Амаира Первого дома - Ина Деш

подковы. На вывеске, разукрашенной узорами красных листьев, было написано то же самое, что и на деревянной табличке при въезде в поселение — «Багряная падина».

На этом достоинства таверны заканчивались. В обеденном зале пахло кислым вином, квашеной капустой и немытым человеческим телом. Две дородные деревенские девицы, сновавшие с кружками и подносами, были обряжены в когда-то белые, а теперь посеревшие, украшенные различными пятнами, давно не стираные передники.

Пока Икрей и Равенель решали вопросы о комнатах с бородатым мужичком за стойкой, Шарлинта позволила себе сесть на скамью недалеко от входа в таверну. Принцесса чуть вздрогнула, когда горячие пальцы коснулись ее висков, легко массируя и приглушая боль.

— Нужно было раньше попросить меня, не мучилась бы несколько часов, — тихо шепнул Трейвент, касаясь губами ее виска.

— Ты не можешь всю жизнь спасать меня от головной боли, — легко возразила девушка, опираясь на мужчину, как на спинку кресла.

— Как раз я планировал спасать всю жизнь, — со странной горечью ответил амаинт.

Принцесса обернулась, пытаясь увидеть его лицо.

— Вся жизнь — у тебя это так печально звучит, — грустно улыбнулась Лин. — Видимо, слишком долго.

— Каждый раз, когда ты пытаешься оценить мотивы кого-то из нас, — также тихо ответил Трейвент, погладив костяшками пальцев щеку принцессы. — Почему-то всегда ошибаешься. Может, стоит некоторое время воздерживаться от оценок?

— А, может, стоит просто со мной поговорить? — вздохнув, уточнила Шарлинта, отклоняясь от его не самой уместной на публике ласки.

Амаинты заполняли зал. Принцесса огляделась и заметила привлекшую ее внимание ранее на стоянке в лагере компанию. Мальчик, два амаинта и две женщины. Шарлинта поднялась на ноги, позволив себе опереться на руку Трейвента. Амаир, видимо, понял, к кому направилась принцесса, и останавливать ее не стал.

— Добрый вечер.

Теперь Шарлинта осознала, что юный амаинт выше ее самой почти на две головы и вот это «мальчик» в его отношении не совсем уместно. А еще поняла, что ей не рады. В разной степени, но все, кроме самого пострадавшего. Амаинты и старшая из девушек поднялись на ноги и коротко поклонились ей.

— Амаира.

— Ваше Высочество.

Даже бледный молодой человек попытался подняться, но старшие амаинты, видимо, отцы, не позволили ему это сделать. Только более молодая из девушек продолжала сидеть, с каким-то непонятным вызовом глядя на Шарлинту снизу вверх. Принцесса скользнула по ней равнодушным взглядом и попыталась сосредоточиться на том, ради кого подошла.

— Я очень сожалею о поступке моих братьев и приношу извинения от всей семьи Дерхайт, — произнесла Лин, настраивая взгляд на магические потоки молодого человека.

Получалось плохо, ноющая головная боль слишком отвлекала, усталость в затекших мышцах мешала собраться. Шарлинта опустилась на колени на не самый чистый пол, и попыталась взять за руки молодого человека, чтобы легче было установить контакт. Мальчик смотрел на нее с любопытством, амаинты — с настороженностью, старшая женщина, возможно, мама юноши — с тревогой. Теплая рука Трейвента опустилась на плечо принцессы, и Лин была благодарна ему за эту молчаливую поддержку.

Глубоко вдохнула, прикрыла глаза, сосредоточившись на тонком ручейке своей магии, перетекающей от нее к мальчику. Шарлинта следила за этой хрупкой серебристой нитью, опутывающей постепенно молодого человека, и не заметила резкое движение где-то справа от себя. Громкий крик отозвался в голове острой пульсирующей болью, потом вокруг все стихло. Шарлинта отпустила руку мальчика и подняла глаза. Трейвент аккуратно потянул ее за плечи, помогая встать. За неполные восемнадцать лет жизни принцессы родовой защитный амулет не срабатывал ни разу. Теперь с отстраненным холодным любопытством Шарлинта рассматривала результат. Прозрачная сущность в виде огромного ягуарунди, дикой кошки с округлыми ушами, изображенной на гербе Дерхайтов с короной на голове, удерживала ту самую непочтительную девицу, зачем-то схватившую грязный и тупой нож с одного из столов. Рассматривала это не только принцесса, но и собравшиеся вокруг амаинты, в том числе подошедшие Равенель и Икрей, работники таверны, обедавшие в зале люди.

— Кто она? — холодно осведомилась принцесса, обращаясь к трехипостасным, сопровождающим мальчика.

И если буквально минуту назад перед ними на коленях стояла маленькая уставшая девушка, вполне искренне испытывавшая чувство вины за произошедшее, то теперь они видели перед собой ее Высочество Шарлинту Дерхайт старшую принцессу Веллории. Развернутые плечи, высоко поднятая голова, холодные, удивительно взрослые глаза на юном лице. Полное превосходство над остальными, подкрепленное поколениями высокородных предков за спиной, впитанное с молоком матери в младенчестве, пестуемое соответствующим воспитанием все годы детства и юности.

— Примжит Тьерн, младшая сестра моей матери, — тихо ответил почему-то мальчик. — Это она привлекла внимание принцев, когда я влез с ними в драку. Она немного не в себе с тех пор.

Шарлинта вернулась к рассматриванию удерживаемой защитным амулетом девушки. Не юная, явно старше двадцати лет, смазливое личико, женственная фигура с округлостями, намеренно подчеркнутыми облегающей бедра юбкой и узким корсетом, зашнурованным поверх пышной блузки. В глазах — не безумие, а неприкрытая ненависть. Интересно, если бы не защитный амулет, успел бы хоть кто-то отреагировать? Наверное, нет. Трейвент и остальные амаинты были сосредоточены на том, что делала принцесса, не видя происходящее вокруг. Лин пыталась отыскать в себе хоть крохи жалости. Нападение на представителя королевского рода в Веллории каралось смертью. Притом даже суда не требовалось, достаточно было самого факта. Люди, стоящие сейчас в толпе вокруг них, в отличие от трехипостасных точно знали это, и замерли в ожидании зрелища расправы.

— Трейвент, представь мне, пожалуйста, амов, — все так же холодно попросила принцесса, оттягивая принятие неприятного решения.

И опять вмешался мальчик.

— Это мои родители — амы Бир и Дарак и ама Астор Римонд, — произнес подросток, почему-то широко улыбаясь.

Он ее совсем не боялся, не верил, что принцесса может причинить какой-то вред.

— А меня зовут Дэр Римонд, — продолжил юный амаинт.

Его молодой звонкий голос, казалось, заполнял всю замершую таверну.

— У меня есть еще три отца и четверо младших братьев. Они остались дома. Примжит овдовела и решила перебраться к нам.

Осознание произошедшего накрыло Шарлинту. Наверное, из присутствующих только Трейвент понимал, скольких усилий ей стоило сохранять невозмутимость и спокойствие.

— Амы Римонд, — интонация девушки отличалась от привычной, но тому, кто ее не знал хорошо,