Сочинения - Валерий Брюсов

3 февраля 1902

Думы

L'ennui de vivre…[289]

Я жить устал среди людей и в днях,Устал от смены дум, желаний, вкусов,От смены истин, смены рифм в стихах.Желал бы я не быть «Валерий Брюсов».Не пред людьми – от них уйти легко, —Но пред собой, перед своим сознаньем, —Уже в былое цепь уходит далеко,Которую зовут воспоминаньем.Склонясь, иду вперед, растущий груз влача:Дней, лет, имен, восторгов и падений.Со мной мои стихи бегут, крича,Грозят мне замыслов недовершенных тени,Слепят глаза сверканья без числа(Слова из книг, истлевших в сердце-склепе),И женщин жадные телаЦепляются за звенья цепи.

О, да! вас, женщины, к себе воззвал я самОт ложа душного, из келий, с перепутий,И отдавались мы вдвоем одной минуте,И вместе мчало нас теченье по камням.Вы скованы со мной небесным, высшим браком,Как с морем воды впавших рек,Своим я вас отметил знаком,Я отдал душу вам – на миг, и тем навек.Иные умерли, иные изменили,Но все со мной, куда бы я ни шел.И я влеку по дням, клонясь как вол,Изнемогая от усилий,Могильного креста тяжелый пьедестал:Живую груду тел, которые ласкал,Которые меня ласкали и томили.

И думы… Сколько их, в одеждах золотых,Заветных дум, лелеянных с любовью,Принявших плоть и оживленных кровью!..Я обречен вести всю бесконечность их.Есть думы тайные – и снова в детской дрожи,Закрыв лицо, я падаю во прах…Есть думы светлые, как ангел божий,Затерянные мной в холодных днях.Есть думы гордые – мои исканья бога, —Но оскверненные притворством и игрой,Есть думы-женщины, глядящие так строго,Есть думы-карлики с изогнутой спиной…Куда б я ни бежал истоптанной дорогой,Они летят, бегут, ползут – за мной!

А книги…Чистые источники услады,В которых отражен родной и близкий лик, —Учитель, друг, желанный враг, двойник —Я в вас обрел все сладости и яды!Вы были голубем в плывущий мой ковчегИ принесли мне весть, как древле Ною,Что ждет меня земля, под пальмами ночлег,Что свой алтарь на камнях я построю…С какою жадностью, как тесно я приникК стоцветным стеклам, к окнам вещих книг,И увидал сквозь них просторы и сиянья,Лучей и форм безвестных сочетанья,Услышал странные, родные имена:..И годы я стоял, безумный, у окна!Любуясь солнцами, моя душа ослепла,Лучи ее прожгли до глубины, до дна,И все мои мечты распались горстью пепла.

О, если б все забыть, быть вольным, одиноким,В торжественной тиши раскинутых полей,Идти своим путем, бесцельным и широким,Без будущих и прошлых дней.Срывать цветы, мгновенные, как маки,Впивать лучи, как первую любовь,Упасть, и умереть, и утонуть во мраке,Без горькой радости воскреснуть вновь и вновь!

1902

НАВЕТ ILLA IN ALVO[290]

Ее движенья непроворны,Она ступает тяжело,Неся сосуд нерукотворный,В который небо снизошло.Святому таинству причастнаИ той причастностью горда,Она по-новому прекрасна,Вне вожделений, вне стыда.В ночь наслажденья, в миг объятья,Когда душа была пьяна,Свершилась истина зачатья,О чем не ведала она!В изнеможеньи и в истомеОна спала без грез, без сил,Но, как в эфирном водоеме,В ней целый мир уже почил.Ты знал ее меж содроганийИ думал, что она твоя…И вот она с безвестной граниПриносит тайну бытия!

Когда мужчина встал от роковой постели,Он отрывает вдруг себя от чар ночных,Дневные яркости на нем отяготели,И он бежит в огне – лучей дневных.Как пахарь бросил он зиждительное семя,Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, —Ее ж из рук своих освобождает Время,На много месяцев владеет ею Ночь!Ночь – Тайна – Мрак – Неведомое – Чудо,Нам непонятное, что приняла она…Была любовь и миг, иль только трепет блуда, —И вновь вселенная в душе воплощена!

Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобойСокрытый плод нося, ты служишь, как раба,Но труд ответственный дала тебе судьба:Ты охраняешь мир таинственной утробой.В ней сберегаешь ты прошедшие века,Которые преемственностью живы,Лелеешь юности красивые порывыИ мудрое молчанье старика.Пространство, время, мысль – вмещаешь дважды ты,Вмещаешь и даешь им новое теченье:Ты, женщина, ценой деторожденьяУдерживаешь нас у грани темноты!Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи,Таи дитя, оберегай, питайИ после, в срочный час, припав на ложе,Яви земле опять воскресший май!

