Книга 2 - Владимир Высоцкий

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода.От жизни никогда не устаю.Я не люблю любое время года,Когда веселых песен не пою.Я не люблю открытого цинизма,В восторженность не верю, и еще,Когда чужой мои читает письма,Заглядывая мне через плечо.Я не люблю, когда наполовинуИли когда прервали разговор.Я не люблю, когда стреляют в спину,Я также против выстрелов в упор.Я ненавижу сплетни в виде версий,Червей сомненья, почестей иглу,Или, когда все время против шерсти,Или, когда железом по стеклу.Я не люблю уверенности сытой,Уж лучше пусть откажут тормоза!Досадно мне, что слово «честь» забыто,И что в чести наветы за глаза.Когда я вижу сломанные крылья,Нет жалости во мне и неспростаЯ не люблю насилье и бессилье,Вот только жаль распятого Христа.Я не люблю себя, когда я трушу,Обидно мне, когда невинных бьют,Я не люблю, когда мне лезут в душу,Тем более, когда в нее плюют.Я не люблю манежи и арены,На них мильон меняют по рублю,Пусть впереди большие перемены,Я это никогда не полюблю.

Песня автозавистника

Произошел необъяснимый катаклизм;Я шел домой по тихой улице своей,А мне навстречу нагло пер капитализм,Звериный лик свой скрыв под маской «жигулей».Я по подземным переходам не пойду,Писк тормозов мне, как роман о трех рублях,Затем ли гиб и мерз в семнадцатом году,Чтоб частный собственник глумился в «жигулях»?А он мне не друг и не родственник,А он мне заклятый враг,Очкастый частный собственникВ зеленых, серых, белых «жигулях».Ну ничего, я к старой тактике пришел,Ушел в подполье, пусть ругают за прогул.Сегодня ночью я три шины пропорол,Так полегчало — без снотворного уснул.Дверь проломить — купил отбойный молоток,Электродрель — попробуй крышу пропили.Не дам порочить наш советский городок,Где пиво варят под названьем «жигули».Мне за грехи мои не будет ничего,Я в психбольнице все права завоевалИ я б их к стенке ставил через одногоИ направлял на них груженый самосвал.Мне мой товарищ по борьбе достал домкрат,Вчера кардан мы к магазину с ним снесли.Не дам, чтоб капиталистический «фиат»Маскировался под названьем «жигули».Но скоро я машину сделаю свою.Все части есть, но от владения уволь.Отполирую и с разгону разобью,Ее под окнами отеля «Метрополь».Нет, что-то екнуло, ведь части-то свои,Недосыпал, недоедал, пил только чай…Все! Еду, еду регистрировать в ГАИ,Ах черт, «москвич» меня забрызгал, негодяй!А он мне не друг и не родственник,А он мне заклятый враг.Очкастый частный собственникВ зеленых, серых, белых «Москвичах».

Товарищи ученые!

Товарищи ученые, доценты с кандидатами.Замучились вы с иксами, запутались в нулях.Сидите, разлагаете молекулы на атомы,Забыв, что разлагается картофель на полях.Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесьИ корни извлекаете по десять раз на дню.Ох, вы там добалуетесь. Ох, вы доизвлекаетесь,Пока сгниет, заплеснеет картофель на корню.Автобусом до Сходни доезжаем,А там — рысцой. И не стонать!Небось картошку все мы уважаем,Когда с сальцой ее помять.Вы можете прославиться почти на всю Европу, кольС лопатами проявите здесь свой патриотизм.А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,Собак ножами режете, а это — бандитизм.Товарищи ученые, кончайте поножовщину.Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид.Садитесь на автобусы, валяйте к нам в Тамбовщину,А гамма-излучение денек повременит.Автобусом к Тамбову подъезжаем,А там — рысцой. И не стонать!Небось картошку все мы уважаем,Когда с сальцой ее помять.К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми.Все ловко здесь разместимся, сами скажете потом,Что бог мол с ними с генами, бог с ними с хромосомамиМы славно поработали и славно отдохнем.Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные,Ньютоны ненаглядные, любимые до слез.Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,Земле ведь все едино — апатиты и навоз.Накроем стол скатеркою. Валяйте, ешьте пальцами.Хоть вы там создаете синтетический белок.Но он такой невкусный. Мы ж вас накормим яйцами,Дадим с собой картофеля, хоть сумку, хоть мешок.Для вас тот день покажется и каторжный и адовый,Сырой картофель в грядках у ученых не в чести.Зато впервые сможете повкалывать наглядно выИ пользу ощутимую народу принести.Так приезжайте, милые, рядами и колоннами.Хотя вы все там химики и нет на вас креста,Но вы ж там все задохнетесь, за синхрофазотронами,А здесь места отличные, воздушные места.Товарищи ученые. Не сумневайтесь, милые,Коль, что у вас не ладится, ну там не тот эффект,Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,Денечек покумекаем и выправим дефект.

