Глаза урагана. Том I. Другая музыка - Demi Urtch

старый платок, — с деланной бодростью предлагает Фирмин.

С сожалением поглядывает на учебник, так и оставленный раскрытым на столе.

Ну, ничего. Дочитает позже. После похода в храм, может быть. Хотя светлого времени совсем мало останется, жалко. А этт Арман будет ругаться, что он тратит свечи. Хоть и хвалит за тягу к учёбе.

— Давай, — с задержкой кивает Энис.

Откладывает в сторону цитру.

Её решено было хранить здесь, в комнате Фирмина — надёжней. Да и всё равно как-то так получилось, что Энис только здесь и играет.

Пока Фирмин запирает комнату, Энис, как всегда, деликатно стоит поодаль — таращится куда-то в окно, на сугробы. Можно подумать, там есть что-то интересное сейчас. Или Энис до сих пор не приметил, куда Фирмин убирает ключ.

Полы в этом коридоре скрипят ещё громче, чем в нижнем, хоть, казалось бы, тут почти никто и не ходит. Чувство, будто особняк ругает его за лишнюю ношу или, может, просто сетует на жизнь. Глупость, конечно, но Фирмин ускоряет шаг.

На лестнице, уж слишком крутой и давно не чиненной, приходится, наоборот, идти как можно медленней.

— А это ничего, что мы вот так придём? — спрашивает Энис из-за спины.

Его голос с особняком звучит совсем не в такт.

— Как?

— Ну… она работает.

Фирмин останавливается на пару мгновений.

— Мы хотя бы спросим, — отвечает наконец не очень уверенно. — Это не так уж её и отвлечёт. А там как знать, может, ей и не придётся отвлекаться.

Это, наверное, не стоило говорить.

Фирмин тяжело вздыхает, Энис отвечает эхом.

— А ты хорошо искал? — спрашивает Фирмин больше на всякий случай.

— Хорошо… Это, наверное, Арно. Я никогда не найду.

Фирмин кивает.

В пансион порой берут полнейший сброд. Вот и у Арно воровские повадки видно за версту.

И всё равно почему-то вокруг него собираются люди. Уже целая толпа подпевал. Наверное, потому что все эти мальчишки тянутся к силе, как мухи на… всякое. И не хотят быть на месте, допустим, Эниса.

На последних ступенях Фирмин всё-таки едва не падает, позабыв смотреть под ноги. Плечи чуть выше локтей тут же сжимают тонкие пальцы. Быстро обернувшись, Фирмин благодарно кивает.

— Спасибо.

— А я тоже тут упал как-то, — зачем-то говорит Энис вместо какой-нибудь дежурной фразы. — Всё эти ступеньки… круглые.

— Скруглённые, — чуть поморщившись, поправляет Фирмин. — Стёрлись они.

Сколько должно пройти времени, чтоб Энис стал как следует говорить? Должно быть, и учителя скоро начнут ругать его за косноязычие. Если ещё не начали. Их всех тут не для того ведь учат, чтоб потом бренчать в каком-нибудь пабе. Они выйдут в свет!

Любопытно, а как Энису даётся письмо? Кажется, Фирмин до сих пор ни разу не поинтересовался. Но и спрашивать сейчас будет совсем не к месту.

С Рени они сталкиваются в коридоре. Раскрасневшаяся, с выбившимися из-под чепца светлыми прядями, в испачканном фартуке и с закатанными по локоть рукавами, она выглядит очень, сказал бы этт Арман, по-деревенски. Но Фирмин готов поклясться, что всё это ужасно идёт ей. Он не может представить Рени в образе придворной дамы. Но на какую-то секунду ему кажется, что и ни одна из таких дам не могла бы выглядеть… нет, не то чтоб лучше или красивей, конечно, но, может, живей, обаятельней.

— Давайте помогу, — звонко восклицает Энис, протискиваясь мимо Фирмина.

И разрушает очарование момента.

Только тут Фирмин замечает тяжёлый короб с овощами в руках Рени. В смятении отводит взгляд.

Это он должен был предложить помощь, не Энис.

— Куда тебе? — тем временем смеётся Рени. — Сам-то: плюнь — перешибёшь.

— Давай я! — Фирмин быстро шагает вперёд, случайно задевая Эниса плечом, вскидывает руки и чувствует себя болезненно неуклюжим.

— Сколько помощников! — фыркает Рени и, оттеснив обоих, ногой толкает кухонную дверь.

Да, уж лучше б сообразили открыть ей.

— Чего хотели-то? — Рени походя сдувает с глаз волосы.

Поставив короб, принимается деловито заправлять пряди обратно под чепец.

Фирмин поглядывает на Эниса, но тот мнётся, то ли стесняясь просить, то ли снова забыв слова.

Дырявая голова.

— М-мы… если ты не очень занята… В общем, у тебя случайно нет запасного платка? В храм сходить. — На фоне Эниса Фирмин чувствует себя очень смелым и уверенным.

— А ты что ж, потерял? — Справившись с волосами, Рени принимается поправлять уехавший набок фартук.

— Не я, — быстро говорит Фирмин.

— Ты, хворостинка? — Рени подтрунивает над Энисовой худобой совсем не остро, по-доброму.

А Фирмину, кажется, никто никогда не давал добрых прозвищ. Казалось бы — было б, о чём жалеть, но на секунду становится немного обидно.

Энис понуро кивает.

— Простите, пожалуйста.

— Он не сам! — зачем-то поспешно добавляет Фирмин. Может, потому что до этого как бы указал на него, а может, потому что Энис выглядит очень уж жалко.

— Ну вы начали, будто это я платки считаю, — снова фыркает Рени. — Ладно, может, и есть у меня что-нибудь. Только погодите пока.

Она шустро отходит, заодно взяв из короба пару крупных свеклин. Заговаривает с кем-то. Довольной её собеседница не выглядит, и Фирмин неловко отводит взгляд.

Энис по обыкновению кусает губы и карябает ладонь. Не удержавшись, Фирмин легонько бьёт его по руке.

— Перестань! Расчешешь.

Энис прячет руки за спиной.

— Ну что вы тут? — Рени уже как-то успевает оказаться рядом. — Пойдём, а то опоздаете.

Это верно.

В местном маленьком храме — в деревне неподалёку — служба начинается не с утра, как положено, а заполдень. Всё потому что храм у них есть, а жреца сейчас нет. Городской приезжает, как закончит свои дела. Был бы у местных свой жрец, у Эниса, скорей всего, вообще не осталось бы времени искать платок. Но и так у них не слишком большая фора.

Чего Энис раньше молчал?

Комнаты прислуги находятся совсем недалеко от кухни, но Фирмин, к удивлению, почти и не бывал здесь. Забредал в этот коридор, наверное, всего пару раз, летом, когда почти никого не оставалось в особняке и можно было свободно попасть почти куда угодно. В остальное время ходить вдоль чужих комнат было бы странным. Поэтому сейчас Фирмин оглядывается пытливо, стараясь сразу ухватить всё, чего не примечал раньше.

Коридор неожиданно опрятнее тех, где чаще всего бывают пансионеры — и сам Фирмин. Взрослые ценят это место больше, хотя именно дети должны быть благодарны, что находятся здесь, не терпят голод длинными зимами и однажды — возможно — ступят в куда лучшую жизнь, чем им обещалась с рождения. Они просто ничего не понимают. Подоконники их этажей расцарапаны словами, глупыми и часто неверно