Царица Армянская - Серо Ханзадян

был и Кама Вараш. Все обриты наголо. У Кама Вараша на шее длинная витая

цепь. Такие носят только цари да великие жрецы. Они, эти цепи, сплетены в

виде растений; считается, что ими отгоняются все болезни и напасти,

насылаемые богом Хивом.

Арванд Бихуни присел на циновку и протянул руку вперед. Хеттские

жрецы ответно потянулись к нему, их руки соединились в пожатии,

утверждающем согласие в действиях.

— Царица вновь и безоговорочно запретила приносить в жертву человека.

Голый череп Кама Вараша был весь в испарине.

— Мне это известно. Я лично беседовал с ней. Бог Шант осудит ее.

Однако, брат мой, по какому праву она запрещает то, что извечно заведено

богами, вот что я хотел бы знать?!

— По праву царицы страны.

— Даже цари — рабы и жертва бога Шанта.

— Может, и так, — согласно кивнул Арванд Бихуни. — У нас в стране

царицы уравнены в правах с царями. Да будет неиссякаема их приверженность,

их любовь к богам!

Помолчали. Подсыпали еще ладана в курильницу, покропили огонь

священной водой, отчего он стал сильнее потрескивать.

Арванду Бихуни наскучило молчание, и он поднялся, собравшись уходить.

Но тут Кама Вараш спросил:

— Однако ты так ничего и не сказал, брат мой Арванд Бихуни?

— Девушка, которая предназначалась к жертвоприношению, чувствует себя

здоровой и бодрой. Царица ласкова с ней, как с дочерью.

— У нас есть еще одна девушка для жертвоприношения.

Жрецы, конечно, могли и тайно приносить в жертву человека в своих

храмах, сколько им заблагорассудится. Но боги таких жертв не принимали.

Жертвоприношение человека должно совершаться публично, на глазах у

прихожан и паломников, на больших площадях. Арванд Бихуни это знал и

потому, приостановившись, твердо проговорил, глядя в лицо хеттскому жрецу:

— Досточтимый Кама Вараш, я же сказал, что царица запрещает приносить

в жертву человека! — Он поднял свой жезл и уже грозно добавил: — К тому же

не забывайте, что Нерик принадлежит армянам!

Кама Вараш вытер концом пояса пот со лба. Арванд Бихуни с

достоинством удалился. В каменной чаше потрескивал священный огонь. На

душе у Арванда Бихуни был страх, и навевал его голый череп чужого жреца.

Однако страх недолго держал Арванда Бихуни в своих оковах. Он с едва

сдерживаемой усмешкой подумал: «Смотри, лысый, как бы твои интриги не

взвили над вашими владениями красного петуха».

Закат уже был на исходе. Улицы Нерика постепенно окутывала тьма.

Позакрывались лавки.

Арванд Бихуни свернул в сторону храма Шанта, решил посетить

прорицателя Чермака. Вошел он с заднего хода, глубокого, как колодец. На

башенном зубце, покачиваясь, издавало нечто похожее на кваканье идолище в

образе бога Шанта. В руку ему было вложено кнутовище, которое временами с

треском посвистывало, порождая малоприятное ощущение.

Храмовый служитель посветил Арванду Бихуни факелом. Тень служки,

пробежав по стене, опередила позднего пришельца.

— Погаси!

Факел угас. Раб, чуть поотстав, вскоре совсем исчез. Арванд Бихуни

нащупал в стене гладкий камень, нажал на него, и тот подался вперед.

Арванд Бихуни ступил в узкий, как лаз, проход. В лицо ему пахнуло

сыростью. Держась за стены, он стал спускаться вниз по ступеням.

В круглой пещерной келье на разостланной бычьей шкуре, заложив ногу

за ногу, восседал облаченный в жреческий хитон прорицатель Чермак. Он был

совсем еще молод. Под лучом светильника синие глаза искрились блеском. На

груди у него висели нанизанные на нить костяшки. Длинный ноготь мизинца

правой руки торжественно покоился на белом хитоне. Увидав пришельца,

прорицатель Чермак навострился, как змея, учуявшая добычу.

— Разговаривал?

— Да! — Арванд Бихуни сел. — Разговаривал...

— И что?

— Бычок и баран.

Прорицатель ткнул ногтем в лицо Арванда Бихуни.

— Девственница или непорочный юноша! Шант должен получить то, что ему

следует! Нарушителя вековечного обычая ждет смерть!

