Сказки Освии. Шершех - Татьяна Бондарь

не вынесут такой радости, а почтальоны опять станут доставлять тебе их ночные горшки.

Альберта передёрнуло.

— Я спасу её! — очень убеждённо сказал он. — Я раздобыл энциклопедию кактусов, и теперь многое о них знаю. Этот вид, например, — он тыкнул пальцем в Амель, — хорошо переносит холод. А за поливом я буду следить. Так что ты, — он обратился к брату, — поезжай спасать свою невесту, а я ещё часик посплю, и отправлюсь спасать свою, — Альберт широко зевнул. — Ночка выдалась бессонная. Местные жители слишком весело празднуют сбор урожая. Мне даже пару раз за ночь захотелось запретить все осенние праздники разом, особенно когда кто-то из местных жителей запачкал мои сапоги гнилью.

— Ты умудрился ввязаться в бой на тухлых помидорах и проиграть? — насмешливо спросил Рональд.

— Ты меня недооцениваешь, — очень довольно ухмыльнулся Альберт. — Вражеский лагерь пал и молил о пощаде уже на пятой минуте.

Мы оставили Альберта досыпать, а сами вернулись к лошадям и стали готовиться к отъезду.

— Выбирай, — щедро предложил Рональд, когда сумки были приторочены к сёдлам, а подпруги затянуты. Я нерешительно перевела взгляд с Геры на Омку и обратно. Гера вновь опустила голову в ведро с овсом, недовольная предстоящей разлукой с едой. Омка задумчиво изучала собственный бок, где красовалась надпись «Рональд вонючка».

— Поеду на Гере, — решила я. — Омка уже, в каком-то смысле, предписана тебе судьбой.

Рональд подсадил меня на лошадь, и сам вскочил в седло с лёгкостью, доступной только человеку, который провёл в нём полжизни.

— Отсюда примерно пять часов пути, — сказал он, из его рта вырвалось облачко пара. — К месту силы уходят две дороги. Поедем по этой. Насколько я помню, она проходит мимо города, и мы сможем в нём заночевать, если не успеем добраться к месту силы до темноты. Надеюсь, там праздник сбора урожая уже закончился.

Он хлопнул Омку по крупу, придавая ей ускорение. Кобылка обиженно на него посмотрела и нехотя ускорилась. Моя не стала дожидаться шлепка по круглому заду и прибавила ходу сама.

И хоть это и не имеет никакого отношения к тому, что произошло дальше, первая баллада, сложенная в честь короля Альберта, появилась примерно через два дня после нашего отъезда. Сложенная народом, она разнеслась по городам и весям со скоростью ветра, а уже через месяц вышел целый сборник песен, посвящённых приключениям молодого короля. Баллады сыпались сотнями, красной линией отмечая путь, по которому ехал Альберт со своей Амелькой.

Землянка

Из сборника баллад о рыцаре печального кактуса:

…Он хитрого, жадного мага хэй-хо

Связал и сказал сурово:

«Не расколдуешь принцессу, хэй-хо

Лишу навечно спиртного!»

А маг посмотрел на колючки, хэй-хо

И нагло ему ответил:

Ей так даже лучше хэй-хо, хэй-хо,

В красивом оранжевом цвете.

Наш рыцарь был нравом весел и добр,

Но на этот раз не смеялся.

Он в подвалах мага всё ценное сгрёб,

Раздарив тем, кто в этом нуждался.

После нашей встречи с Альбертом меня стала грызть совесть. Мне было ужасно стыдно, что это именно из-за меня он должен сейчас спасать свою невесту. Раньше я люто ненавидела Амель за то, что она сделала. Я не могла простить её, даже понимая, что она творила свои злодеяния, будучи заколдованной.

Волшебное зеркало лишило её способности любить, оставив только ум, но одного ума слишком мало. Главное качество человека, скрыто в самом его названии. Оно не связано с какими-либо особыми умениями. Всё дело в человечности.

Будто в насмешку, или в назидание, великие боги поставили теперь меня в такое же положение, в каком была Амель. Я начинала её понимать. То, что творило ожерелье, не имело к моей воле никакого отношения, но сделать с этим я ничего не могла. Прямо как аскарская принцесса, я совершила опасное колдовство, которое теперь непонятно как снимать.

Мне повезло, мои друзья были добрее, и смогли меня простить. Им было достаточно одного глупого оправдания, звучавшего наивно и неубедительно. Так же кричат дети, сломав любимую мамину вещь: «Это не я! Это всё Шершех!». Противный голосок в моей голове шептал:

«Остаётся только надеяться, что королю Вальгу, отцу Амель, тоже хватит снисходительности простить тебя, списав всё на Шершеха».

Рональд безжалостно подгонял лошадей. К концу третьего часа пути я перестала чувствовать отмёрзшие пальцы. Спину начинало ломить, а то, что пониже её, натёрло седлом. Это сделало дальнейший путь мучительным. Я охрипла, пытаясь уговорить Рональда пройтись хоть немного пешком. На его месте сдался бы любой менее целеустремлённый человек. Рональд держался, и будто не замечал моего нытья, безжалостно его игнорируя. К слову, его пальцы были такими же белыми, как и мои.

А после обеда, которого у нас не было, небо осветила вспышка, и зарядил ледяной дождь. Капли шлёпали по моему капюшону и скатывались с него, как с капустного листа. В этот момент я испытывала невероятную благодарность к Ягоде, сделавшей меня водостойкой. Рональду повезло меньше, он водостойкостью не обладал. Чёрный дорожный костюм давно промок, вода стекала ручьями по налипшим на лицо волосам, полы плаща схватились льдом.

Первое время из Рональда шёл пар, но потом тело остыло настолько, что вода перестала испаряться. Его губы посинели, взгляд остекленел, он весь мелко подрагивал и угрюмо молчал. Сейчас он был таким же грязным, как аскарская принцесса в день прибытия в Альмагард, и куда более замёрзшим.

Рональд мужественно сносил это внезапно обрушившееся на нас испытание, и всё так же прямо держался в седле, напоминая печального рыцаря, обречённого скитаться по свету в поисках правды, и не способного склониться ни перед соперником, ни перед бушующей стихией. Даже сейчас он был красив и благороден. В очередной раз я поняла, как сильно его люблю.

Я замолчала, хоть и казалось, что уже примёрзла к седлу. Рональду наверняка было хуже, чем мне, и дальше канючить было совестно. Ничего не оставалось, кроме как дожидаться, когда это путешествие наконец-то закончится.

Прошли ещё три часа. Начало темнеть. Ни город, ни место силы так и не появились ни за первым поворотом дороги, ни за вторым, ни за пятым, ни за десятым, и это было страшно. Сомнений не оставалось, что мы заблудились.

Если бы не дождь, у нас была бы возможность заночевать в поле даже сейчас, глубокой осенью. Если бы мы дождались кучера или повели карету сами, то не промокли бы и смогли встретить ночь в ней. Если бы дорога была правильной, мы бы уже сидели в тёплой гостиной Освальда. Но исправить ситуацию было уже