Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год - Вокруг Света

Неделя проходила за неделей. Под напором южных ветров, принесших дожди, незаметно отступила жара. Марига набухла, запенилась.

Чем ближе поисковая партия подходила к конечным точкам, тем сумрачней становились рабочие, буровики, геологи. Хотя Романов, руководивший поисковыми работами, еще не вынес окончательного «приговора», все догадывались, что месторождение Бирнин-Гвари, как ни досадно, не оправдало надежд. В конце концов пришлось объявить всей поисковой партии, что дальнейшая разведка в этом районе бесполезна. Мощность пластов в рудном теле небольшая — до метра. По содержанию железная руда тощая, труднообогатимая, запасы пустячные — едва-едва наберется двадцать миллионов тонн.

Сворачивались молча. Романов подбадривал товарищей: не нашли в этом месте, выйдем на руду в другом.

...Геологов иногда сравнивают с шахматистами: тем и другим приходится «просчитывать» не один вариант, но шахматист находится в более благоприятном положении. Прежде чем передвинуть на доске фигуру, он выбирает из многих ходов один, по его мнению, лучший, и к концу партии убеждается в правильности или ошибочности своих решений. У наших геологов такого выбора в Нигерии не было. Им нужно было просчитать все варианты — до конца обследовать каждую аномальную зону. А для этого требовались не часы и не дни, а месяцы. И все это время нужно держать себя в форме, не опускать руки при неудачах, не поддаваться усталости.

Первый шаг в геологической разведке — аэромагнитная съемка, которая позволяет обнаружить залежи железных руд. Но по показаниям приборов нельзя еще сказать, какие они — богатые или бедные. Ответ дает лишь детальная проработка каждой аномалии. Для этого и проводилась наземная съемка, накапливался материал о залежи, а во время камеральной обработки на полевой базе (попросту в «камералке») анализировали полученные результаты, изучали образцы, заполняли дневники, наносили на карту новые данные, писали отчеты для центральной геологической службы. Впечатляющими цифрами указывал в них Романов, сколько проделано геологопоисковых маршрутов, пройдено канав, заложено шурфов, пробурено погонных метров скважин. Потом стали обследовать аномальные зоны в окрестностях Кадуны, Фарин Рува, Аябы. Время от времени Романов вспоминал о сокровище богатыря-ориши. Конечно, легенда есть легенда, но вот то, что молнии бьют постоянно в одно место, — над этим стоило призадуматься. Партия переходила от залежи к залежи, и Романов при случае расспрашивал жителей о легенде. Ответы не радовали, как не радовали и результаты новых поисков...

После нескольких недель, проведенных в поле, Романов занимался камералкой. Он сидел у стола, заваленного темными восьмигранниками магнетита, пакетиками с геологическими пробами, рассматривал образцы минералов, делал записи в дневнике. Настежь распахнутая дверь вагончика раскачивалась на петлях, жалобно скрипела. Опять стояла такая жара, что воздух казался густым, тягучим, и ветер, влетавший в вагончик, не освежал, а обжигал.

На лесенке послышалась чьи-то легкие шаги.

— Изучателя земли Романова, то бишь геолога, могу видеть? — хрипловато спросил вошедший.

Романов обернулся.

На пороге стоял Карельский. Загорелый, с впалыми щеками, облупившимся носом, но, как всегда, веселый, неунывающий.

— Вадим, дружище! Каким ветром тебя занесло?! — похлопывая товарища по плечу, приветствовал его Романов. Он засуетился, из сифона налил шипучей газировки.

— На-ка, освежись с дороги!

Карельский взял протянутый стакан, сделал несколько глубоких глотков, потом стал пить воду медленно, смакуя. Сел, осмотрелся.

Всюду — под кроватью, стульями, на полках — лежали сероватые образцы пород. На столе под камнями и пакетиками проглядывала вырезанная из журнала цветная картинка — березовая опушка в зимнем убранстве. От нее повеяло воспоминаниями о родных местах, показалось, что в вагончике на какой-то миг стало прохладней. Скрип двери прервал нахлынувшие воспоминания. Карельский кивнул на образцы пород:

— Есть что-нибудь стоящее?

— Какое! Куда ни придем — пяток, десяток миллионов тонн. И все вразброс. У вас-то как? — вздохнул Романов.

— Кое-что наклевывается.

— Дай бог. А к нам зачем пожаловал?

