Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

— Пикинёры? Что они там делают?

— Наблюдают. Ждут. Пошли, любовничек, кошмар вот-вот начнётся.

Они встроились в колонну беженцев, вошли в поток людей, который стремительно нёсся к берегу реки. Внезапный рёв и звон оружия ознаменовали начало атаки на арьергард. Скорость потока ещё увеличилась. В тесной толпе Дукеру почти ничего не было видно ни сбоку, ни сзади, но крутой спуск позволял хорошо разглядеть саму реку Ватар, к которой они неслись со скоростью лавины. Весь брод заполонили беженцы. По краям людей сталкивали на глубину — Дукер видел голову и вытянутые руки, которые сносило течением всё ближе и ближе к пикинёрам на мосту.

Вдруг над рекой пронёсся отчаянный крик беженцев и все головы повернулись вверх по течению, но сам историк ещё не видел, что именно привлекло их внимание.

Дюжина всадников выбралась на противоположный берег. Историк видел, как они лихорадочно натягивают луки, разворачиваясь к полосе деревьев на дальнем берегу. А затем виканцы начали валиться с коней, из тел торчали оперённые древки. Лошади заржали и тоже попадали на землю.

Повозки знати с треском и грохотом выкатились из воды — и остановились, когда тащившие их волы грузно осели под шквалом стрел.

Брод оказался перекрыт.

Беженцев охватила паника, прокатилась людской волной по склону к реке. Дукер заревел, но ничего не мог сделать, толпа несла его в укрытую жёлтыми крылышками воду. Историк краем глаза увидел то, что прежде заметили беженцы, — ещё один понтонный мост с пикинёрами и лучниками. С обоих берегов солдаты тянули его за верёвки, направляли всё ближе и ближе к броду.

Стрелы неслись сквозь тучи бабочек и впивались в полчище беженцев. Негде было спрятаться, некуда бежать.

Историк погрузился в кошмар. Со всех сторон под жуткий шёпот и треск гибли невооружённые люди. Толпа судорожно металась во все стороны, образовывала перепуганные, беспомощные водовороты. Дети падали, их затаптывали ногами в мутной воде.

На Дукера упала женщина. Он обхватил её руками, пытаясь удержать на ногах, затем увидел стрелу, которая пробила насквозь ребёнка у неё на руках и вошла в грудь матери. От ужаса Дукер закричал.

Рядом появилась воительница, сунула ему в руки верёвку.

— Хватай! — крикнула она. — Крепко держись — мы пройдём — не отпускай!

Дукер намотал верёвку вокруг запястий. Впереди бечева тянулась по усыпанному телами берегу и скрывалась из глаз. Он почувствовал, как верёвка натянулась, потащила его вперёд.

Град стрел не прекращался. Одна оцарапала историку щёку, другая отскочила от прикрытой кожаной курткой кольчуги на плече. Он уже горько пожалел, что не надел шлем, а привязал его к поясу — в давке он, конечно, оторвался и пошёл под воду.

Движение верёвки — ровное, неутомимое — протащило Дукера через толпу: по людям и под ними. Много раз его утягивало под воду, но потом историк выныривал, отплёвываясь и кашляя. Один раз, когда Дукер оказался наверху, он заметил где-то впереди вспышку чародейства, грохочущую волну, но затем его вновь утащило вниз, пришлось вывернуть плечо, чтобы проскользнуть между двумя вопящими беженцами.

Брод всё никак не кончался, от мешанины криков и жутких картин Дукер погрузился в бесчувственность, показался себе призраком, которого тянет через всю человеческую историю, бесконечную процессию боли, страдания и позорной смерти. Судьба бросала жребий — то ли небеснорождённые железные шипы, то ли забвение под водой. Спасения нет — вот ещё один урок истории. Смертность — гость, который никогда надолго не уходит…

Затем историка уже волокло по мокрым, грязным трупам и размякшей от крови глине. Стрелы больше не падали с неба, а скользили над землёй, вонзаясь со всех сторон в дерево и плоть. Дукер перекатился через глубокую извилистую колею, а затем прижался к колесу фургона.

— Отпускай верёвку! — приказала воительница. — Мы на месте, Дукер…

На месте.

Историк стёр глину и грязь с глаз и, продолжая пригибаться, осмотрелся по сторонам. Виканские всадники, сапёры и морпехи лежали среди мёртвых и умирающих животных, утыканных стрелами так густо, что берег начал походить на заросли камыша. Фургоны знати откатили от брода и выстроили защитным полукругом, но бой отодвинулся от берега и шёл теперь в лесу.

— Кто? — выдохнул Дукер.

Лежащая рядом женщина хмыкнула.

— Остатки сапёров, морпехов… и несколько выживших виканцев.

— И всё?

— Больше никого на эту сторону перетащить не удастся — и к тому же Седьмая и два клана сейчас дерутся в арьергарде. Помощи ждать неоткуда, Дукер, и если мы не зачистим этот лес…

Нас уничтожат.

Она подтащила к себе ближайший труп, чтобы снять шлем с мёртвого виканца.

— Этот, похоже, тебе больше по размеру, чем мой, дед. Держи.

— Сколько там врагов?

— Не меньше трёх рот. Но по большей части лучники — я думаю, Корболо не ожидал, что солдаты могут оказаться в голове колонны. По его плану, беженцы должны были заблокировать наше развёртывание, не позволить нам закрепиться на этом берегу.

— Будто Корболо знал, что Колтейн его предложение отвергнет, но знать — примет.

— Точно. Стрелки дали дёру — сапёры их гонят. О боги, что за люди! Давай-ка найдём себе толковое оружие и присоединимся к веселью.

— Давай, — сказал Дукер. — Но я остаюсь здесь, рядом с рекой. Мне нужно всё видеть.

— В тебе дырок навертят, дед.

— Рискну. А ты — иди!

Она на миг замешкалась, затем кивнула и поползла среди тел.

Историк нашёл круглый щит, вскарабкался на ближайший фургон — и чуть не наступил на сжавшуюся там фигуру. Он посмотрел на дрожащего человека.

— Нэттпара.

— Спаси меня! Пожалуйста!

Не обращая внимания на аристократа, Дукер снова посмотрел на реку.

Поток беженцев, который добрался до южной стороны реки, не мог двигаться дальше; люди начали растекаться по берегу. Дукер видел, как они нашли одну из групп, тянувших мост, и набросились на солдат с дикой яростью, которая заменяла им оружие и доспехи. Солдат буквально разорвали на куски.

Бойня превратила реку ниже по течению в сплошную массу мёртвых насекомых и человеческих тел, но число жертв всё прибывало. Ещё один недостаток плана Корболо стал явным, когда иссяк поток стрел с верхнего моста — лучники просто расстреляли весь боезапас. Мосту позволили плыть по течению, так что пикинёры наконец смогли дотянуться до безоружных беженцев в середине брода. Но они не ожидали столкнуться с таким ревущим бешенством. Беженцы лишились даже страха. Они хватались за пики, острия рассекали им руки, но малазанцы всё равно не отпускали наконечники. Другие вскарабкались на плот, чтобы добраться до стоявших за пикинёрами лучников. Мост накренился под весом тел, затем перевернулся. В следующий миг река наполнилась вопящими, размахивающими руками фигурами — беженцев и бунтовщиков Корболо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});