Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

улыбаясь и никак не помышляя причинить себе вред. И следующего, и следующего… сколько их ни будет.

Поймала себя на том, что с огромным энтузиазмом киваю, очень довольная исходом. Других-то дураков не будет, слава богам. Мне и этот достался по обстоятельствам.

— Да вижу я, что равнодушна ты к нему, во что бы он сам ни уверовал, — лениво, громко, и улыбочка Лисефиэля привяла, — но формально он стал твоим консортом. Впрочем, — с раздумчивостью, — и хорошо отчасти; если подумать, вдруг снова взгрустнёшь, приболеешь… и не надо искать другого рыжего Феаноринга, этот цел остался… Удобно.

Он оказался очень близко, я как-то не отследила перемещение. Увидела вблизи злющее бледное лицо с кошачьими глазами и почувствовала короткий рывок. Свежеподаренное ожерелье зелёными бусинами рассыпалось в сугроб:

— Тебе не будут подавать платок.

* * *

Такое обхождение с его подарочком Лисефиэлю точно не понравилось — во время принесения клятв он взглядывал на владыку весьма нелюбезно. Но клятвы принёс. Остальное короля не трогало, судя по его виду. Магический ритуал занял пару часов. Трандуил, я так понимаю, солидные клятвы составил, без возможности обойти. Заподозрила, что мой… гм… формальный консорт в эльфийском гадюшнике змеюка не последняя.

От меня никто ничего не требовал, и я эти пару часов провела на солнышке. Даже сплела венок из жёлтых цветочков и пособирала земляники, мрачно нарощенной Рутриром для моего развлечения. Чувствовала себя помилованной; жизнерадостный идиотизм пёр наружу, но я хотя бы это осознавала и сдерживалась.

Ужасно обрадовалась, когда король подхватил меня к себе, не стал снова ссылать ехать отдельно. Расслабленно, борясь с сонливостью, наваливающейся после пережитого, прижалась к нему и благодарно повозилась, вызвав недовольное шипение и советы не елозить слишком сильно. Почувствовала, как он напрягся, как его естество упирается в ягодицы:

— Я не ждал, не надеялся тебя снова увидеть, и так горевал, когда увидел почти мёртвой… А сейчас ты жива и прекрасна, и полыхаешь… Я благодарен проклятому Феанорингу — и хотел бы его убить… Не буду, не бойся. Но ты же проведёшь эту ночь со мной? Я чувствую твой огонь. Не знаю, как доживу до вечера — и не в силах отпустить тебя. Поспи сейчас, — кажется, он воспользовался магией.

Прижимая, прикрыл тёплым плащом, и я придремала. Олень шёл мягко, свалиться я не боялась, не по-осеннему растеплевшее солнце приятно щекотало нос.

Очнулась от дрёмы, когда олень встал. Сонно оглянулась — эльфы тихо, молча стояли, насторожённо вслушиваясь.

Ехали мы по горной дороге. Она оказалась проходимой, и встретить на ней никого не ожидали. Места эти, как успел рассказать Трандуил, были относительно безопасны. Мы продвигались пока по владениям Ганконера, тут орки были ручные, не нападающие без воли Тёмного. Дикие, никому не подчиняющиеся племена, оставшиеся за завесой, могли быть опасны, но до них была как минимум неделя пути.

Но, однако ж, что-то (кто-то?) встретилось. Уже и я слышала, как за поворотом, за скальной стенкой дробятся камни под тяжёлыми шагами, как что-то шевелится и бухает.

Трандуил зло процедил:

— Самайн сегодня… всякая дрянь из иномирья лезет. Не бойся, valie. Сейчас мы уничтожим его и двинемся дальше. Побудь здесь.

Спустил с оленя и кивнул Рутриру. Тот с несколькими всадниками отделился и встал рядом со мной, а остальные двинулись за скальный поворот, к неведомой дряни из иномирья.

89. Синий свет — свет мертвецов

Ты невинный ангел,

Ангел поднебесья,

В этом мире странном

Ты не моя.

За тобой тень зверя,

Мы повсюду вместе,

А теперь поверь мне,

Зверь этот — я…

группа «Ария»

Я побаивалась Рутрира. С того мига, как увидела впервые. Он был непонятный и холодный. Любой, даже самый закоренелый эльфийский убийца и расист, а таких полно было в окружении короля, теплел лицом и глазами, глядя на меня. Это странновато было сначала, но приятно, и привыкла я быстро. Не то с Рутриром — тот всегда смотрел… я бы сказала, предельно индифферентно. Но ладно я, он вот Ганконера усыновил, учил и воспитывал, но, когда того судили, потребовал самой жестокой казни из возможных — похоже, этому дубу хотелось соответствовать каким-то там нормам поведения. И он казался старым. Сколько ему лет, я не знала и знать не хотела, но тусклые светлые волосы и желтоватые белки оставляли ощущение преклонного возраста, хоть и выглядел он молодо, как все эльфы.

В каком-то смысле существование Рутрира успокаивало: я неважно себя чувствовала морально, с такой лёгкостью… э… заваленная Лисефиэлем. Выходило, что только молнии и меч Трандуила преграда для любого эльфа. Если бы не это, любой мог бы так посмотреть и совратить, и я бы повелась. Они все выше установленной планки, это было не очень приятно осознавать. И всё-таки нет: Рутрир был однозначно неприятен. Стало быть, есть во мне хоть какая-то разборчивость.

Стеснялась, думая, что, по идее, он дед Ллионтуила, хотя Ганконер про него совсем не вспоминал и не общался — или я о том не знала.

Сейчас он подошёл совсем близко и сыпал на дорогу серебристый порошок. Молча, и я ни о чём не спрашивала, давя в себе неприязнь. Не хотелось с ним говорить. Сыплет и сыплет — знает, что делает. Прислушиваясь к тому, что происходит за поворотом, никаких изменений не улавливала: всё тот же треск и грохот камней, ворочаемых невидимым чудищем; эльфов же и вовсе было не слышно — как и всегда. Чудище, похоже, их пока не заметило.

Не удержавшись, слегка прижала пяткой нужную точку на боку оленя — и он отступил на шаг. В душе возблагодарила эру Лисефиэля, научившего меня хоть чему-то. Знатный дрессировщик. Пардон, педагог.

— Не отходи далеко, богиня, — Рутрир ковырял что-то на дороге, и тон его был тоном замученного профессионала, которому мешают работать.

Судя по всему, он делал что-то рутинное, и это заставило расслабиться.

Тихо сидела, ежась от порывов горного ветра. Сонливость мешалась с раздражением на непредвиденную остановку. Я так нанервничалась утром, что потом развезло ни дай боже. Я-то малодушно надеялась проснуться на привале, и желательно от поцелуев короля. Похоже, вбуханные в меня разного рода… гм… лекарства подарили чрезмерный аппетит к жизни и к её удовольствиям. Во всяком случае, утром, ёрзая на спине оленя, жалела, что у эльфов не принято носить нижнее бельё и я очень хорошо чувствую, насколько король тоже заинтересован. Трандуил на это фыркнул, что ношение белья — плебейство. Оно линию одежды портит. И дальше я