Арванд Бихуни сидел бездвижный. Он испытывал страшное раздражение

против прорицателя Чермака. Но и ужас перед ним был немалым. Урожденный

армянин отказывается повиноваться приказу царицы армянской?..

Седьмой день от нарождения луны в этом месяце — день бога Шанта.

Царица Мари-Луйс призывает гнев богов на город Нерик. Иссякнут источники

литого золота, приносимого ими в дар храму. Не будут приходить и люди

Кизватского племени, всегда дарившие храму рабов. Иссякнет все, что

составляло силу и величие храма...

Прорицатель Чермак возопил:

— Погибель!..

Арванда Бихуни вдруг словно глыбой придавило. Представилось, как

пробудится бог-дьявол Угур, поглотит все родники, все реки от Тер Мадона

до священного Евфрата и Куры, которая течет вдоль северных земель

Хайасы...

— О бог Шант, будь милосерден!..

Подземный дьявол Угур выпустит Медведя — хранителя бед и несчастий, и

понесется он, сея ужасные напасти на белый свет. Погаснут все огни...

— Она говорит, пусть приносит в жертву домашний скот. Сколько душе

угодно. Еще говорит, пусть наберут воды в Евфрате и принесут к жертвенному

алтарю. Молоком пусть его покропят или вином. И ладан пусть несут... Я

спросил, что, если огонь разгневается?.. Пляшите, говорит, над ним и

спасетесь от гнева, а заодно очиститесь от грехов ваших...

Прорицатель Чермак откинулся назад. Арванд Бихуни безнадежно поглядел

на него.

— Девственница, которая предназначалась для жертвоприношения,

находится у царицы... Что будет дальше?

— Шанту надо поднести человечью кровь! — прохрипел прорицатель

Чермак. — Так должно быть! Иначе появится крылатый дракон Иллуя и

уничтожит все и вся. Одна девственница у царицы, но другая-то у Кама

Вараша?..

— Царица не позволит. — Арванд Бихуни поднялся. — Она утверждает, что

это все ложь. Не будет, говорит, никакого Медведя с напастями и никакого

Иллуи. Как мне противостоять царице? Как и зачем?..

Прорицатель Чермак отвернул свой хитон, под ним жались две змеи. Они

тотчас потянулись в сторону Арванда Бихуни. Чермак захохотал.

— Ну, человек, выбирай: жизнь или мученическая смерть?

Арванд Бихуни с ужасом отпрянул. По обе стороны узкого прохода

выстроились жрецы, и у каждого в руках извивалась змея.

— Итак, решай: жизнь или смерть?

Арванд Бихуни взмолился:

— Пусть будет по-вашему! Пусть будет...

Выйдя из храма, он почувствовал, что теряет сознание. С трудом

опустился на ступеньку и обхватил руками свою горемычную голову.

* * *

Сыновья родоначальника Андзева были очень похожи друг на друга.

Хорошо обученные воинскому делу, умные, они — Каранни это видел — были

довольны, что удостоились чести служить в войске престолонаследника.

Братья вкушали жертвенное мясо, стоя лицом к востоку. Поевши, они

омывались водой из моря Наири, которую везли с собой в бурдюках. Везли они

еще дочерна усохшую женщину, которая денно и нощно поддерживала огонь в

лампаде. Прежде чем поесть-попить да морскою водою омыться, братья истово

молились Мажан-Арамазду, не уставая восклицать: «Блажен тот, кто родился

на берегу Евфрата!» Они жили мечтой хоть раз искупаться в водах этой реки.

И не уставали благословлять Каранни за то, что взял их с собой. Иначе

сидели бы взаперти в отчем доме. А теперь перед ними такая необозримая

ширь, такая радость...

Каш Бихуни вместе с родоначальниками Баз Артимом, Мариашем и

Арташашем днями и ночами муштровал новобранцев. Редко когда позволял он

себе соснуть час-другой. Был вездесущ. Облазил все закоулки Вастуракана.

Пробирался даже по недоступным кручам в твердыни и крепости на склонах гор

Афафа и Кордук, изучал местность, измерял дороги. И потом все в

подробностях докладывал престолонаследнику.

— У нас достаточно воинской силы, божественный, — говорил он

Каранни, — но она, к сожалению, разрознена. Нет единства.

Каранни уже начал объединять большие и малые воинские соединения,