Свершилось, Сон недавний явен,Миг вожделенья воплощен:С тобой твой сын пред богом равен,Как ты сама – бессмертен он!Что было свято, что преступно,Что соблазняло мысль твою,Ему открыто и доступно,И он как первенец в раю.Что пережито – не вернется,Берем мы миги, их губя!Ему же солнце улыбнетсяЛучом, погасшим для тебя!И снова будут чисты розы,И первой первая любовь!Людьми изведанные грезыНеведомыми станут вновь.И кто-то, сладкий яд объятьяВдохнув с дыханьем темноты(Быть может, также в час зачатья),В его руках уснет, как ты!

Иди походкой непоспешной,Неси священный свой сосуд,В преддверьи каждой ночи грешнойДва ангела с мечами ждут.Спадут, как легкие одежды,Мгновенья радостей ночных.Иные, строгие надеждыОткроются за тканью их.Она покров заветной тайны,Сокрытой в явности веков,Но неземной, необычайный,Огнем пронизанный покров.Прими его, покрой главу им,И в сумраке его молись,И верь под страстным поцелуем,Что в небе глубь и в бездне высь!

Июль 1902

Искушение

Я иду. Спотыкаясь и падая ниц,Я иду.Я не знаю, достигну ль до тайных границ,Или в знойную пыль упаду,Иль уйду, соблазненный, как первый в раю,В говорящий и манящий сад,Но одно – навсегда, но одно – сознаю;Не идти мне назад!

Зной горит, и губы сухи.Дали строят свой мираж,Манят тени, манят духи,Шепчут дьяволы: «Ты – наш!»Были сонмы поколений,За толпой в веках толпа.Ты – в неистовстве явлений,Как в пучине вод щепа.Краткий срок ты в безднах дышишь,Отцветаешь, чуть возник.Что ты видишь, что ты слышишь,Изменяет каждый миг.Не упомнишь слов священных,Сладких снов не сбережешь!Нет свершений не мгновенных,Тает истина, как ложь.И сквозь пальцы мудрость мираПротекает, как вода,И восторг блестящий пираИсчезает навсегда.Совершив свой путь тяжелый,С бою капли тайн собрав,Ты пред смертью встанешь голый,О мудрец, как сын забав!Если ж смерть тебе откроетТайны все, что ты забыл,Так чего ж твой подвиг стоит!Так зачем ты шел и жил!Все не нужно, что земное,Шепчут дьяволы: «Ты – наш!»Я иду в бездонном зное…Дали строят свой мираж.

«Ты мне ответишь ли, о Сущий,Зачем я жажду тех границ?Быть может, ждет меня грядущий,И я пред ним склоняюсь ниц?

О сердце! в этих тенях века,Где истин нет, иному верь!В себе люби сверхчеловека…Явись, наш бог и полузверь!

Я здесь свершаю путь бесплодный,Бессмысленный, бесцельный путь,Чтоб наконец душой свободнойТы мог пред Вечностью вздохнуть.

И чуять проблеск этой дрожи,В себе угадывать твой вздох —Мне всех иных блаженств дороже…На краткий миг, как ты, я – бог!»

Гимн

Вновь закат оденетНебо в багрянец.Горе, кто обменитНа венок – венец.

Мраком мир не связан,После ночи – свет.Кто миропомазан,Доли лучшей нет.

Утренние зори —Блеск небесных крыл.В этом вечном хореБог вас возвестил.

Времени не будет,Ночи и зари…Горе, кто забудет,Что они – цари!

Все жарче зной. Упав на камне,Я отдаюсь огню лучей,Но мука смертная легка мнеПод этот гимн, не знаю чей.И вот все явственней, телеснейКо мне, простершемуся ниц,Клонятся, с умиленной песней,Из волн воздушных сонмы лиц.О, сколько близких и желанных,И ты, забытая, и ты!В чертах, огнями осиянных,Как не узнать твои черты!И молнии горят сапфиром,Их синий отблеск – вечный свет.Мой слабый дух пред лучшим миромУже заслышал свой привет!

Но вдруг подымаюсь я, вольный и дикий,И тени сливаются, гаснут в огне.Шатаясь, кричу я, – и хриплые крикиЛишь коршуны слышат в дневной тишине.

«Я жизни твоей не желаю, гробница,Ты хочешь солгать, гробовая плита!Так, значит, за гранью – вторая граница,И смерть, как и жизнь, только тень и черта?

Так, значит, за смертью такой же бесплодный,Такой же бесцельный, бессмысленный путь?И то же мечтанье о воле свободной?И та ж невозможность во мгле потонуть?

И нет нам исхода! и нет нам предела!Исчезнуть, не быть, истребиться нельзя!Для воли, для духа, для мысли, для телаЕдиная, та же, все та же стезя!»

Кричу я. И коршуны носятся низко,Из дали таинственной манит мираж.Там пальмы, там влага, так ясно, так близко,И дьяволы шепчут со смехом: «Ты – наш!»

1902