Сочинения - Валерий Брюсов

1903

Гиацинт

С. Л. Полякову

Словно кровь у свежей раны,Красный камень гиацинтУвлекает грезу в страны,Где царит широкий Инд;

Где в засохших джунглях внемлютТигры поступи людейИ на мертвых ветках дремлютПасти жадных орхидей;

Где, окованная взглядом,Птица стынет пред змеейИ, полны губящим ядом,Корни пухнут под землей.

Сладко грезить об отчизнеВсех таинственных отрав!Там найду я радость жизни —Воплотивший смерть состав!

В лезвее багдадской сталиКаплю смерти я волью,И навек в моем кинжалеМесть и волю затаю.

И когда любовь обманет,И ласкавшая меняРасточать другому станетРечи нег на склоне дня, —

Я приду к ней с верным ядом,Я ее меж ласк и чар,Словно змей, затешу взглядом,Разочту, как тигр, удар.

И, глядя на кровь у раны(Словно камень гиацинт!),Повлекусь я грезой в страны,Где царит широкий Инд.

20 декабря 1900

Подражание Гейне

Мне снилось, я в городе дальнем,Где ты истомилась одна.Твой мальчик прохожего встретил,Сказал мне, что мама больна.

К тебе я вошел, как безумный,Шепнула ты мне: наконец!И слышалось четко биеньеДвух слишком счастливых сердец.

Я сел на скамью у кровати,И сердце мне сжала тоска:Бледны исхудалые щеки,Бледна и прозрачна рука.

Твой муж, и сестра, и сиделка —Все вдруг отошли к стороне,И я целовал твои руки,И ты улыбалася мне.

И ты мне сказала: «Мой милый,Мы точно голубки в грозе», —К тебе я прижался, рыдая,И плакали, плакали все.

В слезах я проснулся безумный,Кругом темнота, тишина,И город далек, где томишьсяТы в тяжком недуге одна.

1 июля 1901

Прощальный взгляд

Я сквозь незапертые двериВошел в давно знакомый дом,Как в замок сказочных поверий,Постигнутый волшебным сном.

Сквозь спущенные занавескиЧуть проникали тени дня,И люстры тонкие подвескиСверкали бледно, не звеня.

И так шаги казались странны,Почти заглушены в коврах.Картины, темны и туманны,Терялись смутно на стенах.

Я встретил взгляд без выраженьяОстановившихся часов.Полузасохшие растеньяСтояли стражей мертвецов.

Я заглянул… Она смотрела,Как тихо догорал камин.Зола каких-то писем тлела,Но в воздухе дышал жасмин.

На платье белое – все режеБросали угли отсвет свой.Она вдыхала запах свежий,Клонясь все ниже головой.

И, не веселый, не печальный,Я скрылся, как вошел, без слов,Приняв в гостиной взгляд прощальныйОстановившихся часов.

25 декабря 1901

К близкой

Предстанет миг, и дух мой канетВ неизмеримость без времен,И что-то новое настанет,И будет прах земли как сон.

Настанет мир иных скитаний,Иных падений и высот,И, проходя за гранью грани,Мой дух былое отряхнет.

Воспоминанья все утратит,В огне небес перегоритИ за познанье тайн заплатитЗабвеньем счастья и обид.

И вот, как облако влекомый,Молчанье строгое храня,Я вдруг завижу лик знакомый,И трепет обожжет меня.

В моей душе преображенной,От всех условий бытия,Как мысль от тени, отрешенной,Восстанет вся любовь моя,

Весь круг бессилия и счастья,Все дни, что вечностью прошли,Весь вещий ужас сладострастья,Вся ложь, вся радуга земли!

И словно вновь под сводом звездным,С своей бездонной высоты,Твое я имя кину к безднам,И мне на зов ответишь – ты!

1903

Пытка

Эта боль не раз мной испытана,На кресте я был распят не раз,Снова кровью одежда пропитанаИ во взорах свет солнца погас.

Члены пыткой злой обессилены,Я во прахе кровавом – как труп.Выжидают мгновения филины,Опустившись на ближний уступ.

Но, чем мука полней и суровее,Тем восторженней песни хочу,И кричу, и пою славословия,Вечный гимн моему палачу.

О, приди, без улыбки, без жалости,Снова к древу меня пригвождать,Чтоб я мог в ненасытной усталостиСнова руки твои целовать.