— Мы неподалеку от вас расположились. Парнишка местный к нашей партии пристал. Смышленый, старательный. Вначале вроде бы ничего работал, потом загрустил. Спрашиваю, в чем дело, а он мне; «Скучно с углем возиться. Хочу руду искать». Поговорил с ребятами, надумали в вашу партию сосватать. Да ты его видел, помнишь музей в Кадуне? Реми! — повернулся Карельский к двери вагончика. — Заходи, покажись!

В вагончик робко вошел стройный юноша.

— А, старый знакомый! Вот уж не думал, что здесь встретимся. — Романов подвинул свободный стул, предложил воды.

— Хочешь, значит, с нами работать?

Юноша кивнул.

— Пока в рабочих походишь, потом подучишься, в буровики определим. Вместе руду на новом месте поищем.

— Где это? — спросил Карельский.

Романов разложил карту, осторожно карандашом нарисовал овал.

— Перед отъездом домой Подбелов советовал получше здесь покопаться. Геофизик Голубков там уже давно сидит. Приборы показали мощную аномалию...

— А если опять впустую?

Спокойное лицо Романова стало суровым, сбежались к переносице морщины.

— Может и такое случиться, не исключаю. Тогда... У русских исследователей всегда было доброе правило: если поищешь, то и откроешь сокровище. Пойдем в другое место, где-то руда должна быть. Впрочем, хватит о делах. Сейчас чай сообразим. — Романов сложил карту, сдвинул на столе камни, пакетики...

Колонна автомашин медленно вползала в селение. Романов ехал в головном грузовике. К дороге с обеих сторон подступали четырехугольные, крытые пальмовыми листьями мазанки. В пыли около хижин копошились куры, с плетеных изгородей свешивались тыквы. Таких деревень проехали уже с десяток и нигде не останавливались. Без задержки, наверное, проскочили бы и это селение. Но оно было последним на длинном пути, и от него до места, куда предстояло добраться, рукой подать — всего несколько километров.

На площади, предназначавшейся для сходок и рынка, колонна остановилась. Геологов встречали всей деревней. Впереди мужчины — рослые, стройные, как на подбор. Маленькие девочки пугливо рассматривали геологов, пряча лица в складках одежды матерей. Голоногие мальчишки, наоборот, держались смело, смеялись. Жителям деревни не приходилось видеть ранее такого скопления автомашин и белых людей, и они радостно восклицали:

— Бево лоти си! Эку-або! (Приветствуем вас! Добро пожаловать! (йоруба).)

В знак дружеского расположения, как это принято в Нигерии, геологам преподнесли на блюдечке орехи кола.

Романов распорядился стать на отдых за деревней, а сам, пока солнце было высоко над горизонтом, решил осмотреть новую зону, чтобы с утра можно было сразу приниматься за работу. На машине добрался почти до места и велел шоферу возвратиться часа через три. Размашисто зашагал к белеющей в высокой траве палатке. Возле нее Романова встретил Голубков, высокий худощавый ленинградец средних лет в желтой ковбойке. Добродушное лицо расплылось в улыбке. Поздоровались, крепко пожав руки.

— Показывай, Валентин Сергеевич, свои владения!

Голубков сунул в рюкзак термос с водой, прицепил к ремню полевую сумку, взял геологический молоток.

После плоской, просторной саванны буш показался дремучим, непролазным. Шли медленно, обходя низкорослые деревья, ветви которых то и дело норовили уцепиться за одежду. Из-под ног разбегались ящерицы, где-то кричали обезьяны, а из кустов вылетали фазаны в ярком оперенье. В другое время Романов с удовольствием приехал бы сюда поохотиться, а то и просто побродить по девственному бушу, насладиться тишиной. Но сейчас было не до отдыха. Впереди вырастала мохнатая гряда, и чем ближе подходили к ней геологи, тем круче она становилась.

На вершине перевели дух. Романов осмотрелся: вокруг раскинулся плоский порыжевший буш, прорезанный этой единственной грядой, понижавшейся с востока на запад. Казалось, что тут поработали на огромных бульдозерах, которые сдвинули в гигантский вал землю.

Вернулись к палатке, и Голубков протянул Романову ключ, сделанный из проволоки.

— Тебе! От здешней кладовой.

Достал из полевой сумки карту, развернул. Гряда была обведена жирной линией, указывающей аномалию. Романов смотрел на карту, а думал о Голубкове. Так вот он какой, оказывается. Мало того, что сделал свое дело — отлетал на «аннушке» десятки часов, он еще и с ручным магнитометром облазил открытые аномальные зоны. И эту тоже. Уточнил ее положение и размеры на местности, составил карту для наземных работ, отобрал образцы. Романов стал делать на карте пометки: «Тут пройдут канавы, у подножий склонов заложим шурфы, пробурим скважины».