Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

но затем он услышал другой голос.

— Оставь это, Тэнгвин, — мягко сказала Яншвин в глубине его сознания, и теперь раздался другой голос. Шучинг, — понял он, — шепчет его имя. Это был первый раз, когда он услышал ее голос за последние пять лет. Он часто слышал это — в своем уме, в своем сердце — после того, как могущественное воинство забрало его. Но не с тех пор, как он узнал о ее смерти. Не с тех пор, как его не было рядом, когда она больше всего в нем нуждалась. Тогда она оставила его, и его глаза загорелись, когда он услышал ее сейчас. Слышал, как она рассказывала ему именно то, что было у Яншвин… и тоже слышал любовь в ее голосе.

Мне жаль, что меня там не было, — сказал он ей. — Я бы так и сделал, если бы мог. Действительно, я бы так и сделал!

Я знаю это, — сказал ему тот любящий призрак. — Тогда я это поняла. Как я могла этого не сделать? И ты пришел за Пойин. Ты пришел за ней, Тэнгвин.

Но этого было недостаточно.

Да, так оно и было. А теперь тебе пора меня отпустить.

Нет, никогда!

Не так, — на этот раз голос почти смеялся. — Я не говорила, забудь меня, Тэнгвин. Но отпусти меня, чтобы ты мог идти дальше. Разве ты не знаешь, что это то, чего я всегда хотела для тебя?

Он моргнул от внезапно нахлынувших слез, и она исчезла. Была ли она там когда-нибудь на самом деле? Или все это было плодом его воображения? Просто способ для него солгать самому себе, позволить себе сорваться с крючка?

Нет. Возможно, на самом деле она не приходила к нему еще раз, но то, что он услышал, было тем, что она сказала бы, если бы это было так. Теперь он это знал. Он знал, что это было то, чего она хотела бы для него, точно так же, как она хотела бы Бейсана для своей дочери.

Слабый отголосок любящего смеха промелькнул в его сознании, и он улыбнулся, несмотря на слезы.

А затем орган ожил, голос хора повысился, и он повернулся к задней части церкви, когда двери открылись и Яншвин Джингдо вошла в них под руку со своим шурином. Расцвет ее юности миновал, как и у него. Жизнь оставила на ней свои следы, первые седые пряди коснулись ее волос, а ее лицо никогда не вдохновило бы перо поэта, даже когда она была молодой женщиной. Но она двигалась с царственной грацией, ее маленькая головка была гордо поднята. Едва заметные морщинки вокруг ее глаз говорили о характере и мудрости, смехе и слезах, и эти глаза — эти прекрасные глаза — были только для него, когда она скользила к нему по центральному нефу. В ее волосах были цветы, в руках — букет, на ней было белое платье цвета горного шиповника, расшитое горными лилиями еще великолепнее, чем его собственная туника, и она была самым изысканным созданием, которое он когда-либо видел.

Его сердце подскочило к горлу, и он понял, что она не может быть для него. Конечно, она не могла! Он был крестьянином, пастухом, грубым и незаконченным. И она… она…

Свадебная процессия подошла к нему, и Миян снял свою руку с ее предплечья и положил ее на руку Сингпу.

— Позаботься о ней, — тихо сказал он под музыку и голоса. — Мой брат был прекрасным человеком. Я никогда не думал, что увижу, как она найдет другого такого же прекрасного, Тэнгвин.

Он легонько коснулся плеча Сингпу, затем отступил назад и встал рядом со своей женой. Ручун уже вытирала счастливые слезы, и она улыбнулась Сингпу, кивнув в знак согласия со своим мужем.

Затем Яншвин оказалась рядом с ним, и они оба повернулись, стоя бок о бок, лицом к лицу с отцом Ингшвэном. Она была такой крошечной, размером в половину Шучинг, если это возможно, и часть его хотела заключить ее в свои объятия и обернуться вокруг нее, как крепость. Но другая часть его чувствовала ее силу, ту силу, которая потянулась к нему и сказала ему, что в мире достаточно любви и для них тоже. Что им не нужно ни забывать, что они оба любили других до того, как встретились, ни сомневаться в своей любви друг к другу сейчас.

Хор дошел до конца своего гимна. Орган замолчал, и в церкви Сент-Сэнчжанг внезапно стало тихо и очень, очень тихо.

— Дети мои, — сказал отец Ингшвэн в этой тишине, — Тэнгвин и Яншвин предстали перед вами, чтобы посвятить свои жизни друг другу. Мы живем в опасные и пугающие времена, и все мы знаем, насколько своей безопасностью мы в Долине обязаны командиру Сингпу. Точно так же, как мы знаем, как неустанно Яншвин трудилась и как ученый, и как целитель, бесконечные мили, которые она преодолела, чтобы раздавать еду и лекарства там, где они были больше всего нужны. И поэтому радость, которую они нашли друг в друге, — это и наша радость. Яншвин родилась здесь, в Долине; Тэнгвин пришел к нам издалека, в час нашей величайшей нужды. Теперь они оба наши, так что давайте присоединимся к ним и порадуемся, когда они сделают друг друга своими.

Он поднял руку в благословении, подписав скипетр Лэнгхорна. И затем он начал по памяти, даже не взглянув на молитвенник, который послушник держал рядом с ним.

— И теперь, дорогие возлюбленные, — сказал он притихшей церкви Сент-Сэнчжанг, — мы собрались здесь вместе перед Богом и архангелами, и перед лицом этой компании, чтобы соединить