Чтоб, в борьбе с сладострастной безмерностьюНарастающих яростных мук,Я утешен был девственной верностьюЭтих строго безжалостных рук.

Декабрь 1901

Эпизод

1

Не правда ли: мы в сказке,Мы в книжке для детей?Твои так нежны глазки,И поступь – как у фей!

Я – принц, а ты – царевна,Отец твой – злой король…Но не гляди так гневно,Побыть с тобой позволь.

Я в шапке-невидимке,Для всех – ты здесь одна!И вот в вечерней дымкеПомеркла даль окна.

Прислужницы уводятТебя под полог твой…Ночные тени бродят,И я во мгле с тобой!

Уста твои безмолвны,Смежен покорный взор.Бросаю в воздух – в волныНаш самолет-ковер.

Влекут нас в царство ласкиСемь белых лебедей…Не правда ли: мы в сказке,Мы в книжке для детей?

2

Зачем твое имя Мария,Любимое имя мое?Любовь – огневая стихия,Но ты увлекаешь в нее.

Зачем с утомляющей дрожьюСжимаю я руку твоюИ страсть, как посланницу божью,В горящей мечте узнаю?

Ты шепчешь, лицо уклоняя:«Зачем я слаба? – ты сильней»,И вьется дорога ночнаяПо царству теней и огней.

3

Когда твой поезд, с ровным шумом,Мелькнул и стал вонзаться в даль,А я стоял, доверясь думам,Меня так нежила печаль.

Там, на платформе опустелой,В июльском пламенном огне,Все то, что с детством охладело,Я находил живым во мне.

И после всех моих паденийМне так легко давались вновьИ детский трепет разлучений,И детски нежная любовь.

Июль 1901

Таинства ночей

Хранятся в памяти, как в темной книге,Свершившиеся таинства ночей,Те, жизни чуждые, святые миги,Когда я был и отдан, и ничей.

Я помню запах тьмы и запах тела,Дрожащих членов выгибы и зной,Мир, дышащий желаньем до предела,Бесформенный, безобразный, иной.

Исторгнутые мукой сладострастья,Безумны были речи, – но тогдаКазалось мне, что властен их заклясть яЗаклятием забвенья – навсегда!

Что этот бред, мучительным отливомВскрывающий души нагое дно,Навек умрет с растаявшим порывом,Что в миге будет все погребено!

Нет! Эта мгла и криков и виденийВ другой мечте, как и в моей, жива!О вы, участницы ночных радений,Вы слышали запретные слова!

Я был не одинок во храме страсти,Дал подсмотреть свой потаенный сон,И этот храм позором соучастииВ святых воспоминаньях осквернен!

1902

Одиночество

Проходят дни, проходят сроки,Свободы тщетно жаждем мы.Мы беспощадно одинокиНа дне своей души-тюрьмы!

Присуждены мы к вечной келье,И в наше тусклое окноЧужое горе и весельеТак дьявольски искажено.

Напрасно жизнь проходит рядомЗа днями день, за годом год.Мы лжем любовью, словом, взглядом, —Вся сущность человека лжет!

Нет сил сказать, нет сил услышать,Невластно ухо, мертв язык.Лишь время знает, чем утишитьБезумно вопиющий крик.

Срывай последние одеждыИ грудью всей на грудь прильни, —Порыв бессилен! нет надежды!И в самой страсти мы одни!

Нет единенья, нет слиянья, —Есть только смутная алчба,Да согласованность желанья,Да равнодушие раба.

Напрасно дух о свод железныйСтучится крыльями, скользя.Он вечно здесь, над той же бездной:Упасть в соседнюю – нельзя!

И путник, посредине луга,Кругом бросает тщетный взор:Мы вечно, вечно в центре круга,И вечно замкнут кругозор!

1903

Сонеты и терцины

Отвержение

Мой рок, благодарю, о верный, мудрый змий!Яд отвержения – напиток венценосный!Ты запретил мне мир изведанный и косный,Слова и числа дав – просторы двух стихий!

Мне чужды с ранних дней – блистающие весныИ речи о «любви», заветный хлам витий;Люблю я кактусы, пасть орхидей да сосны,А из людей лишь тех, кто презрел «не убий».

Вот почему мне так мучительно знакомаС мишурной кисеей продажная кровать.Я в зале меж блудниц, с ватагой пьяниц дома.

Одни пришли сюда грешить и убивать,Другие, перейдя за глубину паденья,Вне человечества, как странные растенья.

18 июня 1901