Памяти Василия Шукшина

Еще ни холодов, ни льдин,Земля тепла, красна калина,А в землю лег еще одинНа Новодевичьем мужчина.Должно быть, он примет не знал,Народец праздный суесловит,Смерть тех из нас всех прежде ловит,Кто понарошку умирал.Коль так, Макарыч, не спеши,Спусти колки, ослабь затылок,Пересними, перепиши,Переиграй, останься живым.Но в слезы мужиков вгоняя,Он пулю в животе понес,Припал к земле, как верный пес.А рядом куст калины рос,Калина красная такая.Смерть самых лучших намечаетИ дергает по одному.Такой наш брат ушел во тьму!Не буйствует и не скучает.И был бы «Разин» в этот год.Натура где? Онега, нарочь?Все печки-лавочки, макарыч.Такой твой парень не живет!Вот, после временной заминки,Рок процедил через губу:Снять со скуластого табуЗа то, что видел он в гробуВсе панихиды и поминки.Того, с большой душою в телеИ с тяжким грузом на горбу,Чтоб не испытывал судьбу,Взять утром тепленьким в постели.И после непременной бани,Чист перед богом и тверез,Взял да и умер он всерьез,Решительней, чем на экране.

Кто кончил жизнь трагически

Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,А если в точный срок, так в полной мере.На цифре 27 один шагнул под пистолет,Другой же в петлю слазил в «Англетере».А 33 — Христу. Он был поэт, он говорил:Да не убий. Убьешь — везде найду, мол.Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,Чтоб не писал и ни о чем не думал.С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.Вот и сейчас, как холодом подуло.Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,И Маяковский лег виском на дуло.Задержимся на цифре 37? — Коварен бог.Ребром вопрос поставил: или-илиНа этом рубеже легли и Байрон и Рембо,А нынешние как-то проскочили.Дуэль не состоялась иль перенесена.А в 33 — распяли, но не сильно.А в 37 — не кровь, да что там кровь, и сединаИспачкала виски не так обильно.Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.Терпенье, психопаты и кликуши.Поэты ходят пятками по лезвию ножаИ режут в кровь свои босые души.На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е»Укоротить поэта. Вывод ясен. И нож в него.Но счастлив он висеть на острие,Зарезанный за то, что был опасен.Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:Томитесь, как наложницы в гареме…Срок жизни увеличился. И, может быть, концыПоэтов отодвинулись на время.Да, правда, шея длинная — приманка для петли,И грудь — мишень для стрел, но не спешите:Ушедшие не датами бессмертье обрели,Так что живых не очень торопите.

