Семь лет между нами - Эшли Постон

Я просто не хочу всё усложнять. Прости, — добавила я, потому что вела себя так, как обычно не вела. По множеству причин. Но в основном потому, что он был очень привлекателен, а я очень сильно ощущала это притяжение, и этот сюрприз мне точно был не нужен. Ах да, и нас разделяли семь лет.

Из этого точно не выйдет ничего хорошего.

Правило номер два, напомнила я себе.

Я взяла наши тарелки и отнесла их в раковину — вот что следовало сделать, а не танцевать с ним. Это была ошибка. Над нами мисс Норрис пела что-то из Сондхайма. Я взяла губку.

Айван вздрогнул, вставая со стула.

— Не нужно… Ты готовил, — сказала я, махнув ему рукой, чтобы сел обратно. — Я убираю. Такие у нас правила.

— А если я хочу потренироваться перед своей будущей карьерой мойщика посуды?

— Если ты настолько плох, — сказала я, открывая воду и дожидаясь, пока она станет горячей, — то, боюсь, тебе стоит начать подыскивать себе новую профессию.

Он изобразил возмущённый вздох.

— Грубо!

— Зато честно. — Я сложила тарелки в раковину и повернулась к нему лицом. — Ужин был потрясающий, Айван. Спасибо. Я почти не жалею, что не выгнала тебя из квартиры.

Его рот приоткрылся в немом вопросе, пока я доставала одеяла из шкафа. Он всё ещё смотрел на меня с тем же озадаченным выражением, когда я вернулась с двумя подушками и пледом в руках.

— Почти? — уточнил он.

— Кому-то придётся спать на диване, — ответила я и решила, что это буду я.

Он вскочил на ноги.

— Ни за что.

— Только не начинай это «Ты девушка, значит, тебе положено спать в кровати» дерьмо. Я не фанатка гендерных стереотипов.

— Я и не начинаю. Я говорю, что в той комнате есть совершенно нормальная кровать, а мы оба взрослые люди. — Он поставил руки на бёдра, словно поза заботливого отца могла заставить меня передумать.

Я открыла рот, но потом он посмотрел на меня… таким взглядом, который явно говорил: «Только попробуй поспорить».

Я пробормотала.

— Ты выглядишь как родитель, который собирается на родительское собрание.

— Мы даже можем положить подушку между нами, — продолжил он, проигнорировав мои слова. — Ты ведь не хочешь спать на диване, правда? И меня туда тоже не отправишь…

Нет, не отправлю.

— Просто… Я подумаю об этом, пока буду мыть посуду, — добавила я, когда он снова попытался возразить, но потом лишь поднял руки в знак капитуляции и первым ушёл в ванную.

Дело в том, что он был прав. Мы оба взрослые, и в комнате моей тёти действительно была нормальная двуспальная кровать, в которой мы оба могли бы спать. Диван никому не шёл на пользу — он всегда был скорее для красоты, чем для реального удобства. Но это не значило, что мне нравилась эта идея.

Я наконец схватила шоколадку со стола, развернула её и положила кусочек в рот. Разгладила фольгу.

«Твоё будущее здесь», — гласила надпись.

Враньё.

Я вложила все свои раздражённые мысли в мытьё тарелок и стаканов. Голова гудела от выпитого, но последние несколько минут быстро отрезвили меня. Я выпила стакан воды, приняла две таблетки обезболивающего и направилась в комнату тёти за пижамой из своего запаса.

Айван в этот момент вышел из ванной.

Я застыла.

Потому что я пялилась. Откровенно. На его голую грудь.

Не то чтобы я никогда раньше не видела полуобнажённого мужчину — просто это… немного меня удивило. У него были татуировки, все чёрные, выполненные тонкими линиями, в одном стиле, разбросанные по телу. Помимо тех, что были на руках, одна тянулась по рёбрам, другая — чуть левее пупка. А ещё у него было родимое пятно под ключицей, напоминающее форму полумесяца.

Я очень серьёзно спросила:

— А где твоя футболка?

— Я не сплю в ней, — просто ответил он и отступил в сторону, пропуская меня в ванную. — Ты не против?

Если бы я была монахиней — конечно.

— О, нет, — с подчеркнутым спокойствием произнесла я. — Всё в порядке.

— Хорошо.

Неловкая пауза.

Затем я спросила:

— Ты точно не хочешь, чтобы я спала на…

Он закатил глаза.

— Если кто и будет спать на диване, так это я.

— Я отказываюсь. Ты гость моей тёти.

Он скрестил руки на груди, и я старалась не смотреть, как двигаются мышцы под его кожей. Как правое плечо он держит чуть выше левого. Как сильно мне хотелось прижаться губами к этому родимому пятну…

— Тогда у нас тупик, — заключил он.

— Ладно, — пробормотала я, отвела от него взгляд, вытащила из шкафа тёти футболку и хлопковые шорты и заперлась в ванной.

Я плеснула в лицо холодной воды и твёрдо решила забыть, как он выглядит без футболки. Не то чтобы я разглядывала рельеф его мускулов, уходящих под голубые пижамные штаны. Не то чтобы я чуть не стёрла себе кожу, отчаянно пытаясь вымыть из головы все непристойные мысли.

Серьёзно, мои губы на его родимом пятне? Фу.

Хотя тёти уже давно не было, я готова была поклясться, что слышу её смех, доносящийся откуда-то сверху.

«Видишь, дорогая?» — сказала бы она. — «Ты можешь распланировать свою жизнь до последней мелочи, но сюрпризы всё равно найдут тебя».

И, что ещё хуже, этот сюрприз начинал мне нравиться. Это пугало больше всего.

То, как я мысленно раскладывала оттенки для его глаз — больше голубого, наверное, слой за слоем, поверх высохшего серого. Как я помнила, какие у него руки — грубые, но тёплые, и как другая рука, когда мы танцевали, скользила по изгибу моего позвоночника вниз, чуть дальше, чем следовало, но недостаточно далеко.

Что-то там про хорошо продуманные планы.

И всё это — его глаза, его прикосновение, его кривая улыбка, ощущение пузырьков шампанского в груди, когда он встречался со мной взглядом — ужасно меня пугало.

— Последний раз, — пробормотала я, крадучись выходя из ванной и беря сумку с ключами. — Попробую ещё раз.

Из комнаты тёти не доносилось ни звука, так что я решила, что Айван уже лёг спать.

Если я уйду, закрою дверь, а потом вернусь — возможно, он исчезнет. Возможно, квартира больше не отправит меня в это время.

Так я и поступила.

— Пока, — прошептала я, немного ненавидя себя за то, что не говорю это ему в лицо. Но так было правильно. Мне нужно уйти. Ничего хорошего не выйдет, если я останусь.

Я открыла дверь. Вышла.

Один… два… три…

Я досчитала до семи. Счастливое число.

Затем вставила ключ в замок, повернула его, задержала дыхание, открыла дверь