Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

называть это король Ранилд, распространялось и на другие благородные семьи. Все говорили это Уитмину — чаще всего с выражением глубокого неодобрения, — так что ему приходилось в это верить. Однако казалось, что оно распространяется чуть медленнее, чем ледники гор Света.

Но Старый Чарис был не таким. О, ни один житель Старого Чариса не собирался просто так подходить к кронпринцессе Эйлане! Он тоже это знал. И все же практически все, от самых обычных грузчиков на набережной Теллесберга до самого знатного герцога во всем королевстве, считали ее своей любимой младшей сестрой. Они уважали ее, и они восхищались ею, и они любили ее, но они не испытывали перед ней благоговения… и она не видела абсолютно никаких причин, почему они должны так делать.

Он думал об этом сейчас, отводя от нее взгляд, пока она поворачивалась, чтобы что-то сказать крошечной светловолосой девушке, ехавшей справа от нее.

Глэдис Фримин была на пять месяцев моложе Эйланы и гораздо застенчивее. Не то чтобы с ее мозгом было что-то не так! Ее мать изобрела двойную трубу, угловую подзорную трубу и «дальномер» имперского флота. Она продолжала продвигаться вперед во всех областях оптики, и Глэдис была такой же умной, как доктор Жейн Фримин. Однако ее интересы лежали в другом месте, и она стала одной из звездных учениц и научных ассистентов Данель Вирнир. Однако за пределами королевского колледжа она была гораздо менее уверена в себе, и тот факт, что она была такой же миниатюрной, как ее мать, из-за чего выглядела еще моложе своего возраста, не помогал. Это было похоже на Эйлану — убедиться, что ее включили в разговор, а не позволить ей уйти в то, что она сама называла своим «ботаническим уголком».

Уитмин понятия не имел, кто придумал это слово — «ботаник». Он подозревал, что это был сейджин Мерлин, хотя Кэйлеб также имел тенденцию оставлять после себя новые слова и искаженный язык. Однако, кто бы это ни придумал, это был идеальный способ описать Глэдис, и он был рад, что Эйлана не захотела позволить ей уйти.

— У нее это хорошо получается, не так ли? — спросил чей-то голос.

— Я и не думал, что ты подметила то же, что и я, — ответил он, улыбаясь молодой женщине, ехавшей с другой стороны от него. Ее волосы были намного темнее, чем у Глэдис, ее глаза были серыми, а не голубыми, и она была на семь лет старше и на пять дюймов выше.

— Я дочь сейджина Мерлина, — ответила Стифини Этроуз с довольно широкой улыбкой, — и она моя наследная принцесса, а не просто моя подруга. Это моя работа — замечать вещи, которые ее касаются.

Ее улыбка исчезла, и она посмотрела на спину Эйланы, когда принцесса рассмеялась над чем-то, что сказала Глэдис.

Уитмину стало интересно, осознает ли она, как много в этот момент открыло выражение ее собственного лица. Сколько искренней и глубокой привязанности… и сколько заботы. Он слышал истории о ней, имел некоторое представление — по крайней мере, умом; он чертовски хорошо знал, что никто из тех, кто был там, не мог по-настоящему понять — о том, что она пережила в концентрационном лагере инквизиции. И он знал, как, пережив все это, она все равно потеряла биологического отца, ради спасения которого бросила вызов самому Наказанию.

И все же все это не сломило ее. Не без шрамов, он знал, что это должно быть правдой, но не сломленной. И, возможно, именно то, что она пережила, что потеряла, а также пример приемного отца, которого она явно любила так же сильно, заставили ее так яростно защищать Эйлану.

— Ты очень ее любишь, не так ли? — услышал он свой голос, и ее глаза снова обратились к нему.

— Она моя подруга, — повторила она через мгновение. — И думаю, ты мог бы сказать, что забота об Армаках — это семейное дело.

— И мир стал намного лучше, потому что ты так хороша в этом, — тихо сказал он. Она выгнула бровь, глядя на него, и он пожал плечами. — Они — причина, по которой инквизиция Жэспара Клинтана не победила, — сказал он, — и Мерлин — причина, по которой они выжили, чтобы остановить его. — Его собственное выражение лица было мрачным. — Я никогда не испытывал ничего подобного тому, через что прошли вы и ваш брат, леди Стифини, но без сейджина Гвиливр и сейджина Кледдифа вся моя семья, вероятно, была бы мертва. Вы могли бы сказать, — он внезапно ухмыльнулся, — что Уитмины и Макзуэйлы — большие сторонники сейджинов!

— Действительно? — Она покачала головой и улыбнулась ему в ответ. — Представьте себе это! Похоже, у нас с тобой есть что-то общее. Кроме того, — ее улыбка стала немного озорной, — я имею в виду, что мне тоже нравится Эйлана.

* * *

— Принцесса, похоже, хорошо проводит время, — прокомментировал капрал Стрэтмор. Он и сержант Эдкок замыкали небольшую группу, ехавшую позади кронпринцессы и ее гостей. Лейтенант Бинит и капрал Уинстин Дрейфис ехали во главе отряда с одним из проводников, предоставленных бароном Дип-Вэлли, а капрал Отул занял позицию в сотне ярдов впереди них и вне поля зрения на извилистой тропе со вторым проводником Дип-Вэлли.

— Похоже на то, — согласился сержант Эдкок. Как и глаза Стрэтмора, глаза сержанта не отрывались от регулярного осмотра леса по обе стороны от тропы. В свои сорок лет Джиром Эдкок был самым старшим членом личной охраны наследной принцессы Эйланы, и он знал ее буквально с младенчества.

— Однако я должен задаться вопросом, думает ли она, что одурачила кого-нибудь, — сказал Стрэтмор.

— Ты имеешь в виду, что леди Стифини пригласила его с собой? — сухо сказал