Том 2. Стихотворения 1855-1866 - Николай Некрасов

Пожарище*

Весело бить вас, медведи почтенные,Только до вас добираться невесело,Кочи, ухабины, ели бессменные!Каждое дерево ветви повесило,Каркает ворон над белой равниною,Нищий в деревне за дровни цепляется.Этой сплошной безотрадной картиноюСердце подавлено, взор утомляется.Ой! надоела ты, глушь новгородская!Ой! истомила ты, бедность крестьянская!То ли бы дело лошадка заводская,С полостью санки, прогулка дворянская?..Даже церквей здесь почти не имеется.Вот наконец впереди развлечение:Что-то на белой поляне чернеется,Что-то дымится — сгорело селение!Бедных, богатых не различающий,Шутку огонь подшутил презабавную:Только повсюду еще украшающийОсвобожденную Русь православнуюСтолб уцелел — и на нем сохраняютсяСтроки: «Деревня помещика Вечева».С лаем собаки на нас не бросаются,Думают, видно: украсть вам тут нечего!(Так. А давно ли служили вы с верою,Лаяли, злились до самозабвенияИ на хребте своем шерсть черно-серуюСтавили дыбом в защиту селения?..)Да на обломках стены штукатуреннойКрайнего дома — должно быть, дворянского —Видны портреты: Кутузов нахмуренный,Блюхер бессменный и бок Забалканского.Лошадь дрожит у плетня почернелого,Куры бездомные с холоду ежатся,И на остатках жилья погорелогоЛюди, как черви на трупе, копошатся…

Орина, мать солдатская*

День-деньской моя печальница,

В ночь — ночная богомолица,

Векова моя сухотница…

(Из народной песни)

Мы с охоты возвращаемся,До ночлега прошлогоднего,Слава богу, добираемся.

«Вот и мы! Здорово, старая!Что насупилась ты, кумушка!Не о смерти ли задумалась?Брось! пустая эта думушка!

Посетила ли кручинушка?Молви — может, и размыкаю». —И поведала ОринушкаМне печаль свою великую.

«Восемь лет сынка не видела,Жив ли, нет — не откликается,Уж и свидеться не чаяла,Вдруг сыночек возвращается.

Вышло молодцу в бессрочные…Истопила жарко банюшку,Напекла блинов Оринушка,Не насмотрится на Ванюшку!

Да недолги были радости.Воротился сын больнехонек,Ночью кашель бьет солдатика,Белый плат в крови мокрехонек!

Говорит: „Поправлюсь, матушка!“Да ошибся — не поправился,Девять дней хворал Иванушка,На десятый день преставился…»

Замолчала — не прибавилаНи словечка, бесталанная.«Да с чего же привязаласяК парню хворость окаянная?

Хилый, что ли, был с рождения?..»Встрепенулася Оринушка:«Богатырского сложения,Здоровенный был детинушка!

Подивился сам из ПитераГенерал на парня этого,Как в рекрутское присутствиеПривели его раздетого…

На избенку эту бревнышкиОн один таскал сосновые…И вилися у ИванушкиРусы кудри как шелковые…»

И опять молчит несчастная…«Не молчи — развей кручинушку!Что сгубило сына милого —Чай, спросила ты детинушка?»

— «Не любил, сударь, рассказыватьОн про жизнь свою военную,Грех мирянам-то показыватьДушу — богу обреченную!

Говорить — гневить всевышнего,Окаянных бесов радовать…Чтоб не молвить слова лишнего,На врагов не подосадовать,

Немота перед кончиноюПодобает христианину.Знает бог, какие тягостиСокрушили силу Ванину!

Я узнать не добивалася.Никого не осуждаючи,Он одни слова утешныеГоворил мне умираючи.

Тихо по двору похаживалДа постукивал топориком,Избу ветхую обхаживал,Огород обнес забориком;

Перекрыть сарай задумывал.Не сбылись его желания:Слег — и встал на ноги резвыеТолько за день до скончания!

