Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

беспокойства. Нет, он не сказал ни слова, но сверкнул глазами, и мне тут же поднесли стаканчик с травником, отчётливо пованивающим местным аналогом валерианы.

О как. Значит, готово было. На всякий случай. Поджав губы, опустила голову, вглядываясь в стаканчик, как будто там на дне было решение всех проблем.

— Выпей, будет легче, — сильные пальцы Лисефиэля приподняли подбородок, глаза улыбнулись так, как будто ничего страшного не происходило.

Понятно. Вопить, упрашивать и хватать за руки смысла нет. Все всё, кроме меня, знали, да и мне открытым текстом про последствия было сказано, просто я поверить не могла.

Трясущимися руками пыталась не уронить стаканчик, пока Лисефиэль снимал с себя ожерелье. Почти необработанные изумруды — та же зелёная муть, что и в его глазах. Надел на мою шею, и они были теплы его теплом.

На этом дела земные он счёл завершёнными — вышел на полянку и встал прекрасным эльфийским столбом. Ах, эта гордая посадка головы, эти развёрнутые плечи, эта осанка… всё у эльфов красивенько. Он, значит, сейчас гордо уйдёт, а я останусь. С бусиками.

Трандуил не менее красивенько вышел напротив:

— Эру Лисефиэль, достаньте меч и защищайтесь, — и сам достал меч и отбросил в сторону ножны.

Лисефиэль посмотрел с новым интересом:

— Благодарю, владыка, — и потянул меч из ножен.

Он что, ждал, что ему так голову снесут, без поединка⁈

А, хотя да, ждать он мог, что его испепелят в одно мгновение… видела я такое уже.

Что ж, тут, значит, Трандуил со всем уважением решил подойти.

Я стояла, смотрела и думала, что ничего не могу сделать, но и жить с этим тоже не смогу. И быстренько, пока Рутриру не дали отмашку к началу поединка, переступила — из снега на тёплую мокрую землю.

Ох, как они посмотрели! С терпеливым укором и при этом сохраняя достоинство и отстранённость. Спиной почувствовала движение и быстро обернулась: совсем близко уже стояли двое. Похоже, ждали только приказа Трандуила, чтобы аккуратно взять под локотки и отвести назад. Тот медлил, глядя на меня и копаясь в моих мыслях. Но это был дохлый номер, потому что с мыслями было туго. Чистая импровизация. Я сама себя худо понимала, просто пыталась потянуть время.

Лисефиэль, сделав брови домиком, мягко попросил:

— Богиня, не унижай меня попытками отменить неизбежное. Ты подарила мне счастье — и подари последнюю милость: проводи с улыбкой.

Зло вспыхнула:

— Я вне этики!

Он ещё мягче заметил:

— Но мы-то не вне. Потерять достоинство хуже, чем потерять жизнь.

Мучительно задумалась. Трандуил уже вдохнул, чтобы что-то сказать, и тут ко мне пришло просветление:

— Я… — голос упал до сиплого шёпота, я закашлялась, но через силу продолжила, — я скажу, а потом отойду и не буду мешать, хорошо?

Трандуил повёл глазом в сторону охраны, и они отступили. Передышка была недолгой, но подышать и подумать хотелось. Удивительно, конечно — прав был владыка, чувствую я себя испуганной и несчастной, но очень и очень живой, и тоненько примешивающийся к мокрому зимнему воздуху запах цветочной пыльцы так пронзительно подчёркивает быстротечность и хрупкость жизни! Медленно вдумчиво попила, стараясь не расплескать травник трясущимися руками; слегка успокоилась, голос вернулся:

— Одна женщина от безысходности задушила ребёнка и по делам своим попала в ад. В наш, в христианский, — с мрачной усмешкой посмотрела на сидхе, которым до христианских человеческих догматов дела не было никакого. — Её там никак не мучали, только по утрам платок подавали. С синей каёмочкой. Которым она младенца душила. И она очень мучилась.

Трандуил, слушавший и одновременно рывшийся у меня в голове так, что чуть ли волосы не шевелились, отчётливо помрачнел лицом, всё, похоже, поняв, но я закончила:

— Бусики. — Я для доходчивости подёргала за них, показывая. — Я не захочу, не смогу жить с таким напоминанием. Если поединок случится, при любом исходе, кто бы ни погиб, я умру. В пропасть прыгну. Их тут много, далеко идти не придётся. Вы, ваше величество, читаете в сердцах и поймёте, что я серьёзна и слово сдержу.

— Valie, — лицо Трандуила стало очень злым, — это всего лишь мужчина, не консорт…

— Формально, на данный момент — консорт, — тихий бесцветный голос Лисефиэля перебил короля, — и остаюсь им, пока жив.

На лицо Трандуила было страшно смотреть. Мне кажется, он взглядом сейчас заморозить мог, но смотрел, по счастью, не на меня, а на встрявшего рыжика. Помолчав, перевёл взгляд:

— Valie, ты же не любишь… зачем? Я убил двоих — ты довольно спокойно перенесла…

Сухо пояснила:

— Я их не знала. Даже имён не помню.

— А с этим, значит, познакомилась поближе…

Я молчала, не зная, что ответить на издёвку. Он ждал ответа, и пришлось что-то сказать:

— Не в этом дело. Это не ультиматум, чтобы сохранить жизнь понравившемуся любовнику. Эру Лисефиэль знал, что делает и каковы последствия. Если на то пошло, ваша смерть, владыка, огорчила бы меня гораздо больше. Но я так не могу! — взволнованно умолкла, не зная, как ещё объясниться. А было волнительно. Кто знает, каковы законы и традиции сидхе в этом отношении! Всё может быть, и придётся выполнить обещанное.

Трандуил хмыкнул, изучая моё лицо:

— Я политик, и дело с ультиматумами имел. Это чистейший ультиматум. Традиций нет. Прецедентов не было, — и, с насмешкой, — что, не хочется умирать, valie?

Невесело усмехнулась в ответ:

— Да пожила бы ещё… — и как-то вдруг озябла от порыва ветра. Ноги тряслись и держали не очень, но я отошла, как обещала, обратно на снег и постаралась выпрямиться таким же красивым столбом, как Лисефиэль.

— Хорошо. Поединка не будет. И, — по губам Трандуила скользнула нехорошая ухмылка, — я пойду дальше: поклянусь, что не отправлю твоего подзащитного в разведку, из которой он не вернётся, и никаким иным способом не причиню ему вреда; в том же поклянётся и эру Лисефиэль — а он, между прочим, столько передумал уже о подлых приёмах и о ядах, что даже я для себя кое-что новое узнал… а на нём ведь амулет, защищающий от телепатии, то есть и половины мыслей не слышно.

Не удержалась, бросила быстрый взгляд на Лисефиэля — на его лице снова играла гадкая ухмылочка.

— Но есть нюанс.

Конечно, как же у эльфа да без нюанса! Без нюанса вообще никогда не бывает!

— Я не буду требовать у тебя клятвы — это кощунство, связывать богиню какими бы то ни было клятвами, но ты просто более никогда не прибегнешь к этому приёму, что бы ни случилось. Следующего дурака ты убить дашь,