Царица Армянская - Серо Ханзадян

заберет в небеса, чтобы бог Дракон не поглотил свет солнца и воды земные.

Сказал, что бог зла Дракон обитает под землей, в истоках родников, что

души наших предков купаются в водах и бесконечно воюют с богом Драконом.

Вот что было ночью, матушка царица!

Мари-Луйс притянула к себе ее головку:

— Бог Шант, дочь моя. Молись богине Эпит-Анаит, чтобы избавила тебя

от дурных снов.

С этими словами Мари-Луйс поцеловала ее в щеку и вышла на крытый

балкон с глубокими нишами, из которых можно было, оставаясь незамеченной,

наблюдать за всем, что делалось в городе.

Мари-Луйс увидела, как открылись городские ворота и в Нерик вошли

новые группы хеттов-паломников в венках из полевых цветов и зеленых веток.

Они вели бычков, буйволят и овец с окрашенными рогами.

Головы у паломников обриты наголо, лица умащены и блестят. Встречали

их хеттские жрецы, высоко державшие в руках свои символы — собачьи головы,

хвосты гиен и волчьи шкуры.

Царица тяжело вздохнула: хеттские жрецы вели новоприбывших к храму

Шанта.

Она велела позвать властителя Нерика. Тот явился встревоженный.

— Не понимаю, что творится. Валом валят новые толпы

хеттов-паломников! — сказал он.

— Где Арбок Перч? — спросила царица.

— Он там, внизу. Позвать?

— Немедленно.

Вошел Арбок Перч. Весь опухший, глаза заплывшие.

Царица вспылила:

— Целые дни пьянствуешь, вчерашний раб!

— Я не виноват! — опускаясь на колени, взмолился Арбок Перч. — Жрецы

насильно упоили. Прости меня, всемилостивейшая!.. Что-нибудь случилось?

— Срочно закрой городские ворота! Смердит. Я чую заговор.

Властитель Нерика и военачальник удалились.

Мари-Луйс прислушивалась к городским шумам. Там явно что-то

происходило. Может, хетты оказали сопротивление Арбок Перчу и властителю

Нерика, когда те хотели закрыть городские ворота?..

А к храму Шанта все подходили и подходили люди царя Мурсилиса. Едва

ли они прибыли только с целью жертвоприношения богу Шанту...

Царица вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной.

Обернулась — Таги-Усак. Он не выдержал ее тяжелого взгляда и опустил

голову. «Зачем он явился?.. Ненавижу!» Неужели это правда? Неужели

ненавидит?.. Если да, то почему так колотится сердце?.. Уж наверняка не от

страха перед хеттами. В гневе кровь прилила к лицу — вот-вот брызнет. Дуги

бровей сошлись у переносицы, ресницы как стрелы...

Когда ее невестой привезли в Куммаху и, окрасив ей волосы и ногти,

повели в храм бога Псака*, что расположен в провинции Тил, прорицатель

Чермак бросил ей под ноги кости и спросил:

_______________

* П с а к — бог новобрачных.

— Чего ты желаешь, женщина?

— Того, что предопределено судьбой.

— Говори прямо! — сердито глянув на нее, бросил прорицатель Чермак.

— В этом мире мало доброго и слишком много злого...

Жрецы провели ее в одну из келий, омыли там святой водой, умастили

благовониями, окутали прозрачными тканями и сказали: «А теперь подари себя

храму».

Она тем временем увидела в отсвете багряных лучей заходящего солнца

кудрявого молодого мужчину и узнала в нем прорицателя Чермака, только

переодетого. Спросила у жриц: «Кто это?» — «Душа бога Шанта, — ответили

они ей. — Ты в своей невинности прежде должна принадлежать ему, а уж потом

твоему супругу. Так предопределено богами». Она оттолкнула жриц и

рванулась к ступеням, ведущим вон из кельи...

Вспомнив этот неприятный случай, она как бы увидела перед собой

прорицателя Чермака. Захотелось ногтями вонзиться ему в глотку. Но видение

исчезло. Перед ней стоял Таги-Усак. Что он хочет? Лицо желтое, как воск. В

глазах влажный отблеск, какой бывает у бога Арега* на утренней заре раннею

весной.

_______________

* А р е г — бог солнца.

Уже в замужестве Мари-Луйс попросила царя-отца запретить во всех

храмах лишать невест девственности. И царь Уганна исполнил ее желание...

Пришел властитель Нерика.

