеть его встречу с мамой.

Вано выдвигает ящик. Лела смотрит на руку Вано. На его длинную сухощавую руку, поросшую черными с проседью волосами. На длинные пальцы, которыми Вано берется за ручку и выдвигает ящик. Перед ее глазами мелькает картина: Лела видит себя несколько лет назад в кабинете истории, платье и джемпер задраны, трусы приспущены, и Вано своими сухими пальцами касается ее безволосого срамного места, а потом просовывает пальцы все глубже и глубже в отверстие, грубо, поспешно, словно стремится что-то вытянуть из Лелиных внутренностей, а это что-то выскальзывает из его рук. Лела ощущает одновременно боль и жжение. Лицо у нее кривится, хотя она не плачет. Потом Вано расстегивает ширинку и достает член.

– Возьми его в руки, не бойся.

Член Вано, покачиваясь, выпрямляется вверх, напоминая Леле животное с содранной кожей. Вано тянет ее к себе:

– Потом я тебя в город отведу, куплю мороженое… Ты же хорошая девочка, увидишь, как тебе понравится…

Лела берет член Вано, который в ее руке кажется длинным, как швабра. Потом она почти ничего не помнит – только как стояла лицом к стене, а за ней стоял Вано. Еще помнит боль во всем теле и как от боли першит в горле. Лела кричит, Вано зажимает ей рот потной ладонью. Вано раздражают Лелины слезы, он сердится, а Лела старается не плакать и слушаться Вано. Вано велит Леле никому ничего не говорить и снова пихает свою швабру в ее маленькие руки.

Сейчас он достает из ящика стола журнал и отдает Леле. Она смотрит на его морщинистое лицо, на ввалившиеся глаза за стеклами очков. На его вялые губы с опущенными вниз уголками – и не верит, что у этого старика в штанах та самая швабра, к которой Лела не раз прикасалась.

– Отнеси Гульнаре, – приказывает Вано и отворачивается от Лелы к захламленному письменному столу.

Лела выходит из класса. В коридоре носятся ребятишки, кто-то направляется на урок. Шагая по коридору, Лела вспоминает, как тогда в душевой кабинке увидела струящуюся по ногам кровь и испугалась, что умирает.

Гульнара ведет урок на втором этаже. Здесь Пако, Стелла, Джильда и другие ребята их возраста. Лела отдает Гульнаре журнал. Перед учительницей раскрыта книга «Фантазия и умелые руки» с образцами аппликаций Нелли Окропиридзе. На открытых страницах видны геометрические фигуры, а одна так похожа на крючковатый нос Гульнары, что невольно подумаешь: так вот откуда она его взяла и присвоила.

Лела выходит во двор, чувствует, что ее тошнит.

Садится на скамейку между елями и закуривает сигарету.

Ей вспоминается еще одна сцена. В коридоре перед спортзалом Вано преградил ей дорогу, взял за руку и сначала повел в спортзал, а потом в раздевалку. Когда Лела была помладше, Вано часто вылавливал ее в школе, брал за руку и куда-то вел. Лела по сей день не забыла то ощущение. Ей не нравилось, но она все-таки шла. И поэтому до сих пор не выносит, когда кто-то берет ее за руку, пусть даже это маленькие Стелла, Пако или Нонна. Леле вспоминается сырость в раздевалке. Вано снимает с нее брюки, потом стягивает рейтузы, трусы и ставит босиком на каменный пол. Она помнит и то, как в раздевалку неожиданно вошел Васка и увидел стоящую возле кресла Лелу без трусов. В кресле сидел Вано, тоже со спущенными брюками… Вано не заметил Васку. Лела и Васка растерянно переглянулись, Васка развернулся и быстро вышел.

С тех пор как Лела повзрослела, Вано не заводит ее больше ни в кабинет истории, ни в раздевалку спортзала. Иногда Лела глядит на Вано и думает: что, если все это лишь дурной сон, а на самом деле ничего и не было? А порой стоит ей заметить безмятежную улыбку Васки, как воспоминания пронзают ее до дрожи, ввергают в нестерпимый стыд и вызывают тошноту.

Лела замечает Левана с мамой, они сидят на дворовой скамейке и тихо беседуют. Мама у Левана красавица – аппетитные формы, каштановые волосы до плеч, – но на красивом ее лице читается печаль. Чувствуется, что больше всего ее волнуют отношения с мужчинами, а на сына времени не хватает. На существование в ее жизни мужчин намекает и манера одеваться: большую грудь обтягивает майка с глубоким вырезом, бедра втиснуты в узкую юбку. Мама и Леван встают, женщина прижимает сына к груди. Тот в ответ застенчиво обхватывает ее руками за плечи. Леван провожает маму, открывает перед ней ворота; в руках у него принесенный ею пакет. Женщина уходит. Леван запирает замок и, не оглядываясь, бежит к жилому корпусу: мальчику не терпится достать из пакета сладости. Лела провожает женщину взглядом. Мама Левана медленно идет по дороге. Машет рукой пыхтящему мимо автобусу, бросается его догонять. Автобус останавливается для бегущей за ним пассажирки, открывает заднюю дверь и, фыркая мотором, терпеливо ждет на пустой остановке. Мама Левана садится в автобус и едет обратно в свою бурную жизнь.

В конце мая наступает пора проливных дождей. «Кроватную», как всегда, заливает. Дали сторожит комнату, не пускает в нее детей, охая, подставляет тазы и ведра под текущие с потолка струи воды. Лела сидит на пятом этаже в комнате с телевизором и смотрит в окно на дорогу. Дети сидят рядом и наблюдают льющий с небес бурный поток, который угрожает смыть с лица земли всю улицу. Интернат расположен в низине, так что вода с улицы сначала устремляется к воротам, а оттуда во двор, где разбивается на два потока, которые обходят справа и слева здание интерната, отрезая от прочего мира. Сторожка Лелы все-таки понадежнее, ведь в ней Тариэл провел немало дождливых майских месяцев, а значит, сделал повыше крыльцо и перекрыл новым шифером крышу.

Стоит один из таких дождливых майских дней, когда