Глаза урагана. Том I. Другая музыка - Demi Urtch

видно.

— А чего никто из взрослых не следит даже? — вдруг встревает Арно. — Не боятся, что мы жратву попрём?

— Так она ж и так для нас, — удивляется старшегодка. — Попрём — ну и чего? Сами, что ли, готовить будем, на костре?

— Ну, то, что не надо готовить.

Старший фыркает.

— Да смысла нету. Тут нормально кормят, не боись. А если чего не досчитаются — с нас же и спросят. И начнут перетряхивать всё. А этому уже никто, знаешь, рад не будет, и по голове потом тебя не погладят. Да и вообще… тут не особо-то церемонятся. Будешь фокусы откалывать — выгонят и всё. Тебе оно надо?

— Да я и не собирался ничего. Так, просто.

Арно пожимает плечами. Это довольно забавно выглядит, когда в руках у него мешок.

У старшегодки широкий шаг. Фелис и Арно поспевают за ним легко, а Энису приходится семенить, и со стороны он, должно быть, тоже выглядит потешно. Но плестись в конце с Корином и Матео что-то не хочется. Если держаться кого-то тут, то Фелиса. Да и старший этот вроде ничего, добрый. И пока не попрекает Эниса происхождением.

До кухни оказывается не очень-то далеко. Тут кисло пахнет тушёными овощами, но Энис всё равно невольно прикидывает, когда же обед. И в животе урчит — хорошо, что шумно и никто, наверное, не услышал.

Одна из кухарок проводит их в кладовую и принимается суетливо указывать, что куда класть. Энис нерешительно замирает у нужной полки — высокая.

— Что, малявка, не дотягиваешься? — подкалывает старшегодка, но мирно, без злобы.

Энис кивает. Старший легко выхватывает у него куль, поднимает — почти забрасывает. Что-то падает на пол, рассыпается. Энис бездумно опускается на корточки, чтоб поднять, и удивлённо смотрит на прямоугольники карт. С ближайшей — паж очей — смотрит бегло набросанный юноша, почему-то похожий на папу. То есть, ясно почему — других-то райсорийцев Энис не видел. А в уголке — ладонь с глазом посреди. Символ даров Северной и Южной Райсории.

Остальные карты Энис рассмотреть не успевает — старшегодка сгребает их одним движением и ловко суёт за пазуху.

— Об этом не говори, — бросает без угрозы, между делом, будто уверен, что Энис послушает.

Ну да, тут, наверное, нельзя играть в карты. Мама всегда морщилась и говорила, что это забава для отребья, которому только в папиных пабах и место.

— Ладно, — растерянно бормочет Энис по-тарисски.

— Ты что, по-нашему не говоришь? — удивляется старшегодка.

— Говорю. — Щёки снова рдеют. — Но не хорошо.

— Сложно тебе, — хмыкает старший.

Вот уж точно.

Когда они идут обратно к телеге, наконец появляются те «другие», о которых говорил Фелис. Тоже старшегодки и по-темпетски схожие. Как бы только запомнить всех…

Девушек среди них нет — а странно, Энис точно видел в очереди на экзамен девчонок. Не берут? Или, может, они просто где-то ещё околачиваются. Да, наверное, так. И телегу разгружать их не позвали.

К одному из старших почти сразу подходит Фелис, заговаривая о чём-то.

— Опять своему Дами в рот заглядывает, — негромко ворчит кто-то.

Обернувшись, Энис видит Корина совсем рядом. Только он не Энису говорит, а скорее так, самому себе. Или, может, Арно. Тот явно тоже услышал.

— А чего он? — спрашивает.

В глазах всё то же цепкое внимание.

— Да ничего. — Корин раздражённо дёргает плечом.

И ничего больше не говорит, хотя Энис был почти уверен, что скажет.

Энису тоже любопытно.

Он снова смотрит на Дами. У того тоже светлые волосы, и вообще он на первый взгляд совсем такой, как все. Вот только есть какое-то… несоответствие, что ли.

Да, точно. Между простой, потрёпанной одеждой, какую носят все местные, и манерой держаться, осанкой, взглядом. Это всё внезапно напоминает маму. Она тоже всегда ведёт себя как аристократка. А денег на хорошие наряды у них в последнее время нет.

А ещё у Дами на пальце блестит кольцо — тоненькое и без всяких украшений, только, кажется, с какими-то буквами.

Энис невольно касается серёжек. Они, наверное, тоже с незамысловатой пансионной формой странно смотрятся.

Нет, они смотрятся стократ страннее, потому что в Темпете мужчины не носят серьги.

Но если Энис не будет носить свои, мама расстроится.

Он прикусывает губу и заставляет себя убрать руку. Незачем самому обращать внимание на то, что и без него заметят.

У телеги каждому вновь достаётся ноша. Теперь дело идёт быстрее — хватает ходки, чтоб всё отнести.

Когда кухарки отпускают их — даже скорее прогоняют, — все начинают потихоньку разбредаться. Старшие, видимо, возвращаются туда, откуда пришли. Фелис всё так же трётся около Дами. Стоит ли с ними пойти? Но Эниса, вообще-то, никто не звал. Что, если они только разозлятся, если он следом увяжется?

И что, если им всем тоже станет интересно, какого цвета у Эниса глаза и чей он сын?

Он юркает в какой-то коридор, почти пробегает до следующего поворота. Скорей, пока о нём не вспомнил Арно или Корин.

Может быть, он неправильно делает… может быть, это трусость, и надо как-то по-другому поступить. Но он не знает, как. Он просто знает, что если б папа ушёл из зала тогда, сразу, то, может, и не было б никакой драки. И на экзамен они бы пошли не вдвоём с мамой, а втроём, потому что у папы не было б огромного синяка на лице.

Энис сжимает кулаки.

Поворот, и ещё поворот. Сколько же здесь коридоров? Зачем столько? А как теперь понять, куда идти?

А правда, куда ему идти? Наверное, надо найти лестницу, подняться в комнату и посидеть там. А потом что?

Фелис сказал, сейчас мало людей, потому что не все приехали, но будет больше. Кроме Арно и Корина к нему вроде бы все хорошо отнеслись. Может быть, когда их станет больше, будет уже не так важно, что думают эти двое. Может быть, Энис подружится с кем-то, кто тоже умеет драться.

Только теперь, остановившись, он наконец замечает тихую музыку. Она звучит… непривычно, Энис не уверен, что слышал этот инструмент раньше. Мама пошутила бы: видимо, в пабах на таком не играют. Звук резкий и одновременно протяжный, но при этом удивительно ладный.

Энис на слух находит дверь, за которой кто-то играет, и неуверенно становится рядом. Тягучие ноты сменяются беглыми переливами. Энис, наверное, не смог бы наиграть эту мелодию так легко. И не слышал раньше.

Не удержавшись, он тихонечко приоткрывает дверь и осторожно заглядывает в щёлку.

Музыкантом оказывается тот самый мальчишка — русоволосый, с экзамена. Он держит