— С трудом удалось закрыть ворота. За ними осталось еще много

паломников. Хеттские жрецы утверждают, что в жертву будет принесен

человек.

Мари-Луйс приподняла полы своих обшитых серебряными украшениями одежд

и, сопровождаемая легким перезвоном, вышла. Таги-Усак и властитель не

знали, что делать — идти за ней или нет...

Ночью Мари-Луйс, переодетая, отправилась в храм бога Шанта повидать

великого жреца Арванда Бихуни. С собой она взяла только Арбок Перча, велев

ему переодеться женщиной, чтобы сошел на одну из жен властителя города.

Арванд Бихуни окружил себя и своих приближенных пышной роскошью.

Мари-Луйс это неприятно удивило. Ведь служители богов должны быть

воздержанны. Она пренебрегла ритуалом восславления богов при встрече с

великим жрецом и с укором сказала:

— Одеяния твои слишком богаты, наместник богов. Ты разрядился, как

завзятая щеголиха. Не к лицу это в твоем звании.

Великий жрец откинул полу златотканой одежды и показал, что под ней

власяница да козья шкура.

— Вот, божественная, смотри. То, что сверху надето, это для прихожан,

чтоб их завлечь, дабы верными были. А на теле власяница, чтоб богам

угодным быть. Ведь всякое разумное существо двулико.

Да, кто-кто, а великий жрец бога Шанта истинно двулик.

В дверях показались жрицы-стражницы. Они низко поклонились,

восклицая:

— О Мари-Луйс, приветствуем тебя!

— А как вы меня узнали, я же переодета?

— О Мари-Луйс, — еще настойчивее повторили они ее имя, — отойди от

своей земной жизни, которая преходяща, как дым, присоединись к нам, чтобы

вкусить от плода бессмертия!

— Я хочу иметь много детей и вырастить их.

— Это значит, ты хочешь привнести в мир новые грехи?..

На одной из жриц была головная повязка, на другой — несуразная

хламида и войлочная обувь и на голове что-то тоже вроде повязки. Поверх

всего было накинуто нечто, похожее на плащ с длинными рукавами. А

виднеющиеся из-под низу штанины расписаны яркими птицами.

Арбок Перч приметил в дверях слепца. Тот сидел на камне у входа и

словно бы дремал. Мари-Луйс сунула ему в ладонь кусочки серебра. Слепец

пробормотал:

— Да будь благословенна, добрая дарительница!

Вошла жрица-птичница, волоча за собой подстилку, на которой она

спала. Она и ей подобные никогда не мылись, даже ног не омывали, считая,

что этим осквернят воду. Жрица заговорила, чуть заикаясь:

— Иду слушать птиц. Они скоро проснутся и заговорят с богами.

В боковой келье беспокойно суетились жрецы-врачеватели. Мари-Луйс

почувствовала запах сухих трав. Жрецы лечат ими больных.

— Таги-Усак не пришел? — спросил один из жрецов.

Мари-Луйс удивилась. Неужто Таги-Усак покупает у них травы?.. А

может, и приворотное зелье?.. Но кого он хочет завлечь?..

Ее как ожгло.

Нет, нет! Жрецы, верно, путают Арбок Перча с Таги-Усаком?..

Мир полон множества загадок...

Соседнее помещение предназначалось для врачевания и колдовства. Там

же обитали всякие чудища и уродцы.

Арванд Бихуни прошел с царицей в глубь храма. Остановившись у очага,

он поднялся на приступок и заговорил таинственным голосом:

— Я стоял там, где соединяются оба русла священного Евфрата, о

богоравная, благословенная Мари-Луйс! Вода гремела и бушевала. Воздух над

ней сверкал мириадами радужных брызг. На вершине утеса восседала сама

Эпит-Анаит. Лоб у нее высокий, открытый, волосы свободно ниспадают, брови

как стрелы, глаза миндалевидные, груди налитые. Своими глазами я видел ее.

Нет в мире света ослепительнее. Длинными, нежными пальцами Эпит-Анаит

расчесывала волосы. Я свидетель тому — она расчесывала золотые волосы,

укрывая ими плечи и грудь. Свидетель я и тому, что наша матерь-богиня

Эпит-Анаит до пояса была рыбой, а выше пояса женщиной!..

Он спустился с приступка, выставил вперед бороду, чтобы Мари-Луйс

облобызала ее. Это было высшей благодатью для прихожанина. Обычные люди

лобызали окрашенные ноги верховного жреца или его след.