Честь шахматной короны

Подготовка Я кричал: «Вы что там, обалдели?Уронили шахматный престиж».А мне сказали в нашем спортотделе:«Вот прекрасно, ты и защитишь.Но учти, что Фишер очень ярок,Он даже спит с доскою, сила в нем,Он играет чисто, без помарок». —Ничего я тоже не подарок,У меня в запасе ход конем.Ох, вы мускулы стальные,Пальцы цепкие мои,Эх, резные, расписные,Деревянные ладьи.Друг мой, футболист, учил: «Не бойся,Он к таким партнерам не привык,За тылы и центр не беспокойся,А играй по краю, напрямик».Я налег на бег, на стометровки,В бане вес согнал, отлично сплю,Были по хоккею тренировки…Словом, после этой подготовкиЯ его без мата задавлю.Ох, вы сильные ладони,Мышцы крепкие спины,Ох, вы кони мои, кони,Эх, вы милые слоны.«Не спеши, и, главное, не горбись, —Так боксер беседовал со мной, —В ближний бой не лезь, работай в корпус,Помни, что коронный твой — прямой».Честь короны шахматной на карте,Он от пораженья не уйдет.Мы сыграли с Талем десять партийВ преферанс, в очко и на биллиарде.Таль сказал: «Такой не подведет».Ох, рельеф мускулатуры,Мышцы сильные спиныЭх, вы легкие фигуры,Ох, вы кони да слоны.И в буфете, для других закрытом,Повар успокоил: «Не робей,Ты с таким прекрасным аппетитомВраз проглотишь всех его коней.Ты присядешь перед дорогой дальнейИ бери с питанием рюкзак.На двоих готовь пирог пасхальный:Этот Шифер, хоть и гениальный,А попить-покушать — не дурак».Ох, мы крепкие орешки,Мы корону привезем,Спать ложимся — вроде пешки,Но просыпаемся ферзем.Не скажу, чтоб было без задорин.Были анонимки и звонки.Я всем этим только раззадорен,Только зачесались кулаки.Напугали даже спозаранку:Шифер мог бы левою ногойС шахматной машиной Капабланку.Сам он вроде заводного танка,Ничего, я тоже заводной.Будет тихо все и глухо,А на всякий там цейтнотСуществует сила духаИ красивый апперкот.

Игра Только прилетели, сразу сели,Фишки все заранее стоят,Фоторепортеры налетели,И слепят, и с толку сбить хотят.Но меня и дома кто положит?Репортерам с ног меня не сбить.Мне же неумение поможет,Этот Шифер ни за что не сможетУгадать, чем буду я ходить.Выпало ходить ему, задире,Говорят, он белыми мастак,Сделал ход с Е2 на Е4,Что-то мне знакомое… Так-так.Ход за мной, что делать надо, Сева?Наугад, как ночью по тайге,Помню, всех главнее королева,Ходит взад-вперед и вправо-влево,Ну а кони, вроде, только буквой «Г».Эх, спасибо заводскому другу,Научил как ходят, как сдают…Выяснилось позже, я с испугуРазыграл классический дебют.Все гляжу, чтоб не было промашки,Вспоминаю повара в тоске…Эх, сменить бы пешки на рюмашки,Живо б прояснилось на доске.Вижу, он нацеливает вилку,Хочет съесть. И я бы съел ферзя.Эх, под такую закусь бы бутылку.Но во время матча пить нельзя.Я голодный. Посудите сами:Здесь у них лишь кофе да омлет.Клетки, как круги перед глазами,Королей я путаю с тузамиИ с дебютом путаю дуплет.Есть примета, вот я и рискую.В первый раз должно мне повезти.Да я его замучу, зашахую,Мне бы только дамку провести.Не мычу не телюсь, весь, как вата.Надо что-то бить, уже пора.Чем же бить? Ладьею — страшновато,Справа в челюсть — вроде рановато,Неудобно, все же первая игра.А он мою защиту разрушаетСтарую индийскую в момент,Это смутно мне напоминаетИндо-пакистанский инцидент.Только зря он шутит с нашим братом,У меня есть мера, даже две.Если он меня прикончит матом,Так я его через бедро с захватомИли ход конем по голове.Я еще чуток добавил прыти,Все не так уж сумрачно вблизи.В мире шахмат пешка может выйти,Если тренируется, в ферзи.Шифер стал на хитрости пускаться:Встанет, пробежится и назад,Предложил турами поменяться…Ну, еще б ему меня не опасаться:Я же лежа жму сто пятьдесят.Я его фигурку смерил оком,И когда он объявил мне шах,Обнажил я бицепс ненароком,Даже снял для верности пиджак.И мгновенно в зале стало тише,Он заметил, как я привстаю.Видно ему стало не до фишек,И хваленый, пресловутый ФишерСразу согласился на ничью.

Только «не», только «ни»