Поглядеть на солнце красноеПожелал, — пошла я с Ванею:Попрощался со скотинкою,Попрощался с ригой, с банею.

Сенокосом шел — задумался.„Ты прости, прости, полянушка!Я косил тебя во младости!“ —И заплакал мой Иванушка!

Песня вдруг с дороги грянула,Подхватил, что было голосу,„Не белы снежки“, закашлялся,Задышался — пал на полосу!

Не стояли ноги резвые,Не держалася головушка!С час домой мы возвращалися…Было время — пел соловушка!

Страшно в эту ночь последнююБыло: память потерялася,Всё ему перед кончиноюСлужба эта представлялася.

Ходит, чистит амуницию,Набелил ремни солдатские,Языком играл сигналики,Песни пел — такие хватские!

Артикул ружьем выкидывалТак, что весь домишка вздрагивал;Как журавль стоял на ноженькеНа одной — носок вытягивал.

Вдруг метнулся… смотрит жалобно…Повалился — плачет, кается,Крикнул: „Ваше благородие!Ваше!..“ Вижу, задыхается.

Я к нему. Утих, послушался —Лег на лавку. Я молилася:Не пошлет ли бог спасение?..К утру память воротилася,

Прошептал: „Прощай, родимая!Ты опять одна осталася!..“Я над Ваней наклонилася,Покрестила, попрощалася,

И погас он, словно свеченькаВосковая, предыконная…»

Мало слов, а горя реченька,Горя реченька бездонная!..

1864

Начало поэмы*

Опять она, родная сторонаС ее зеленым, благодатным летом,И вновь душа поэзией полна…Да, только здесь могу я быть поэтом!

(На Западе — не вызвал я ничемКрасивых строф, пластических и сильных,В Германии я был как рыба нем,В Италии — писал о русских ссыльных,

Давно то было… Город наш родной,Санкт-Петербург, как он ни поэтичен,Но в нем я постоянно сам не свой —Зол, озабочен или апатичен…)

Опять леса в уборе вековом,Зверей и птиц угрюмые чертоги,И меж дерев, нависнувших шатром,Травнистые, зеленые дороги!

На первый раз сказать позвольте вам,Чем пахнут вообще дороги наши —То запах дегтя с сеном пополам.Не знаю, каково на нервы ваши

Он действует, но мне приятен он,Он мысль мою свежит и направляет:Куда б мечтой я ни был увлечен,Он вмиг ее к народу возвращает…

Чу! воз скрипит! Плетутся два вола,Снопы пред нами в зелени ныряют,Подобие зеленого стола,На коем груды золота мелькают.

(Друзья мои картежники! для васПридумано сравненье на досуге…)Но мы догнали воз — и порваласьНить вольных мыслей. Вздрогнул я в испуге:

Почудились на этом мне возу,Сидящие рядком, как на картине,Столичный франт со стеклышком в глазуИ барыня в широком кринолине!..

Возвращение*

И здесь душа унынием объята.Неласков был мне родины привет;Так смотрит друг, любивший нас когда-то,Но в ком давно уж прежней веры нет.

Сентябрь шумел, земля моя роднаяВся под дождем рыдала без конца,И черных птиц за мной летела стая,Как будто бы почуяв мертвеца!

Волнуемый тоскою и боязнью,Напрасно гнал я грозные мечты,Меж тем как лес с какой-то неприязньюВ меня бросал холодные листы,

И ветер мне гудел неумолимо:Зачем ты здесь, изнеженный поэт?Чего от нас ты хочешь? Мимо! мимо!Ты нам чужой, тебе здесь дела нет!

И песню я услышал в отдаленьи.Знакомая, она была горька,Звучало в ней бессильное томленье,Бессильная и вялая тоска.

С той песней вновь в душе зашевелилось,О чем давно я позабыл мечтать,И проклял я то сердце, что смутилосьПеред борьбой — и отступило вспять!..

Железная дорога*