Амаира Первого дома - Ина Деш

приподнялась на диване.

— Проснулась, маленькая?

От шепота, раздавшегося слишком близко, принцесса вздрогнула. Скорее от неожиданности, чем от страха. Так ее мог назвать только один нелюдь, единственный, кому она немного доверяла. Трейвент сидел в кресле, установленном рядом с диваном у изголовья девушки. На кровати виднелось два силуэта. Получается, что двое спали, а третий караулил ее сон. Непонятно только, от какой такой опасности принцессу так оберегают. Желудок жалобно запел, нарушая тишину.

— Кушать хочу, — немного покраснев, прокомментировала Шарлинта.

Трейвент тихо рассмеялся. Его смех с необычными, как будто рычащими интонациями, теплой волной прокатился внутри принцессы.

— Только мне умыться нужно, — смущенно улыбнулась она, выбираясь из-под теплого одеяла. Она не дракон, и вообще всегда отличалась повышенной мерзлявостью.

Трейвент подхватил девушку на руки и опустил на пол уже возле купальни. Осветил небольшое помещение магическим шаром, осмотрел внимательно, как будто кто-то мог поджидать там принцессу ночью.

Шарлинта в очередной раз покраснела. Ее, уже абсолютно чистые вещи были сложены аккуратной стопочкой на табурете у двери. Кто-то из амаинтов позаботился. Девушке после ванны хватило сил только дойти от купальни до дивана и рухнуть уже в приготовленную опять кем-то из братьев постель. Нужно было поблагодарить за заботу, только слова никак не подбирались.

Под заунывные песни желудка Шарлинта быстро умылась, пригладила распущенные волосы. После света в купальне, темнота в комнате снова показалась абсолютно чернильной. Принцесса сделала осторожный шаг, боясь наткнуться на мебель, и Трейвент снова подхватил ее на руки.

Передвинутый к окну стол был буквально заставлен едой.

— Это недельный запас? — рассматривая в лунном свете широкий выбор овощей, мяса, сыров, булочек, о котором опять же амаинты позаботились заранее, спросила принцесса. — Я столько точно не съем.

— Начни с этого, — предложил Трейвент, поставив перед девушкой еще теплый, видимо, согреваемый магией, глиняный горшочек, от которого изумительно пахло.

Блюдо было совсем простым — тушеное мясо с овощами в сметане, но видимо Шарлинта настолько проголодалась, что оно показалось вкуснее любых деликатесов. Опустошив горшочек, девушка притянула к себе большую кружку с кисловатым ягодным взваром.

— Почему вы караулите меня по ночам? — тихонько поинтересовалась она, разглядывая профиль Трейвента в лунном свете. — Мы же не в лесу.

— Мы хоть и всего на одну из ипостасей, но все же драконы. Привыкли охранять свои сокровища, — отшутился амаинт. — Наелась?

Шарлинта кивнула, решив не настаивать на ответе. Все равно расскажет ровно столько, сколько захочет, и тогда, когда действительно решит это сделать. Трейвент отнес ее на диван, словно куклу, уложил и даже одеяло подоткнул.

— Спи, еще глубокая ночь.

— Я теперь так легко не засну, — возразила девушка.

— Я тебе помогу.

Теплые пальцы невесомо коснулись ее висков, горячее дыхание обожгло лоб, и глаза сами собой закрылись. Шарлинта почувствовала, как губы мужчины легкими поцелуями прошлись дорожкой по ее щеке, едва коснулись губ, но, возможно, это был уже сон. Всего лишь приятный сон.

В следующий раз Шарлинту разбудили тихие мужские голоса. Комнату уже заливали серые предрассветные сумерки. Под одеяло забиралась влажная осенняя прохлада, одно из окон, видимо, было приоткрыто. Принцесса поежилась, поглубже закапываясь в нагретую за ночь постель. Тема беседы амаинтов девушке не понравилась. Но Лин не могла для себя решить, стоит ли вмешиваться, все-таки ей было до сих пор непонятно, какая социальная роль отведена женщине у трехипостасных. Возможно, все недопонимание у нее с женихами только оттого, что каждый из них смотрит с точки зрения своего привычного мира.

Но то, что происходило сейчас, Шарлинте, действительно, совсем не нравилось. Хотя бы потому что она не могла понять, в чем именно заключается проблема ее амаиров.

— Примжит не просто к семье сестры перебирается, а едет к вам с матримониальными планами? — не выдержав, все же спросила принцесса.

В комнате повисла напряженная тишина. Шарлинта смутилась, представляя, как она сейчас выглядит — со спутанными со сна волосами, в измятой за ночь рубашке на голое тело.

— Простите, мне нужно умыться.

Она неловко поднялась с дивана, не выпуская из рук одеяло и прикрываясь им, как плащом. Странное дело, с вечера девушка настолько устала, что рубашка ее ничуть не смущала, а ночью она о том, в чем была одета и не вспомнила. А сейчас Шарлинте почему-то хотелось укрыться от взглядов амаинтов. Спрятаться. Ничего оскорбительного во взглядах трехипостасных не было, ничего такого, что можно было счесть за непозволительный интерес, откуда тогда это чувство неловкости.

Закрыв дверь купальни, принцесса позволила пальцам, до боли вцепившимся в одеяло, расслабиться и разжаться. Подошла к помутневшему от времени и влаги зеркалу на стене, присмотрелась. Да уж, красавица. Немудрено, что они глядят на нее только как на досадное недоразумение, от которого почему-то нельзя отказаться. Шарлинте не нравились эти странные противоречивые чувства — неуместное разочарование и сожаление о чем-то не сбывшемся. Видимо, сказывалось нервное и магическое истощение вчерашнего дня. Ледяная вода немного привела в чувство принцессу. Она плескалась в ней, пока пальцы не перестали гнуться от холода. Потом быстро привела себя в порядок и, уже полностью собранная — одетая и причесанная, вышла к мужчинам.

В комнате одуряюще пахло кофе. Шарлинта даже замерла на месте. В Веллории это растение не прижилось. А ввоз обжаренных зерен из Зендарии был запрещен специальным указом короля. Когда-то в этом горьковатом напитке был растворен яд, которым отравили предыдущего короля Веллории — деда принцессы. И этот запрет был реакцией ее отца на неприятные детские воспоминания.

К кофе Лин пристрастилась в Двиртийской империи, но последние три года пришлось вынужденно отказаться от утренней привычки. В Веллорию зерна попадали только контрабандой и стоили соответствующе, и было странно встретить этот напиток именно здесь — в глубинке.

Заинтригованная, принцесса подошла к столу. Кроме высокого серебряного кофейника с узнаваемым гербом на крышке, на подносе стояла ваза с обжаренной в меду чуфой. Чашка из тонкого зендарийского фарфора была всего одна. Шарлинта сгрызла сладкий орешек, налила в чашку горячий пока напиток, и только после этого подняла глаза на амаинтов.

— Ты ничего не хочешь нам объяснить? — спросил Равенель, наблюдая, как девушка мелкими глоточками, явно смакуя, отпивает кофе.

— А что именно нужно объяснять? —